Страсти болотные

– Благодарю за поддержку, – картинно поклонилась девушка и усмехнувшись сказала: – Между прочим трусики – улика существенная, если учесть габариты Пульхерии Прокловны…

На что Бытин не преминул возразить:

– Вы же, женщины, народ особенный: ради красоты птичьим помётом не побрезгуете помазаться и на себя можете натянуть то, что в принципе нельзя одеть!

– Помёт – это очень утрированно, – отпарировала девушка, – но к красоте стремимся! Однако, продолжаю перечислять: деньги… шантаж…

– Ну, деньги – они везде присутствуют, – опять влез Бытин (его раздражало желание корреспондента вмешиваться в ход следствия), но Аня не останавливалась и вскоре сама поняла, что такой ряд причин можно продолжать бесконечно.

Пока она говорила, Гордей делал пометки в своём блокноте, который всегда был под рукой. “Голова – это не компьютер, чтобы всё запоминать, – любил говорить он, – её назначение больше думать, а бумага – самое надёжное средство сохранить информацию!”

Аксён тоже понял, что девушка залезла в непроходимые дебри, и собирался похихикать по этому случаю, но Гордей опередил младшего сержанта:

– Думаю, достаточно, – учтиво прервал зардевшуюся девушку, в душе испытывая подспудное удовлетворение, что она самостоятельно ощутила, как непросто вести нить логических рассуждений. – Я отметил твой набор причин и подчеркнул подобные, непроходные и добавил свои. Так вот, поговорим о любви, дорогие христиане-славяне. Найденный образец женской интимной вещи совсем не случаен! Надеюсь, вы обратили внимание на многостаночницу-прислугу, по совместительству горничную, Фаину!

– Симпатичная, шустрая и востроглазая, – высказался Бытин.

– По-моему, вертлявая и хитроватая, к тому же одевается старомодно даже для прислуги – дополнила Аня.

– Мне удалось поговорить с ней тет-а-тет, хотя и коротко, и установить щекотливый момент из жизни Кима Вагановича!

– Неужто с Фаиной… – начал было Бытин.

– Не с Фаиной, но тайная пассия или просто девушка “по вызову” была. Имя, фамилию её Фаина не знает. Горничная помогала парочке встречаться на даче. В связи с этим обстоятельством возникает интересный момент: буквально за несколько дней до сумасшествия нашего клиента, визитёрша исчезла и больше не появлялась.

– Вот вам и “далековато от нашего случая”, товарищ младший сержант, – с иронией, довольная своей неожиданной прозорливостью, кольнула Аня Бытина.

Тот почесал затылок, нахмурился и попытался оправдаться:

– Кто ж этих горячих кавказцев разберёт, ежели они до ста лет вино потребляют и на женщин до гроба заглядываются. Выдаю вариант любовной версии. Девица каким-то образом подставила Задию, о чём и сообщил Сироткин. Ким приходит в отчаяние и…

Тут Бытин запнулся, обдумывая, как увязать остальные факты и улики в одну логическую линию.

Сизов не стал дожидаться конца рассуждений коллеги и продолжил:

– Конечно, об этой девице надо разузнать подробнее (с Фаиной я поговорил мало) тогда и разовьём эту версию. Мы же пойдём дальше…

Более часа ещё рассматривали возможные причины сошествия во внутренний духовный мир зама мэра города. Прервал плодотворную дискуссию звонок Пужаного – начальник “вызывал на ковёр”.

– Пока я буду общаться с полковником, подумайте, какова роль вот этой папки, вернее, её содержимого, – покидая кабинет попросил коллег Сизов.

– Действительно, – надул щёки Бытин, обращаясь к Ане уже миролюбиво, – про неё мы и забыли.

Пужаный встретил Сизова приветливо: за прошедшие сутки (что бывало очень редко) работы для отдела существенно не прибавилось, отчего он мог слегка расслабиться и заняться “мелочёвкой”.

– Садись-ка, доложи подробнее, – протянул руку и указал на стул Пужаный. – Надеюсь, что в этом деле больше жертв нет, кроме свихнувшегося Задии?…

Сизов крепко пожал руку начальнику и неторопливо уселся. Ещё по дороге он обдумывал: как бы убедить скептически настроенного к этому делу Мироновича, что всё серьёзнее, чем предполагалось. Не было здесь трупов, кражи и других веских оснований для перевода этого происшествия в ранг уголовного преступления, но Сизов интуитивно чувствовал: не всё так просто. Как убедить в этом начальника – вот вопрос! Версии, которые вызрели в процессе совместного с коллегами обсуждения, были зыбкими…

Выслушав Сизова о том, что же произошло на даче чиновника, о первых догадках и версиях, Пужаный расслаблено усмехнулся:

– Найдите этого… Сироткина, где-то я уже слышал эту фамилию, и будем закрывать дело: обычная “бытовуха”. У нас работы посерьёзнее достаточно. А наркотики… – это фантазии. У человека нервная работа: как тут без успокоительного. С бабами же своими – пусть сам разбирается. В общем, даю тебе ещё один день и сворачивайся! – твёрдо закончил Пужаный.

– Так… точно, – пожал плечами Сизов, – разрешите идти?

– Иди и без фантазий.

Козырнув, Сизов вышел. Он остался крайне недоволен разговором. Кроме того, появилось ощущение, что Пужаный спешит закрыть дело Задии, не хочет копать глубоко. Он вспомнил, что зам мэра уже мелькал в некоторых делах, связанных с выделением и продажей государственных земель, со строительством в запрещённых местах и т.д. Но прямых улик о каких-то махинациях и злоупотреблении служебным положением будто не выявили. И сейчас, очевидно, кто-то не хочет, чтобы в чиновничье болото городской мэрии влезали посторонние, тем более, милицейские сыщики. Такая неожиданная мысль укрепила стремление Сизова продолжить поиск причин странного сошествия с ума видного человека. Обнадёживала и последняя фраза начальника про Сироткина. “Значит, Пужаный не совсем уверен в своём скептицизме!” – отметил Гордей.

– Надумали? – стараясь быть бодрым, спросил коллег Сизов, входя в кабинет.

Те сидели за столом и неспешно попивали чай, закусывая печеньем “Привет” местной пищевкусовой фабрики “Сладкая жизнь”.

– Можно отметить одно, – глотнув чая, первым высказался Бытин, – в папке находятся некоторые копии служебных бумаг и договоров и в ней явно рылись. Более того, судя по оставшимся мелким клочкам бумаги, некоторые листы вырваны – очевидно, в спешке. Вытащить их можно было и аккуратно. А вот как эти бумаги причастны к сумасшествию?… мыслей пока не возникает. Вариантов может быть множество.

– Но могут быть! – вставила своё Аня.

– Да, – подходя к окну и выглядывая наружу, задумчиво сказал Сизов, – тут тоже что-то есть. Но, если мы не найдём за сутки убедительных аргументов в пользу дальнейшей разработки этой бытовой истории, то займёмся другими делами…

Затем он коротко передал суть разговора с полковником.

– Пужаный не приемлет здесь криминала, это ясно. Зачем бороться с сорняком, который ещё не вырос. Старая наша болезнь… – не очень огорчился Бытин, поняв настроение Гордея. – Ну, хотя бы Сироткина поищем! Кстати, сейчас назревает перерыв: разрешите, товарищ начальник, сбегать домой отобедать.

– Где же твой знаменитый “тормозок”?

– Да… – замялся Аксён, – с утра плохо позавтракал…

– И уговорил обед до обеда, – смеясь, каламбуром подхватила Аня.

– Иди уж… – усмехнулся и Гордей.

Не успел сержант выйти, как девушка лукаво глянула на капитана и сказала:

– Вы обещали привести пример из уголовной практики на предмет поздней любви!

– А ты и не забыла?

– Отметила в блокноте…

– Тогда слушай, только коротко, – присел Гордей к столу, а за ним и Аня.

– …В посёлке пропала девушка восемнадцати лет, некая Алина. Постепенно остановились на двух версиях: самостоятельный уход из дома и маньяк-убийца. Больше склонялись к первому, так как фактов деятельности последнего, во всяком случае пока, не имелось. Да и девушка была обычной внешности, но… Бросилось мне в глаза, что в её облике проскакивало что-то от… богоматери. Может потому что ходила в платке? Его, как выяснилось, надевала, чтобы скрыть шрам на лбу, оставшийся от падения в детстве. Прорабатывая версии пришлось переговорить со многими людьми из этого посёлка. В частности пытался выяснить, с кем Алина встречалась, влюблялась ли, кто за ней ухаживал… Но девушка была тихой, скромной, доброй; больше любила книги, чем парней, гуляла с молодёжью редко. И только одна бабуля шутя сказала, что такую тихоню мог полюбить только престарелый Корней – “уж очень на неё глаза пялил”. Корней жил по соседству, через дом, и отличался странностями: верил в какую-то экзотическую религию, связанную с преклонением перед женщиной-матерью. Так рассказывала старушка, которую я выслушал до конца из чувства вежливости. Почему я всё же решил проверить этого Корнея? Сейчас и не помню…

– Она оказалась у него? – расширились глаза у Ани.

– Да. Выяснилось, что дед был по уши влюблён в Алину, именно из-за её сходства с богоматерью. А религия у него была своя, простая, хотя и не новая: верил не в Христа, а в его мать Марию. В общем Корней заманил Алину в дом, напоил снотворным и устроил её в подвале.

– Неужто измывался, дедуган?