До тебя миллиметры

– Чтобы скорее выпуститься и заниматься любимым делом! – глаза Веры гневно сверкнули. – Ты же младше, я вообще не думала, что мы можем столкнуться.

– На полгода, Вероцкая! – вспылил он.

– Но всё равно же младше. И раньше учился на класс ниже.

– Да, особенно если учесть, что очники учатся четыре года, а заочники пять. Простая арифметика.

Вера ничего не ответила, лишь раздражённо взмахнула рукой и тяжело задышала – то ли от недовольства, то ли от аллергии, которая, судя по голосу, продолжала сдавливать горло. Но пара секунд молчания, и она взяла себя в руки:

– В общем, я не ожидала, но прошу, если…

– Ой, божечки, вы меня ждёте? – раздался за спиной Димы тоненький голосок. – Секундочку, ничего страшного, сейчас всё решим.

Дериглазову так и не удалось услышать просьбу Веры, низенькая пышная, точно булочка, медсестра, явившаяся наконец к кабинету, тут же отворила дверь и практически втащила их внутрь. Но он прекрасно знал, что она хотела потребовать: не разговаривать, не видеться, не общаться. А возможно, даже делать вид, что они совершенно не знакомы.

Он сидел на скромном раскладном стульчике в углу кабинета, наблюдая, как медсестра носится над Верой, проверяя горло, нос, реакцию зрачков – а это-то зачем? – и вообще чуть ли не анализы мочи пытаясь взять, и думал. Шестерёнки в голове крутились настолько яростно, что заглушали все звуки извне – диагнозы, результаты, данные. Единственное, что он уловил: Вере стоит полежать минут двадцать, если легче не станет, осмотр продолжится.

Итак, значит, у него есть двадцать минут, потому что никуда Дима отсюда не уйдёт, пока не услышит окончательный вердикт. Это раз. Два – он удостоверится, что Вероцкая в целости и сохранности доберётся сегодня домой, желательно минуя оставшиеся пары. А три… что ж, насчёт третьего пункта он до сих пор не был уверен, но уже строил коварный план.

Пять лет. Пять грёбаных лет… он боялся, соглашался, терпел, надеялся, что одна вредная девица одумается, и бежал по первому зову. Ладно, бежал просто потому, что не мог отказать и сам желал помочь. Но сейчас важно не это.

Важно то, что как бы сильно Вероцкая ни желала, им придётся провести рядом четыре месяца. Пять дней в неделю, четыре часа в день минимум. И если это не поможет, не поможет уже ничто.

Пан или пропал.

-07-

Три с половиной года назад

Права Дима получил через пару недель после своего совершеннолетия. Он и сам не знал, зачем так стремился обладать корочками. Возможно, просто хотел ощутить комфорт и метаться по городу не на треклятых автобусах, а на собственной машине, стать хозяином своего времени. Возможно, пытался убедить отца и друзей, которые периодически вспоминали о совсем недавней ещё аварии, что на дорогах стало на одного ответственного водителя больше. А может быть, делал это ради Веры: чтобы однажды вечером он приехал к ней, выкрал из квартиры и показал – нет, доказал, – что в машинах нет ничего страшного. Страшное только в людях, которые сидят за рулём. Доверять или не доверять нужно им, а лучше всего себе. Почему бы ей самой не получить права?

На тот момент он уже полтора года пытался добиться если не любви, то хотя бы дружбы Вероцкой. Вернуть то, что было когда-то, вернуть их тёплые отношения: чтобы можно было встретиться и вместе посмотреть фильм, сыграть во что-нибудь или просто понаблюдать, как она рисует. Вера потрясающе рисовала, и хоть раньше Димка ненавидел запах масляных красок, пропитавший маленькую комнатку-студию у Вероцких на даче, теперь он был готов сидеть там в уголке на табуретке и просто-напросто наблюдать. Смотреть, как ложатся мазки на холст, как нежно смешиваются цвета, как медленно, почти незаметно, проявляется рисунок.

Время шло, а он не мог забыть всё и отпустить. Почему-то не мог.

Поэтому, что бы ни случилось, сколько бы Вера ни пыталась выгнать его, он каждый раз возвращался. Снова и снова. Стас уже давно смирился, перестал потакать сестре и спокойно впускал Дериглазова в дом, а в ответ на крики Веры лишь пожимал плечами и спокойно повторял, что «Дима пришёл к нему, он же его друг». Даже Светлана Борисовна, если вдруг сталкивалась с ним, благословляя, взмахивала рукой и заявляла: «Только поменьше буйствуй, а то мне придётся вызвать своих мальчиков». Димка соглашался с любыми требованиями, потому что встречаться с личными «мальчиками по вызову» Вероцкой-старшей он не стремился, одного раза хватило.

Возвращаться стало его традицией: раз в пару дней, раз в неделю, раз в месяц… с каждым пролетевшим сезоном всё реже и реже, но Дима приходил. А иногда «возвращалась» сама Вера… Впрочем, это уже совсем другая история, совсем другие воспоминания. Яркие и пламенные, точно рубины, они были надёжно спрятаны в сокровищнице дракона.

С получением прав была связана другая история. Прохладный вечер в последних числах апреля, тёмные улицы, бесформенные кучи подтаявшего снега, издевательски чернеющие на обочинах. Всё абсолютно обычное и ничем не примечательное. Всё как всегда.

Дима и сам не знал, что потянуло его на улицу. Почему вместо хорошего фильма или книги он выбрал прогулку? Почему с три короба наплёл лучшему другу, приглашавшему его сыграть кооператив в едва вышедшую новинку, о том, что слишком устал на учёбе, а пару минут спустя уже натягивал куртку и искал на тумбочке ключи от автомобиля? Почему не прогулялся пешком по своему району, а сел за руль и поехал колесить по городу?

Сейчас он с уверенностью заявлял: это была судьба! Какая-то неведомая сила, подсознательно заставившая его поступить совершенно нетипично, чтобы случилось то, что в итоге случилось.

Он встретил Её. Веру. В каком-то далёком, Богом забытом районе города, она брела по обочине, хлюпая по лужам заляпанными грязью сапогами, смотрела в небо, запрокинув голову, и что-то напевала себе под нос. Серьёзно! Напевала! Губы её шевелились, и Димка, сначала промчавшийся мимо, даже тормознул посреди дороги, приоткрывая окно. Девушка приближалась и… чёрт, действительно пела. Отвратительно фальшиво и так щемящее грустно, что сердце ёкало.

Что она делала здесь, на самом краю города, среди покосившихся деревянных домиков и маленьких заросших огородов? И вообще, какого ляда шаталась здесь одна?

Димка сначала разозлился, хотел было выскочить на улицу, отругать Веру, затолкать в машину и… что и? Когда первая волна ярости схлынула, осталось понимание: концерты устраивать незачем, Вера вполне довольна жизнью. Они давно уже общаются через раз, вдруг просто Дима ничего не знает, а это её новое увлечение? Гулять по ночам и фальшиво распевать приторную попсу?

Мало ли что взбрело в эту прелестную темноволосую головку?

В итоге, Дериглазов поступил иначе: вырубил музыку, оставил окно приоткрытым, подождал, пока Вероцкая отойдёт на достаточное расстояние и… пополз за ней со скоростью черепахи. Он и фар не включал, чтобы увлечённая разглядыванием звёзд и пением девчонка как можно дольше не замечала преследующий её автомобиль.

Она заметила. Минут через пятнадцать, когда жутковатого вида домики закончились, плавно сменяясь кирпичными трёх и четырёхэтажками, а медленно плетущемуся Димке начали сигналить проносящиеся мимо машины. Заметила и хотела было сбежать в ближайшую подворотню, куда на авто уже не попасть, но Дима тоже оказался не промах. Дёрнул рычаг передач, «паркуясь» до чёртиков быстро и неловко, выскочил из машины и кинулся за ней.

Перехватить беглянку удалось только через пару домов, в густой темноте маленького закутка между двумя зданиями. Повезло – от долгой нагрузки на ноги Вера начала прихрамывать, иначе бы вовек не сдалась. А так Димка поймал её за плечи, резко разворачивая к себе и практически впечатывая в стену.

– Дериглазов, – прошипела Вероцкая, ни капельки не удивившись. – Ты откуда здесь и почему меня преследуешь?

М-да, он-то думал, что последние четверть часа был просто Агентом 007 – ну, или 47 (смотря кто какого предпочитает), – а оказалось, это Вера была настоящей… эмм, какие крутые дамы были среди агентов? Миссис Смит? Чудо-женщина? Люси? Да хоть Ким Пять-с-плюсом, блин! Главное, что она его обыграла.

– А какого чёрта ты шляешься в час ночи где-то на окраинах города? – в ответ напал Дериглазов.

– Я уже взрослая девочка, – огрызнулась она. – Имею право делать всё, что хочу, где хочу и когда хочу. И если желания говорят погулять по ночам, я гуляю.

– Да неужели? – проворчал Димка.

Вероцкая не ответила, а он только сейчас заметил, как близко они стоят: Вера практически распласталась спиной по кирпичной стене, а он прижимался к ней всем телом. И лица были в паре сантиметров друг от друга. Возможно, даже ближе.

А ещё на ней не было привычной после аварии маски. Совсем. В густой темноте переулка шрамы были почти незаметны – тёмные полосы на идеальном лице. До сих пор идеальном. Хотя Димка прекрасно знал, что на свету они всё ещё отливают алым (случайно застал её дома без привычной «защиты» пару недель назад). Краснота не желала сходить даже полтора года спустя.

– Ты без маски, – заметил он, когда пауза слишком затянулась.

– Почему бы и нет? – шепнула Вера в ответ. – Темно, никто не видит.

Димка, словно заворожённый, опустил взгляд на её губы, на шрам, тянущийся от уголка… Тёплое дыхание легко преодолевало крошечное расстояние, касаясь его подбородка. Почти поцелуй, только косвенный.

– Так значит, ты поэтому гуляешь по ночам? Чтобы никто не видел?

– Ночью так тихо, Дим, так спокойно. Легко, просто. Я ощущаю себя свободной, словно ничего страшного никогда и не было.

Димке хотелось сказать, что она свободна и днём, что ничего настолько ужасного и сковывающего её никогда не случалось, Вера сама себе всё придумала, спряталась за собственными страхами, но… он не смог. Дериглазов стоял, не шевелясь, изучал взглядом её лицо, дышал через раз и тоже втайне мечтал, чтобы «ничего страшного никогда и не было». Например, сейчас он мог бы представить, что не было тех полутора лет, склониться и поцеловать её. В тёмном-тёмном переулке, где с трудом можно разглядеть даже тропинку под ногами, где дыхание смешивается в морозном весеннем воздухе, стоило преодолеть всего пару сантиметров и…

Она подалась вперёд первой. Почему? Зачем? А впрочем, какая разница, когда к тебе прижимаются так крепко-крепко, а сердце готово выпрыгнуть из груди?

Что же касается прав… проехаться на автомобиле до дома Веру так и не удалось уговорить. Пришлось провожать пешком.

-08-

Настоящее время

Прогресс был налицо: сейчас, спустя ещё три с половиной года с той прогулки, Вера спокойно заняла пассажирское сидение его машины. Она слушала доносящуюся из магнитолы музыку, едва заметно качала головой ей в такт и, отвернувшись к окну, следила за проплывающими мимо домами. Насколько Дима слышал (как всегда от Стаса, подрабатывающего двойным агентом), года два назад Вероцкая и сама получила права.

– Ты больше не боишься машин? – спросил Дериглазов, когда тишина в салоне стала гнетущей.

Да, играло радио! Да, какая-то попсовая группа – то ли Белки, то ли Стрелки, то ли ещё какие бредовые ребята с окончанием -ки – старательно качала бит! Но молчаливое напряжение между ними с Верой можно было ножом резать, и Димку это угнетало.