Время подонков: хроника луганской перестройки

Лицо писателя покрылось красными пятнами, и он почти закричал:

– Автор этой повести был неграмотным человеком, просидевшим всю жизнь в темной пещере. А если бы он вышел на свежий воздух, то узнал, что в Карпатах живут истинные укры. Эта повесть – полная ложь о нашей истории. И истинную правду, о которой я говорил в лекции надо доносить ученикам!

Он вытер вспотевшее от гнева лицо платком и с горечью произнес:

– Вы еще заражены совковой идеологией. Избавляйтесь от нее, как можно быстрее. Скоро мы будем проводить аттестацию учителей, и кто не овладеет украинской идеологией, может расстаться с работой. – В его голосе прозвучала угроза, – еще есть вопросы? – недовольно спросил он учителей.

Последовал осторожный вопрос:

– А откуда у вас такие данные?

Плакундра даже написал на школьной доске мелом фамилию шведского ученого, который, оказывается, сделал эти исторические открытия.

– А почему эти открытия сделали не украинские ученые, а швед? – Послышался вопрос.

– Наши ученые боялись Москвы, и свои изыскания отправляли этому ученому. Так что, это открытия наших ученых. А швед только их использовал.

– Это древний мир. А есть ли что-то новое в истории Украины в двадцатом веке?

– Нас приехало восемь групп в вашу область. Каждый день мы выступаем по школам, институтам. И мы каждый день меняем аудитории. У меня сегодня еще две лекции. Я знаю, – у вас еще будут занятия, которые проведут наши ученые.

Все поняли, что охват учительской аудитории в русскоязычной Луганщине, – приличный. За неделю, эти историки такое могут внушать учителям, что их сознание может качнуться в сторону национализма. Но были среди слушателей учителя-мужчины и вот один из них громко произнес:

– Ну, и бред! Такое нельзя рассказывать даже в психбольнице! Больные никогда не вылечатся, останутся вечными психами!

Психиатрическая больница – убежище для людей, обладающих необузданной фантазией. Приезжие агитаторы из Галиции, явно обладали недюжинной фантазией – это мог диагностировать любой психиатр.

Плакундра резко взвинтив голос, прокричал:

– Вы, великодержавный шовинист!

Этой кличкой украинские националисты награждали всех, кто был с ними не согласен.

– Пусть буду шовинистом, – согласился учитель, – но не рогулем с усеченными укромозгами!

Тут стал вставать из-за стола, молча сидящий всю лекцию, плечистый мужик с казацкими усами. Стало понятно, для чего он был нужен на лекции.

– Я бы не стал оскорблять нашего уважаемого писателя. А насчет мозгов, то их можно усечь любому… Особенно за такое оскорбление… – Видимо, мужику не понравилось слово – рогуль, так унизительно поляки называли галицийцев до присоединения западной Украины к Советскому Союзу. – Если вы хотите, мы сейчас можем с вами подискутировать, по вопросу мозгов… – в словах рогуля слышалась угроза и узкоплечий учитель-историк замолчал. Присутствующий, видимо, был телохранителем писателя, и его обязанностью было затыкание рта «шовинистам», то есть – несогласным с трактовкой такой истории.

Плакундра удовлетворенно вздохнул и на прощание сказал:

– Если нужно, мы еще приедем к вам, поговорим…

Неожиданно в ответ раздались возгласы из зала:

– Не надо! Не треба!

Писатель попрощался и ушел со своим телохранителем, – поехали на следующее просветительское мероприятие по древним украм.

Во время перерыва, Лена с Тоней подошли к расписанию занятий. Сегодня было три пары, потом три дня – по четыре и, в пятницу, день отъезда – две. Они читали расписание и вдруг Тоня воскликнула:

– Смотри! Завтра лекцию читает Матвеев. Кандидат исторических наук и доцент. Растут наши сокурсники, а мы, Лена, все остаемся учителями.

Лена вгляделась в расписание, действительно – Матвеев и она вдруг возразила Тоне:

– Может, это не тот Матвеев?

– Тот! Смотри инициалы – Николай, ну а отчество должно быть Иванович! Я не знаю его отчества…

– Иванович! Ты правильно сказала. Наш сокурсник, достиг таких вершин, что учит нас… – криво усмехнулась Лена, непроизвольно повторяя отчество сокурсника. – Читает методику преподавания истории. Он, наверное, завтра приедет. Видишь, у него вторая пара.

После занятий они прогулялись по городу. Шахтерские города Донбасса считаются небольшими по численности населения, но занимают большую площадь, за счет частного сектора. Поэтому гуляли они достаточно долго. Купили печенья с кефиром на ужин и вернулись в интернат. Там всех пригласили в актовый зал на вечер знакомств. Было приятно и весело. Стоял титан и каждый мог пить чай. Учителя принесли печенье, конфеты, что купили себе на ужин. Рассказывали о своей работе, о себе, под магнитофон начались танцы. Но из сорока слушателей оказалось всего пять мужчин, которые почему-то предпочитали танцевать с более молодыми учительницами. По этому поводу Тоня пошутила:

– Лена! Нас не приглашают танцевать. Мы уже старухи… – и удовлетворенно засмеялась.

А потом все разошлись по своим комнаткам. Но Лена, после ознакомления с расписанием и с известием о том, что завтра приедет Матвеев, находилась в состоянии душевного неравновесия. Почему-то она думала только о том, что завтра увидит Николая. Она уже много лет чувствовала себя виноватой перед ним. Они случайно встречались на улице, говорили, но это были минутные встречи равнодушных людей: «Привет! Как дела? Как работается?» и они расходились по своим домам, чтобы снова случайно встретиться через год или два. А завтра он будет читать две пары лекций, а послезавтра – проведет методический семинар и уедет. А она останется здесь до конца недели.

«Отчего я так разволновалась?» – спрашивала сама себя Лена, «Просто учились с ним вместе, в одной группе и все!». Но душа отвечала: «Нет! Не все! Ты обманула его и должна повиниться перед ним!» «В чем виниться?…». Действительно, в чем? И этого Лена так и не могла понять и заснула тревожным сном.

3

С утра Лена находилась в нервно-взволнованном состоянии. На это обратила внимание Тоня:

– Ты, что мечешься? Ну, приезжает твоя старая любовь. Но, сколько уже времени прошло? У нас всех – семьи, дети… Успокойся и учись. Тебя для этого сюда послали.

Лекция Матвеева была на второй и третьей паре. Когда он зашел в класс и поздоровался с аудиторией, Лена не подняла на него глаза и посмотрела на него тогда, когда он стал диктовать план лекции. Но он на нее не смотрел, а она его жадно разглядывала с ног до головы, готовая мгновенно опустить голову, если он взглянет на нее. Вот он начал рассказывать и Лена, опустив голову, делала вид, что записывает его лекцию. Наконец, она подняла голову, поглядела на Николая, но увидела, что он смотрит в другую от нее сторону. Но вот их глаза встретились, и Лене показалось, что он запнулся, но нет – Матвеев отвел от нее взгляд и продолжал читать лекцию. В перерыве Матвеева окружили слушатели, что-то спрашивали, но Лена к нему не подошла. Тоже повторилось после третьей пары, где он остался отвечать на вопросы слушателей, а они с Тоней пошли обедать. В столовую Николай не пришел, потом она узнала, что он пришел позже, когда они пошли на занятия.

После занятий Лена узнала, что Матвеев пошел гулять по городу. А она его ждала! Надеялась, что он первый подойдет к ней! А он не подошел, а она все равно безнадежно ждет встречи с ним. Чем безнадежнее ситуация, тем крепче тяга к подвигам. И это внезапно вскрывшееся желание встречи, – она его хочет увидеть, и поговорить один на один, – заставила ее замереть, но не испугала. Она предложила Тоне погулять по Антрациту, и они бродили по улицам и паркам до самого вечера, пока не начало темнеть. Теперь она была уверена, что Матвеев сидит в своей комнате, которая выделена ему в интернате. Ночью он не будет гулять по городу.

Когда они зашли в свою комнату, Лена, как можно равнодушнее произнесла:

– Я сейчас пойду к Матвееву. Надо посетить старого товарища, с которым учились вместе. А сейчас он учит нас… – но получилось фальшиво, что это заметила сама Лена.

Антонина сразу же ответила:

– Что, не можешь забыть старую любовь? Зачем он тебе нужен?

– Просто. Поговорить…

– Вряд ли ты будешь много говорить с ним… Посмотри на себя – какая ты возбужденная. Пойдем вместе к нему. Я ж тоже с ним вместе училась, хочу поговорить.

Лена тихим голосом ответила:

– Не надо. Я сама схожу к нему. Час-полтора посижу с ним, и вернусь. А ты ложись спать, вдруг я позже вернусь.

Она встала и пошла к двери под неодобрительное покачивание головой Захорошко. Комната Матвеева была в конце коридора, и она осторожно постучала в его дверь. В душе Лены все же тлела маленькая надежда – его нет, и она вернется к себе. Но из-за тонкой двери она услышала голос:

– Да. Заходите.