С тобой. Только с тобой!

Афанасий Степанович лучше полежит, помечтает, рюмочку-другую пропустит. Это он сейчас лишку себе позволяет, прежде, пока Ниночку не родили, последыша любимого, Вера Егоровна выпивать разрешала раз в неделю и то не всегда. Говорила, что отцовство и пьянство несовместимы.

– У алкашей дети родятся убогими и хилыми, иногда и вовсе ненормальными, – говорила жена.

Приходилось терпеть.

Теперь Ниночке уже шестнадцать, ей его хобби нисколько не повредит.

У дочки своих глупостей навалом. Вон и курить уже выучилась. На отца и мать плюет с высокой колокольни, даже покрикивает.

– Где это видано, чтобы дитя, в муках и любви рождённое, родителей не почитало? Ну и времена, наступили. Свят, свят… Что делается. Ладно, это их проблемы, им и решать, – ворчал про себя Афанасий.

После приёма нескольких доз горячительного он отключился ненадолго, наполняя это состояние грёзами, в кои он систематически отлетал, мечтая о хорошем и лучшем, с удовольствием путешествуя в прошлом и будущем.

Но момент, когда с работы должна прийти Вера Егоровна, улавливал чутко, на уровне рефлекса.

Афанасий живенько соскакивал с дивана, брызгал из пульверизатора с дезодорантом в рот и шёл открывать дверь.

Главное – вовремя проснулся и протрезвел. Жена, любимая и единственная, с работы пришла, это же событие, нужно отметить. Сейчас ещё нальёт.

Мужики, особенно в бригаде, все как один завидовали его счастью.

– Дурачьё, – говорил им Афанасий, – главное для настоящего мужика – жену правильно воспитать, и вовремя, пока не привыкла права качать да истерики устраивать. Моя, например, вякнуть не посмеет.

Так и говорил, – нравится моя баба – забирайте, мне не жалко. Я себе ещё найду. В меня любая баба сходу влюбляется. А когда чувства, сами знаете, женщина как воск: делай с ней, что хочешь.

Я  мужчина видный!

Но ответственный. И покладистый.

Строгий, да, конечно. Но всегда бабу к делу пристрою, если она не хабалка. На ленивых и гулящих завсегда управу найду. Сами видите, как свою супружницу выдрессировал.  Звать и принуждать её не нужно, сама свои обязанности  знает. И блюдёт. А иначе… Вот, она у меня, где!

Для убедительности он до хруста сжимал кулак и резко ударял им по столу, чтобы для пущего эффекта подпрыгнули все столовые приборы и перевернулись рюмки с водкой: это не беда, вон её сколько, жидкости этой, в чулане. А можно и наливочки.

Вера Егоровна каждый месяц самогонку варит, первач. Добротную, крепкую. Немного гонит, литров пятьдесят, шестьдесят. Больше, если только праздник, какой или по заказу, но, то редко.

Любит она эксперименты делать с настойками. То и дело новый сорт изобретает и опробовать  наливает. Этого добра в их доме на всех хватит.

Как и закуски. Вон, на плите и в холодильнике чего только нет. Всё есть. Только жуй.

Вера Егоровна женщина деликатная и послушная. Что ни попроси, всё выполнит.

Иногда, только подумает Афанасий Степанович, а она уже  тут как тут, на блюдечке с голубой каёмочкой подаёт: стаканчик наливки, кулебяка с нельмой, пирожок с морошкой, а то кусок сёмги, которую супруга собственноручно вылавливала и сама же солила.

Как Верочка, больше никто готовить не умеет. Вроде не училась кулинарничать, а такие блюда порой заворачивает – не оторваться.

Про сдобное и печёное совсем говорить нечего: в этом нет ей равных.

И чистота в доме идеальная.

Порядок такой, что порой противно становится.

Афанасий уже привык, вроде так и нужно, а поначалу тяжело было.

У его родителей в доме нищета и бедлам не просто поселились, а хозяевами были. Та обстановка до поры была ему родной и знакомой. До Веры Егоровны.

Сейчас другой жизни уже не хочется.

Семья, когда она настоящая – это драгоценность. Её, беречь нужно.

Вера Егоровна, когда ещё артелью верховодила, выучилась с мужиками не только строгой быть, но и романтические порывы удовлетворять без потери репутации.

Такое тоже возможно, если с умом и без излишеств.

В близости, если желание было обоюдным, обычно претендентам не отказывала: любила Вера чувственные моменты, если они делу не вредили.  Не сказать, чтобы только ими  жила, но жаждала воссоединения разгорячённых тел всегда и постоянно.

Подпускала к себе не всех, с разбором, и никогда не позволяла предавать факт свидания огласке.

Таких любовников, что охотники были зубоскалить и сплетничать, пресекала сразу, жёстко давая им понять, что не правы.

Обычно проколовшийся партнёр моментом вылетал из  артели. Там ему становилось неудобно и тесно.

Рыбаки – мужики тёртые, жизнью потрёпанные, готовые на всё. Не от хорошей жизни шли люди на опасный промысел, не приносящий больших доходов, позволяющий лишь не умереть с голоду.

Рыба, она ведь то есть, то нет. Стихия, опять же, забирала то и дело жизни рыбаков. Не простые ребята в артели.

В качестве неутомимого любовника бери любого, не прогадаешь. Для семейной жизни, однако, лихачи не подходят: мало того, что слишком вольные, так ещё и характером резкие. Чуть что не по ним – в драку лезут.

И что будет, если замуж за такого пойти?

Смертоубийство будет.

Вера Егоровна ведь не спустит. Значит, на кулаках выяснение начнётся, а то ещё мужик за ножичек схватится.

Нет, нет и нет!

Семья, любовь, это одно, а секс и удовольствие, совсем иное.

Ей нужен муж сильный, здоровый, работящий, но покладистый, без особых амбиций. Короче – пластилин, из которого настоящего мужика можно вылепить.

Взамен Вера Егоровна готова служить верой и правдой, окружить любовью и комфортом по мере сил и возможностей.

Семья ей нужна, и  детишки обязательно.

Понятно, что не каждый позарится на девицу её роста и комплекции, совсем не красавицу. Но счастья и ей хотелось: уюта, комфорта, семейного статуса, стабильности .

И Вера Егоровна искала…

Может и удивительно, но такой самородок нашёлся: сильный физически, хоть и невелик ростом, ловкий и неутомимый в постели, но застенчивый, начисто лишённый самостоятельности, агрессивности и смелости.