Я тебя… никогда!

Сознание сопротивлялось, не желая принимать реальность к сведению.

Она женщина… возможно, мать.

Эту вероятность нельзя сбрасывать со счетов.

У неё больше нет подруги.

А Ромка? Нужно ли ей это?

Что с ней происходило?

Может быть это сумасшествие? Так низко опустить планку жизненных ориентиров! Предательница, изменщица.

Ромка тоже.

Илонка представила себе совместную жизнь двух вероломных любовников, способных легко переступить опасную черту: надо же, как просто.

Интересно, любопытно, приятно, а потом?

Какая странная штука жизнь. Только что исполнилась заветная мечта, столько дней и ночей ломавшая мозг и тело, а радости нет.

Илонка растеряна, разбита. Несчастна.

То, что скрывалось под доспехами рыцаря, побывало в ней, не оставив следа от тщательно оберегаемых целомудренных тайн. Ничего особенного Илонка не почувствовала. Во сне было гораздо вкуснее.

Девушка отстранилась от Ромки, встала, не испытывая даже тени стеснения. Нагота почему-то нисколько не волновала. Она отыскала трусики, тщательно вытерлась и выбросила их далеко в кусты.

Обратно любовники шли поодаль друг от друга. Расстались без поцелуев и объятий.

Некое непонятное отчуждение, для которого вроде и не было причин.

Пу-сто-та…

Илонка забеременела: молодой, здоровый организм с первого раза впитал и поглотил основу жизни, совсем не на радость себе.

Рожать или нет – Илонка не задумывалась: моё.

Ромка – ни бэ, ни мэ: впал в нервический ступор.

– Рожай. Чего ещё остаётся? Не переживай, женюсь. Как ни крути – ребёнок мой.

– Ромочка, мы же с тобой любим друг друга, – причитала Зойка.

– Да-да. Что было, то было. Извини!

– А я, что мне-то теперь делать?

– Не знаю, Зоенька. Как-то всё… не знаю.

Конечно, он ничего не знает, ни за что не отвечает, и вообще… отвалите. Разве он виноват, что девочка играла в дочки-матери.

Девчонки с детсадовского возраста ищут Принца, мечтают о фате, свадьбе, о вечной любви.

Илонка свою мечту, похоже, нашла.

Свадьба была довольно скучная, без искорки. Гости, подарки, марш Мендельсона, танец новобрачных, щедрый стол, непристойные аттракционы – всё это было.

Не было восторга и счастья в глазах новобрачных…

Вскоре родился сын. Замечательный бутуз.

“Мой боровичок”, называл любимое дитя папа. Мама тоже была в восторге от первенца.

Через полгода после рождения ребёнка молодожёны разбежались.

Илонка жаловалась родителям мужа, сетовала на плохое воспитание, на неспособность любить: не принц ваш сынуля, не принц. Герой, конечно, но точно не моего романа. Соблазнил и сдулся.

А ведь как скакал, как скакал: доспехи, белый конь, мокрые трусики…

Полнолуние чувств

Смотреть своё кино – про жизнь и смерть,

не суетясь, не отключая звук.

Смотреть, и не бояться досмотреть,

и глаз не опускать. Тем паче – рук.

Ника Невыразимова

В сорок три года, когда за плечами остаётся большая часть жизни, а из сосуда оставшихся дней выпито и расплёскано больше половины, чувства не то чтобы оскудевают – выцветают, как сухие листья в гербарии, не защищенные от пагубного действия солнечного света.

Зато они становятся прозрачными и чистыми, поскольку нет более нужды отвлекаться на организацию хороводов.

Мечты и мысли уже и не о любви вовсе. Человека бы подходящего отыскать, чтобы не одному век куковать: того, кто поймёт и поддержит, кто не станет высасывать по капельке животворные соки, чтобы самоутвердиться.

У Вениамина Михайловича Сапрыкина, отца-одиночки, жена неожиданно взбрыкнула, почувствовав неодолимое желание вдохнуть полной грудью свежего романтического ветра, хлопнула в сердцах дверью и испарилась, оставив его с двумя детишками.

В этом возрасте совсем не редкость, когда супруги разбегаются, поняв вдруг, что годы уходят, ничего существенного не достигнуто, а взаимопонимания и притяжения как не бывало: остались лишь раздражение и ненависть.

Проблемы и разногласия в семье поселяются на постоянной основе с момента создания (все мы разные), с годами прорастают в живую ткань отношений мощными корнями и кровеносными сосудами. Интенсивное питание обеспечивает усиленный рост и буйное ветвление.

Раньше, когда семейным балом правила большая любовь и взаимопонимание, тоже порой ссорились: дулись из-за обыденных мелочей до позднего вечера, но позднее, когда детишки улягутся и уснут, все проблемы решали миром в постели.

Супруги страстно извинялись друг перед дружкой в привычной за много лет миссионерской позе, исправляя оплошности дневного общения церемонными ласками да нежным воркованием.

Страсть и желание любить заглушали, затушёвывали любую бытовую хворь, отравляющую воздух семейного благополучия, стоило только избытку крови с инъекцией адреналина наполнить впечатлительный мозг.