В любви то радостно, то больно

Не важно, что без слёз. Душа рыдает незаметно.

Одно движение навстречу

Выходной опять пролетел на редкость бессмысленно, как сотни других до безобразия одинаковых будней в последнее время.

Костя мог с точностью до минут предсказать, что произойдёт в его удручающе монотонной жизни сегодня, завтра, через десять дней, кроме поступков и удивительных вопросов трёхлетней дочки.

Люська, некогда любимая жена, во всяком случае Костя был в этом уверен последние четыре года, замечательная хозяйка, хорошая мать, настойчиво, агрессивно выстраивала стерильно правильную обстановку в доме и принудительно целесообразный быт, скопированный с образа жизни родителей.

Поначалу Косте нравилась чрезмерная хозяйственная активность жены, спланированный до мелочей дизайн каждого уголка, её привычки и образ мысли.

Теперь он понимал, что просто не придавал значения приторным обрядам чистоты, безукоризненному порядку, строгому соблюдению не им заведённых норм и правил жизни в ограниченном пространстве ипотечной квартиры, принадлежащей кому угодно, только не ему.

Костя множество раз пытался вспомнить, как познакомился с Люсей, был ли у них первый поцелуй. В памяти навязчиво всплывала первая интимная ночь, совершенно случайная, ничего не значащая.

Был обычный квартирник по поводу сдачи очередного экзамена. Настроение как всегда в таких ситуациях подстёгивала возможность расслабиться.

Костя много пил, играл на гитаре, пел и танцевал со всеми подряд. Весело же.

Потом сознание выключилось, как электрическая лампочка. И наступило похмелье.

Утром юноша обнаружил себя безобразно обнажённым непонятно где в основательно измятой, пропахшей похотью постели.

Рядом в не очень аппетитной позе лежала смутно узнаваемая девчонка, сверкающая белизной пышных форм и откровенно бесстыдной открытостью интимных подробностей.

Костя хотел было тихо испариться, пока хозяйка пышного бюста и объёмных бёдер не заметила его присутствия. Не вышло. Сон девушки был весьма чуток. Она раскрыла глаза, улыбнулась, призывно раскрыла объятия.

– Проснулся, милый. Ты был великолепен. Не ожидала такого напора, такой прыти. Я так рада, что ты, наконец, меня заметил!

– Чему рада? Извини, мне, пожалуй, пора.

– Глупости. Сейчас будем завтракать. Но сначала душ. Одежду я выстирала, погладила. Ты был такой романтичный, такой пылкий.

– И всё же пойду.

– Зачем? Твои вещи мы всегда успеем забрать. Сегодня и отныне всегда я твоя, любимый. Ну же, иди ко мне.

– Прости, совсем  ничего не помню. Как я сюда попал?

Через два месяца была свадьба. Жуткое, утомительное, неприятное мероприятие. Вскоре родилась Лиза. Семейная жизнь постепенно вошла в привычку. Люся оказалась довольно нежной, в меру страстной, любвеобильной и до безобразия безотказной. Всё же это лучше, чем ничего. Стабильность расслабляет. Оказывается без любви тоже можно жить.

Инициатором сексуальных забегов всегда была она. Зато потом: то ли жена знала какие-то магические заклинания, то ли её искусные возбуждающие действия и впечатляющий темперамент оказывали стимулирующее влияние, Костя буквально проваливался в нирвану, после чего с трудом вспоминал, что было и как.

В себя приходил в насквозь пропитанной любовными соками постели с единственным желанием – отвернуться и спать.

С первого же дня Люся уверенно взяла на себя бразды правления.

Оказалось, что это очень комфортно – не задумываться о планах, их реализации и последствиях, тем более, что жизнь не стояла на месте – напротив, понеслась вскачь.

Жена сама нашла ему работу, которую с полным на то основанием можно было назвать тёпленьким местечком, сама решилась на ипотеку. Да-да – всё сама. Костя мог ни о чём не беспокоиться.

Подчиняться было удобно и просто, тем более что Люся уверенно покорила, можно сказать очаровала, его родителей.

Вроде бы всё хорошо, но что-то пугало, настораживало. С некоторых пор Костя понял, что семейная жизнь – совсем не то, что нужно для счастья. Ему было тоскливо и скучно от однообразия, предсказуемости и безликости существования, в котором он был частью чужого замысла.

То ли дело прежняя, насыщенная событиями жизнь, о которой он с ностальгией вспоминал в редкие минуты, когда удавалось избежать обязательного выполнения супружеского долга, а Люся, громко всхрапывая, засыпала, оставляя тютельку времени на приятные грёзы.

Костя, закрывая глаза, явственно видел очаровательно гибкий, соблазнительно манящий силуэт девушки-зажигалки, которая не безрезультатно искушала его на протяжении двух институтских курсов.

Бросить бы всё к чёртовой матери, найти её, повиниться. Вот только как оставить маленькую проказницу Лизу, прелестную, очаровательную, озорную малышку дочь – самую большую любовь всей его никчёмной жизни?

Костя направлялся в магазин со списком – чего, по какой цене и какого качества необходимо купить.

По небу плыли кучерявые облака, напоминающие милые кудряшки дочурки, сквозь которые украдкой подглядывало за земной жизнью солнце. Под ноги падала красно-оранжевая кленовая листва, напоминая о бренности всего сущего, чирикали о чём-то своём неугомонные воробьи.

Проходя мимо кафе под открытым небом, уловив насыщенный запах свеже сваренного кофе, Костя не без ностальгического сожаления вспомнил отдых с Юленькой, той самой проказницей, которую по глупости променял на доминирующего во всех вопросах мужика в юбке.

Это было в Феодосии. Целый месяц бесконечного счастья. Такое невозможно повторить.

Тогда он был уверен, что любовь и вообще вся жизнь – это Юленька. Даже от имени её, которое смаковал как сладкий десерт, голова кружилась, и распускалось нечто удивительное внутри.

Глядишь на неё с трепетным восторгом, восхищаешься и любишь-любишь. Сколько угодно. Хоть целую вечность. Засыпал, обнимая, с ощущением, что смотрит любимая на него с обожанием и улыбается. Ночью просыпался оттого, что приснилась. А она рядом.

Только о ней и думал: губы сладкие представлял, взгляд особенный, ласковый, милый сердцу голос, удивительный запах. Даже уши оттопыренные и едва заметный шрамик на верхней губе с ума сводили.

Вернуться бы в тот блаженный рай, исправить ошибки. Так нет – повязал себя по рукам и ногам обязательствами, стреножил нежеланной женитьбой. Соблазнился минутой сомнительного удовольствия, а получил похмелье без конца и края.

У Кости появилось непреодолимое желание посидеть за уютным столиком в кафе, помечтать, отгородиться хоть на время от унылой, не ему предназначенной судьбы.

Мужчина остановился на секундочку в раздумье, представил реакцию на длительное отсутствие вне поля зрения жены, которая наверняка устроит воспитательный спектакль с нахлобучкой, и двинулся дальше.

– Костя, ты ли это, солнце моё, – услышал он, – возмужал, заматерел. Как я рада видеть тебя!

На него во все оленьи глаза изумительного серого цвета с пушистыми ресницами смотрела яркая, соблазнительная до умопомрачения молодая кокетка, смутно напоминающая… да-да, ту самую Юльку.

Неужели это она? Боже, как здорово и как некстати, подумал Костя. Не хватало только новой серии сентиментальных воспоминаний, болезненно ностальгических, раздирающих душу в клочья.

Вот кого он по-настоящему любил все эти годы. Даже стихи посвящал, хотя сам себе боялся признаться в романтических чувствах. Прятал стихотворные перлы на работе, чтобы случайно не обнаружила Люська.

Удивительно, но это действительно была та самая Юленька, только чуточку красивее и немного старше. Кошачье изящество, томная женственность, восхитительно волнующая прелесть изумительного облика: концентрация чувственности и тонкого эротизма. Не заметить несомненных достоинств бывшей подруги было невозможно.

Вот только подойти к такой очаровательной леди было чуточку страшно.

– Вижу, узнал. Как ты, – приветливо улыбнулась девушка, вызвав у Кости немедленный чувственный отклик.

Попадая в поле зрения счастливого человека, хочешь ты этого или нет, сам невольно начинаешь улыбаться.

– Живу помаленьку – не жалуюсь. Женился вот. Дочку воспитываю. Она у меня такая прелесть! А ты как?