В любви то радостно, то больно

Спас её мужчина, который куда-то спешил. Они синхронно хлопнулись лбами, разлетелись в разные стороны, потом долго извинялись. Волнение как рукой сняло, не оставив следа. Зато мужчина, звали его Анатолий, проводил Лизу до самого дома. По дороге, получилось у него это непринуждённо, словно это была традиция, купил букет цветов, успел рассказать свою биографию, начиная с детского сада, с чувством читал наизусть романтические стихи. У подъезда объявил, что никогда не верил в любовь с первого взгляда и вот нате вам, – приходится согласиться, что это не сказки. Вы прелесть! Давайте встретимся завтра, нет, сегодня вечером, а лучше прямо сейчас. Зачем откладывать праздник. Приглашаю вас на чашечку кофе. Знаю замечательный бар, там такая изумительная романтическая обстановка, такая располагающая к общению музыка! Обещаю не разочаровать. Не откажите, фея, я буду беспредельно благодарен судьбе. И счастлив непомерно. Вы замужем?

– И да, и нет. Всё сложно, необъяснимо. Впрочем, неважно. Давайте встретимся завтра. Там же, в парке. Думаю, вас не сильно смутит шишка на моём лбу.

– Нисколечко. Я компенсирую. Любой каприз. Вы верите, что случайность – закономерность более высокого порядка? Я уверен, что вас мне послало провидение. Удивительно, что таким экстравагантным способом, но это неважно. Буду с нетерпением ждать встречи.

Анатолий минут десять ещё держал Лизу за руки, целовал сначала тыльную сторону, потом запястья, потом все пальчики по очереди. Она краснела, смущалась как старшеклассница на первом свидании. Сердце колотилось, внутри что-то интимное напрягалось, заставляя задерживать дыхание.

Женщина почти забылась. Ей было приятно подобное (как тогда, в молодости) внимание. Анатолий выглядел ровесником, возможно даже несколько младше, был весьма привлекателен внешне, а самое главное – от него пахло, что вовсе невозможно понять, Серёжей.

Лиза даже забыла, что на вечер у неё назначена встреча с Игорем Леонидовичем. Что стоят они с восторженным, недвусмысленно флиртующим с ней знакомцем под окнами квартиры, где она проживает с дочкой и мужем.

Елизавета Альбертовна опрометчиво не задумалась, что букет цветов и расшаркивания привлекательного мужчины говорят о грехопадении лаконичнее и красноречивее, чем объявление в местной газете.

Ей почему-то не было дела, что за двадцать или около того минут свидания-расставания её нравственное падение стало предметом внимания целого дома, что в числе зрителей случайно оказался её Серёжа.

Лицо осчастливленной женщины светилось как начищенный, закипающий уже медный самовар, что возмутительно непристойное поведение стало импульсом, запустившим цепь непредвиденных реакций, изменивших в одно мгновение опостылевшую жизнь, подняв её акции на бирже любовных отношений до небывалых высот.

Серёжа не кричал, не возмущался, не фыркал. Неожиданно для Лизы муж помог снять пальто, поставил перед ней тапочки, принял букет, вложил его в вазу.

– Ты наверно устала, Лизонька, сейчас будем ужинать. Яичница с беконом и зелёным горошком тебя устроит? Кстати, у нас после визита Плотниковых осталась пара бутылочек вина.

Лиза ошалело смотрела на Сергея, не понимая, что происходит, но решила не вмешиваться, досмотреть до финала странный спектакль, который пришёлся ей по вкусу.

Чтобы усилить эффект присутствия, добавить остроты в небывалую ситуацию она решила прыснуть за ушки по капельке духов с феромонами.

Лиза открыла сумочку. На самом верху лежал комплект эротического белья. Рука её остановилась было, но вспомнилась недавнее заявление муженька о том, что ему без разницы, влюбится она или решится изменить, поэтому она смело выложила ажурное бельё на тумбочку.

Лицо Сергея вытянулось, потускнело. Он даже постарел в одно мгновение.

Лиза посмотрела на него и всё поняла. Женская интуиция сработала безотказно, молниеносно предоставив решение казуса.

– Это Катеньке. Я давно обещала ей молодёжный комплект.

– А мужчина, а цветы, я что – слепой?

– Всё просто. Это коллега, Анатолий, у него сегодня ночью родилась дочка. Счастливый человек способен на безрассудства. Он меня даже на свидание пригласил, – Лизе было важно увидеть реакцию мужа на подобное заявление. Она ещё сомневалась, не могла поверить, что сумела-таки взбудоражить, встряхнуть своего мужчину.

Лиза закинула руку за спину, сложила пальцы крестиком.

– Что ты говорил про вино и яичницу?

Сергей засуетился, засиял. Романтический вечер был поистине волшебным. Даже Катенька была в восторге. Подарок ей тоже понравился, но примирение родителей больше.

Ночь после праздничного застолья стала поистине сумасшедшей.

– Старый друг лучше новых двух, – подумала удовлетворённая Лиза, обнимая мужа, который неожиданно вспомнил про любовь и про пользу активного секса.

Последний день лета

Вечер тёплым покрываломпеленает перелесок.Звёзды капают усталос бриллиантовых подвесок.Гаснет музыка заката,тонкий звук её – как стебель.Летний день ушёл куда-то,может – в быль, а может – в небыль.

Вадим Хавин

Это был самый последний день не только лета и беззаботного детства – вообще всего, чем стоило дорожить.

Если и сегодня так тщательно выверенные иллюзии бесконечного счастья не станут реальностью –  значит не судьба, значит незачем дальше жить: бесполезно, бессмысленно, глупо.

До начала осени оставалось несколько невероятно коротких часов, бег которых пульсировал во всём теле, воспринимался как внезапное головокружение, как неприятное гудение некстати затёкшей, потерявшей чувствительность руки, как болезненное пробуждение в ночи от мысли о конечности всего, в том числе себя любимой.

Наверно каждому знакомо физически осязаемое ожидание перемен: дни, когда цветущее, играющее разнообразием красок событие внезапно превращается в заиндевевшую, обнуляющую всё живое хмурую свинцовую серость, за пределами которой неизвестность, небытие. Или напротив – всё вокруг начинает расти и плодоносить, несмотря на то, что к тому не было никаких предпосылок.

Даша органически не переносила осень в любых её проявлениях, исключая разве что цветные фантазии  на тему раскрашивания уставших, навсегда прощающихся с земным воплощением листьев. Их всегда было жалко, но как красиво они падают и складываются в витражи.

Почему именно осень вгоняла её каждый год в депрессию, понять было сложно. Ведь если внимательно присмотреться, можно в любом сезоне найти позитивные моменты, но девушка истово отсекала ободряющий вид рдеющих на голых ветвях гроздей рябины, загадочно тоскующий клёкот журавлиных стай, грибное изобилие, яркие кустики астр и хризантем.

У Даши было чуткое сердце, богатое воображение: она летала во сне, сочиняла стихи, до краёв наполняла жизнь фантазиями, умела искусно разгонять и взращивать яркие, сочные фонтаны эмоций.

Возможно, именно изобретательность в сфере создания миражей была причиной затяжных осенних расстройств, но это лишь гипотеза, предположение.

С наступлением сентября, буквально в первый его день или накануне она начинала бурно, истово оплакивать не произошедшее, не случившееся, но многократно чувственно пережитое в причудливых воображаемых воплощениях недостижимое блаженство.

Сколько себя помнит, Даша истово ждала наступления лета, сезона, когда должны были исполниться самые смелые, самые романтические мечты, дерзость и красочность которых порой ошеломляла даже её саму.

Наваждения были настолько живыми, что подвергнуть сомнению их реальность было невозможно в принципе, но даже приблизиться к их воплощению никак не получалось. Обстоятельства упрямо сворачивали реализацию куда угодно, но всегда не в ту сторону.

Тем не менее, девушка вновь и вновь зачарованно ваяла затейливые сценарии: вдохновенно лепила, выправляла, изменяла насыщенность и разнообразие красок, пестовала совершенство и гармонию безукоризненного, идеального будущего, в котором ей обязательно предстояло жить.

Увы, счастье раз за разом упрямо ускользало именно в сентябре.

Даша взрослела, видения обретали объём, гармоничный ритм, совершенствовали пространственную навигацию, достоверность: вот же он – Ромка Егоров, мальчишка от которого она без ума с седьмого класса.

Он так и не пригласил Дашу танцевать на первом школьном балу, несмотря на то, что девушка по всему периметру игрового поля предусмотрительно расставила кричащие сигнальные флажки: изумительного великолепия платье, модельная причёска, возбуждённое воодушевление и прочие знаки внимания, которые невозможно было не заметить.

Тщетно. Не случилось. Благосклонность досталась Катьке Васильевой. Она кружилась с Ромкой в белом и прочих разноцветных танцах, нежно щекотала кудряшками его раскрасневшееся лицо, позволяла неподобающие случайному контакту вольности, кокетливо подставляла алые губы.

Счастье было так близко. Стоило протянуть к нему руку, как оно испарилось, истаяло, как закатное светило.

Даша тайком глотала слёзы, страдала, но рук не опустила – внесла коррективы в сценарный план прекрасного будущего и приступила к реализации. Любовь, тем паче первая, не желает мириться с обстоятельствами.

Чего невозможно сделать наскоком, можно завоевать упорством. Как бы случайно одноклассники оказались в одном институте. Общие интересы, стремление поступить, во что бы то ни стало, сблизили, подружили. Ещё немного усилий и вот она – мечта.

Первого сентября Ромка провожал после занятий опять не её – Люсю Бражникову, многообещающе положив руку на хрупкую девичью талию. Когда только успели сблизиться? Прощаясь, он дружески, как мальчишке, пожал Даше руку. Опять первого сентября. Ужасный, гадкий день. Заглянуть бы хоть одним глазком в Книгу Судеб!

Ярко светило солнце, заливисто щебетали жизнерадостные воробьи и синички, полыхали цветными пятнами клумбы, сияли спелыми боками яблоки в садах. Да-да-да – сияли! Не для неё. Опять не для неё. Для какой-то там Люськи.

“Тоже мне, принцесса нашлась. Ни кожи, ни рожи. Он что – слепой?”

Даша улеглась на кровать в позе эмбриона, сотрясаясь всем телом, не в силах расслабиться. Мыслей не было, точнее, они скользили по незначительным фактам, совсем не важным деталям.