Я тебя… никогда!

и пудра заготовленных прикрас,

то многое, что мы боготворим,

ужасно опечалило бы нас.

Игорь Губерман

В небольшом офисе, торгующем металлорежущими станками и комплектующими к ним, где работников всего десять человек, трудился на должности программиста Роман Вениаминович Мошников.

Мужчине было двадцать семь лет, из которых он столько же был холост.

Коллектив в организации полностью женский, включая директора. Весь офис – три комнаты: зал, где сидят все, кабинет директора, Лизы Сергеевны, и ещё один, совсем мизерный, в котором трудится главный, он же единственный бухгалтер.

Несмотря на микроскопический размер фирмы, оборот у них фантастический: контракты – миллиардные. Но это так, к слову пришлось. Не о них речь.

Роман Вениаминович, как я уже сказал, холост. Нет у него тяги к женскому полу, несмотря на наличие этого добра в коллективе, причём активного. Не просто подмигивающие или флиртующие незаметно дамы, а именно проявляющие немалый интерес к любому объекту, который можно рассматривать как претендента на роль возлюбленного.

Тщетно. Мужчина неприступен как скала.

Вежливо здоровается, откликается на нечастые просьбы объяснить или помочь, но неохотно, рассеянно. Любовь не входит в число приоритетов. То ли дело писать прикладные компьютерные программы. С гаджетами и языками программирования он на ты.

Но это в свободное от работы время. Удачный код работающей как часики программы втыкает похлеще секса.

Впрочем, о процессе любовной игры Роман не особенно хорошо осведомлён. Так… было дело. Однажды. Не впечатлило.

Соблазнов в офисе было много, раздражающих факторов и того больше, но Ромка держался, памятуя о непредсказуемом поведении женщин во время любовных церемоний.

Единственная его пассия умудрилась так напугать парня своими закидонами, что он дал зарок держаться до последнего, но не иметь дел с так называемой прекрасной половиной.

Уж лучше быть свободным и целым.

Первое время ему было очень неловко в царстве охотниц, воспринимающих его как желанную добычу.

Женщины намеренно при нём прихорашивались, оголяли коленки, поправляя колготки, и наперебой выставляли объёмные сооружения из монументальных холмов, нагло выпирающих из открытых напоказ вырезов декольте.

Не его ума это дело, но за такие шалости впору наказывать. От работы отвлекает.

Молоденькие сотрудницы старались наклониться в его присутствии, причём так, чтобы были видны трусики или стоячие холмики игривых грудей, нагло выглядывающие в оттопыренные вырезы блузок.

Реакции не следовало.

Коллектив был разочарован, раздосадован, возмущён. А ну, если мальчик голубой?

И вот, Риточка Кущина ушла в декрет, а на её место пришла совсем молодая, длинноногая, большеглазая, стройная как лань, золотокосая блондинка, Карина Литвинова.

Её выразительная улыбка и умение себя преподнести сделали своё дело – Ромка сию грацию заметил. Оценил, что было ему несвойственно, и пялился зачарованно на её силуэт, стараясь делать это незаметно. Только от женского глаза невозможно скрыть такой интерес. Женщины шептались. Неужели…

Ожидания коллектива не подтверждались почти три месяца. Но процесс явно пошёл. Ромка провожал девушку взглядом и плотоядно посматривал то и дело в её сторону.

Слюней видно не было, однако глаза блестели азартом охотника.

На новогоднем корпоративе, за неделю до праздника, Кариночке наконец удалось его залучить. Старалась она вовсю, потратив на экипировку и косметику все наличные сбережения.

Ромка слегка офигел, ошарашенный внешностью сотрудницы. Несмотря на обилие вспомогательных средств, выглядела она целомудренно. Так, впрочем, было задумано. Его внимание сосредоточилось на экзотических выпуклостях, что было заметно невооружённым взглядом.

Пришёл Роман раньше всех, делал вид, что занят ноутбуком, но как только появилась Каринка, повеселел.

Сел с ней рядом. Сам не пил, подливал, облизывая её глазами.

Танцевали они увлечённо, шептались. В конце концов, убежали. Думали, что незаметно.

Ромка не знал, как себя вести. Он и с мужчинами-то не особенно умело выстраивал переговоры, а уж с женщиной, да ещё такой.

Собственно, чего в ней такого особенного? Самая обыкновенная. Разве что облик умеет облагородить с помощью нарядов и косметических средств.

Выглядит, конечно, на все сто, а приглядись, допустим, утром, спросонья, когда только она и солнечный свет, когда нет разных фенечек и художественного макияжа…

Ещё неизвестно, какая она на самом деле, эта премиленькая, благоухающая непорочностью Карина.

Насмотрелся Ромка на разных разукрашенных косметикой милашек, когда в общежитии института жил. С утренними синяками под глазами, опухших, раздражённых и злых.

Все эти принцессы в мареве нарождающегося дня выглядели скорее фуриями, чем принцессами.

Зато, какими божественно-нежными, облачно-невесомыми, кротко-застенчивыми выходили они из здания общежития немного погодя.

За любой из них хотелось идти без оглядки, пусть только позовёт.

Не звали.

Видимо, что-то в парне всё же было такое, о чём он не догадывался, а прочие читали на его лице открытым текстом. Явно не застенчивость. Этим недугом он не страдал.

Видимо, его выдавало отсутствие блеска в глазах, отчуждённость, даже скука в процессе общения.

В его возрасте все помешаны на любви и сексе, ставя эти радости жизни не просто на первое место, выводя за рамки прочие источники наслаждения. Сексом окружающие дышали и жили.

Гиперсексуальность – этим сказано всё.

Мозг дрейфует в сторону долины чувственного блаженства, выкапывая там ямки, высевая в них зёрна будущих проблем и тревог, ожидая, однако, прибавления на пустом месте богатства.

Все мужчины мечтают о погружении во влажную среду налившихся кровью ценных по определению приборов, зачастую себе во вред. Немного погодя разводят руками: нужно, мол, было предохраняться.

Трясёт от приплывающих следом напастей всех. Но по-разному. Кому-то неожиданно выпадает сектор “приз” с первой попытки. У этих тоже всё будет и проблемы в том числе, только позднее, когда засосёт болото рутины, а вытаскивать себя за волосы станет лень.

Другие залетают в проблемную зону с ходу, наслаивая приключения и злоключения слоями, наподобие горки, с которой потом летят, кувыркаясь, изредка не до конца покалеченными.

Чаще же обдуманно, целенаправленно несутся по бездорожью, забрызгивая себя и прохожих, потихоньку превращаясь в подобие грязевого вулкана, до которого впоследствии брезгуют дотронуться. Рвутся вперёд, методом проб и ошибок приобретая печальный опыт, не разбирая пути, ломая свои и чужие судьбы, нередко разбиваясь насмерть. Зато весело и с песнями.

К финишу, однако, приходят все дружно, различаясь лишь числом и серьёзностью недугов.