Беглец из страны Оз

– Очень приятно, – буркнул Сережка, толкая велосипед. – Сергей Валерьевич Зотов. – А про себя подумал: «Вот играл, никого не трогал, нет, все же вляпался в какую-то историю. Что за невезуха!»

Они шли к остановке маршрутки. Сейчас сосны расступятся, и за поворотом появится киоск со всякой фастфудной мутью, и с ним рядом – стеклянный павильон остановки. Сережка хорошо знал это место.

Как это он думал.

Дорога свернула, и из-за деревьев показалось убогое сооружение, похожее на поржавевший металлический гараж без передней стены. Рядом стоял киоск, но не со съестным, а с прессой.

Послышался шум автомобиля. Вдали показался грузовик. Чудной. Грязно зеленого цвета кабина с капотом, похожим на нос дворняжки, борта из крашеных в такой же цвет досок, потушенные фары. Такие машины Сережка видел только в советских фильмах. Раскрыв рот, следил он за приближающимся «газиком». Обернулся, чтобы посмотреть на реакцию Русевича, и с ужасом обнаружил, что тот идет посередине полосы, прямиком под колеса грузовика, и сворачивать явно не собирается. Толкнув велосипед в кювет, Сережка рванулся к Русевичу, едва успел схватить его за руку и сдернуть с проезжей части. Громыхая задвижками бортов, «газик» благополучно проехал мимо.

– Ты че, мужик, слепой? Тебя же чуть не сбило! – от волнения паренек не заметил, как перешел на «тыкание». Достал его этот бородатый.

– Нет, я не слепой! – проговорил Русевич. А потом спохватился и почему-то обрадовано сказал: – А, наверное, теперь-то я слепой! Конечно, конечно, слепой! Тут же не может быть «Ауры»!

– Какой ауры? Ты… Вы машину видели?

– Не было никакой машины.

– Ну, вааще, – возмущался Сережка, поднимая велик. – Может тут и остановки нет?

– Этот стеклянный павильон?.. – показал рукой Русевич.

– Слава Богу! Видит, – пробормотал под нос Сережка и осекся: – Стеклянный? Почему стеклянный? Железный! А почему железный?..

В последнее время было поветрие у местных властей: раз в два-три года менять павильоны остановок общественного транспорта, причем каждая новая конструкция становилась чем-то неудобнее бывшей. «Но поставить ржавую развалину – это ни в какие ворота!» – подумал Сергей.

– Стеклянное сооружение на металлическом каркасе, – настаивал Русевич. – На задней стенке плакат с бело-сине-красным флажком и надписью «18 сентября 2016 года – все на выборы!» Пойдешь?

– Куда? – рассеянно спросил парень, оглядывая остановку.

– На выборы.

– Вот еще! Ни разу не ходил.

– А как же твоя гражданская позиция?

– Моя гражданская позиция: сижу, не рыпаюсь. Без меня все решат! Как говорится, если бы на выборах от нас что-то зависело, нас бы туда не приглашали. Стойте, а где тут про выборы?..

Сережка подошел к конструкции, когда-то крашеной зеленой краской, на данный момент сильно облезшей, с оголившейся ржавчиной и с плакатом, на котором два очкастых мужика с красными лицами и в белых халатах смотрели на стилизованный чертеж с какими-то шестеренками. Подпись гласила: «Ускорение научно-технического прогресса – основа перестройки народного хозяйства». Сережка подошел к бело-голубому киоску с прессой. За стеклянной витриной с надписью «Союзпечать» лежали газеты и журналы. Внутри киоска сидела седовласая тетка в цветастой кофточке.

– А чего это у вас такое старье продается – аж какого-то… восемьдесят шестого года? – удивленно обратился к ней Сережка через узкое окошко. – Забавно… Можно мне журнальчик… вон тот… посмотреть?

Тетка не отреагировала. Парень постучал по стеклу и повторил просьбу. Никакой реакции.

– Илья… э-э… – Сережка безуспешно пытался вспомнить отчество «дайвера», – попросите у продавщицы газетку.

– Какую газетку? Здесь только минеральная вода… шоколадные батончики… чипсы… Господи, как мы это ели?.. Девушка, дайте минералочки… – И осекся, похлопав себя по бокам, где, видимо, предполагал наличие карманов: – Нет, не надо…

«У мужика глюки!» – понял Сергей и решил все же подобру-поздорову удалиться. Он тихо встал, пока тот смотрел в сторону, откуда должен был прийти автобус до города, и запрыгнул на велик. Уйти по-английски опять не удалось.

– Не бросай меня! – Русевич догнал его, схватил за плечо. – Дождись транспорта. Да и – я тут… вспомнил: денег у меня… таких… нет.

– Уж, какие деньги – сорок рублей!

– Не в этом дело. У меня совсем ничего нет.

– Ограбили что ли? Вроде у нас тихо.

– Да нет, я просто забыл, что… – Русевич оценивающе глянул на парня и проговорил, подбирая слова: – …слишком быстро собрался сюда. Будь любезен, одолжи мне на проезд…

Это уж совсем Сережке не понравилось. Вот и с какой стати он должен раскошеливаться для незнакомого психа? Впрочем, лучше дать, глядишь – отвяжется, а то черт его знает… Они тут одни… А этот хоть и суховат, но бицепсы под костюмчиком просматриваются. Точно – пловец. Или гимнаст?

– Вот, этого хватит до города. – В Сережкином кармане нашелся десяток монет. – Родные-то есть?

Последняя фраза прозвучала с каким-то надрывным сочувствием.

– Полагаю, что есть, – загадочно промямлил «пловец», взял деньги, повертел, улыбнулся чему-то. – О, прибыл транспорт!

– Где? – Сережка глядел на абсолютно пустую дорогу.

– Да вот же, как его… автобус; поехали!

Русевич поманил рукой и в полной уверенности, что Сергей следует за ним, подошел к краю дороги, сделал несколько шагов вверх по воздуху и… исчез.

«Блин, так это у меня глюки!» – не на шутку перепугался Сережка, заметался вокруг остановки, потом запрыгнул на велосипед и двинул в сторону города.

Сосны расступились, и дорога пошла среди неожиданно открывшихся пойменных лугов. Но уже метров через триста она изменила направление в сторону от реки, огибавшей город. Асфальт стал подозрительно разбитым, хотя еще утром парень лихо мчал по нему, наслаждаясь свистом в ушах. И главное – исчез огромный мост, который уже давно должен бы показаться со стороны города. Определенно – галлюцинации.

Парень остановился, слез с седла, присел на придорожную траву под обочиной. Голова вдруг заболела. Как тогда, когда он первый раз попытался расстаться с этим Русевичем. Сережка обхватил ее руками, пытался сжать посильнее – говорили, что так боль утихает. Да ни фига. Шум в ушах перерос в какой-то самолетный гул. Парень начал кататься по траве и дико орать. Потом голову словно пронзила молния, и все исчезло.

…Сережка открыл глаза, и, увидев высокое голубое небо, чистое и ясное как взгляд мамы, приподнялся. Он лежал на траве у дороги, велосипед валялся неподалеку. На душе спокойно, в голове светло. «Что-то плохое снилось!» – попытался припомнить парень, но резко обернулся на окрик:

– О, очнулся!

Нет, не сон. Рядом стоял человек в оранжевом облегающем костюме.

– Думал, что ты того – не проснешься. Пока вылез, пока тебя искал… А ты тут лежишь…

– Кто откуда вылез?

– Я поехал в автобусе, подхожу к кондуктору, даю деньги. Она меня не видит и не слышит. Оставил деньги на кресле рядом – а они пропали, как растворились… оглянулся – тебя-то и нет! И тут вдруг начала голова болеть – прямо раскалывалась. Кричу – остановите автобус, в дверь стучу – никто не слышит. Хорошо, следующая остановка близко; дверь открылась, я вывалился – и назад, к тебе. Голова трещит, в глазах стоит туман, думаю – лишь бы не упасть. Как тебя заметил – не знаю. Ты от дороги метрах в ста!

– Чего? Да я сижу у дороги!

– Где же у дороги – лес кругом!

– Эти жидкие кустики – лес?

Они уставились друг на друга, соображая.