Беглец из страны Оз

Догадка пришла к обоим одновременно. Сережка тронул Русевича за плечо:

– Вы можете меня описать?

– Парень с курчавыми темно-каштановыми волосами, нос прямой, глаза серые, одет в черную майку с надписью «NIKE» и голубые потертые джинсы.

– Седой мужчина лет сорока пяти, высокий, бородатый, худощавый, с карими глазами, одетый в оранжевый гидрокостюм. Верно?

– В целом, верно, Сергей Валерьевич. Кроме того, что мне должно быть сорок один и это на мне вовсе не водолазный костюм, хотя, наверное, похож. Итак, мы адекватно видим только друг друга. Все остальное, нас окружающее – совсем по-разному. Приходится констатировать, что мы рядом в одном и том же месте, но как бы в разных временах. И самое печальное, что никто нас не видит ни в одном времени.

– Да что, блин, происходит?! – заголосил Сергей. – Откуда вы взялись на мою голову? Вы кто? Что вам надо?

– Успокойся! – сказал Русевич, хотя было видно, что он сам сильно смущен и не все мог объяснить даже для себя. – Что-то пошло не так… Неужели это бесполезно?.. Встреча не состоится.

– Чья встреча, чья?

– Моя. Со мной. Мы стали просто проекциями, призраками в этом мире. В этих мирах. В этих разных временах. Нас не видят! Мы ничего не можем ни сказать, ни передать, ни просто оставить кому-то, кроме как друг другу. И даже между нами еще и разница во времени – тридцать лет. Сейчас в две тысячи шестнадцатом нахожусь я, а ты, стало быть, оказался – какие там газеты были? – в тысяча девятьсот восемьдесят шестом.

Сережка криво усмехнулся, потом поник, затряс головой:

– Вы серьезно? Я что ли в прошлом веке? Опять невезуха! И как я туда… сюда… попал?

– Я знал путь в прошлое. И бежал сюда из сорок пятого года. И вытеснил тебя.

– Фигасе!

А вы бы поверили? Вот и Сережка поверить не мог.

– И чего вам тут надо?

Русевич ответил не сразу. Он стоял, стоял, мял ладони, подергивал бровями, словно думал: поймет ли мальчишка то, о чем хочется рассказать? Казалось, что эти мысли шевелили его уже уверенно проступавшие морщины на высоком лбу. Потом мужчина понуро опустился на траву рядом с парнем и начал рассказ издалека.

3

– Первые попытки имитировать реальность предпринимались еще в 20 веке: стереокино, многоканальный звук, голография. Тогда все это воспринималась на уровне аттракциона, усиливало эмоциональное воздействие. Но уже в нашем веке виртуальной реальностью занялись вполне серьезные организации. Года, кажется, с десятого я уже работал в одной из спецлабораторий при университете над проектом «Аура». Он вырос из задач радиоэлектронной борьбы. Предполагалось внедрять в средства связи и отображения противника ложные объекты, которые он бы мог идентифицировать как настоящие.

Наши «партнеры» тоже не дремали и достигли определенных успехов. Причем они успешно испытали свои наработки уже где-то в середине десятых годов под видом сетевой игры «Покемон Го». На тогдашние массовые приборы отображения информации удалось внедрить виртуальные сущности, которые воспринимались людьми как настоящие. Правда, пользователь должен был сначала установить специальную программу в свой прибор. Игра не наделала много шума. На смену ей подоспели другие, а «Покемон Го» плавно затух уже, кажется, через год. Но она сыграла роль индикатора, показав, что психика большинства людей легко обманывается, не различая реальный и виртуальный мир. Были сообщения, что кто-то пытался ловить покемонов под колесами машины, кто-то за ними выходил из окна…

– Да ладно, «покемоны» – секретная разработка? Ха-ха!

Сережка посмотрел на Русевича, как на убогого. Но тот выглядел вполне адекватно, и в суровых глазах блестели искры убежденности. Не смутившись, он продолжил рассказ.

– На дальнейшие исследования были выделены колоссальные деньги. Запущены десятки спутников в режиме «молчания», готовых подключиться в час «Х», чтобы сбивать с толку системы наведения противника. Страны-производители электронной техники по заданию своих правительств начали внедрять во все устройства те или иные средства, могущие показать «дополненную реальность». Так «дополненную», как было нужно «сильным мира». Пользователей приучали к ней, привлекая нужной информацией (описаниями, объявлениями, вывесками, комментариями). Это было и полезно, и занимательно. Причем, большая часть этой информации конкретному человеку не требовалась, однако он не мог отключить ее. В «час Х» дополненная реальность должна была сбивать с толку противника с его гаджетами.

Но проект «Аура» предполагал создание имитаторов реальных предметов, воспринимаемых обычным, «невооруженным» взглядом. Я со своими коллегами не досыпал по многу ночей – все стремились к заветной цели. И в 23 году в нашей делийской лаборатории был создан не слишком громоздкий прототип, названный светомодулятором. Он отражал некогерентное солнечное излучение таким образом, что глаз воспринимал в нем миражи, отображающие заданный реальный объект или даже компьютерную модель. Однако, удовольствие получилось слишком дорогим, и это направление признали неперспективным.

Побочным эффектом работ разных стран в этом направлении стало невероятное развитие средств связи и отображения информации. И тут пришла глобальная беда, которую, впрочем, ждали.

– Инопланетяне? Восстание роботов? Или кончилась нефть?

– Если бы. Кончилась вода. Пресная вода. Строительство дополнительных речных водозаборов уже ничего не давало: реки и без них сильно мелели. Кстати, вот тут недалеко тоже должен быть… будет построен новый водозабор… Сейчас уже развалился… Там, у нас… А в двадцатые опреснительные установки не справлялись с потребностями человечества, притом, что отходы промышленности все больше и больше отравляли Землю. Климат начал меняться. Природные катаклизмы пошли чередой. В двадцать девятом году то там, то здесь на планете начались «водные бунты» против правительств собственных стран. Были призывы растопить оставшиеся еще ледники и расконсервировать использование вод Байкала. Это могло бы привести к еще более тяжелым последствиям. Но жаждущие люди не всегда могли понять это. Где-то бунты переходили в гражданские войны, уже грозившие перерасти в международные. В Мировом Совете задумались о срочных мерах. Первое, что сделали – установили потребительские корзины для жителей всех стран. И не только по воде. Так как они принципиально не могли быть одинаковыми, волнения на этом не улеглись, а возобновились с новой силой. Ограничили номенклатуру выпускаемых товаров. Обо многих вещах, уже вошедших в повседневность, пришлось забыть. Но если, например, чайники или телевизоры к тому времени изжили себя, то средства передвижения – все еще недостаточно экологичные – трудно было заменить.

Прогресс пошел по неожиданному пути. Спецодежда из искусственной изолирующей нанокожи давно использовалась пожарными, водолазами, даже космонавтами, не говоря уж о военных. С начала века многие стали ее приобретать и для повседневной носки. Она многослойная, дышащая. Такой костюм, названный просто «тесьют», автоматически поддерживал комфортную температуру тела независимо от внешних условий. И тут было сделано двойное открытие: стало возможно воспроизводить через искусственную кожу сгенерированные микрокомпьютером тактильные ощущения синхронно с проецируемыми объемными изображениями, передаваемыми по линиям связи. То есть, вы могли, находясь в Лондоне, не только поговорить с вашим далеким родственником в Сиднее, но и поздороваться с ним за руку, и даже обняться.

– Это и подраться можно реально с человеком, находящемся за много километров?

– Можно, – Русевич усмехнулся неожиданному пожеланию Сергея. – И устраивать виртуальные застолья можно. Только чокаться не рюмками, а кулаками: искусственная кожа транслирует тактильный фантом лишь живого тела и всего того, что крепилось непосредственно на него… Резко сократилось количество поездок. Машины и механизмы стали использоваться только для транспортировки грузов и строительства. Но проблему дефицита воды это не решало. Тогда Мировой Совет принял закон, по которому ограничивалось все, что человек мог иметь в личной собственности. Производство стало тормозиться, заводы стали закрываться, дышать действительно стало легче, вода в реках восстановилась лет за десять.

Однако, никто, и особенно подрастающее поколение, не хотело «назад, в пещеры». Снова назревал конфликт неуемных желаний человека и объективных возможностей сохранения природы. Вот тут и случился прорыв в проекте «Аура», которым я занимался. Россия и Индия создали новую версию светомодулятора, за что лично я был награжден высшим орденом Мирового Совета и Нобелевской премией. Тогда же стал профессором и академиком Глобальной академии. Мы предложили помещать неэнергоемкие точечные специзлучатели в примитивы из касила…

– Из чего?..

– Касил – такой материал с программируемыми свойствами. Его уже давно изобрели.

– Не слышал…

– Значит, не так давно, как я считал… Касил, очень легкий и прочный материал на основе кремния особой обработки, применялся в строительстве. И главное, оказалось, что он почти без потерь позволяет преобразовывать и усиливать световые волны, особым способом модулируемые нашими излучателями. Слабого источника света хватало на то, чтобы сымитировать на примитиве внешний вид любой неорганической и безжизненной органической материи.

– Мертвецов оживляли?

– Я плохо объясняю, – смущенно констатировал Русевич, нервно потирая руки. – Безжизненная органика – та, что прекратила развитие, но еще не разложилась. Солома, доски, кости. Но это были не настоящие доски. Все отливалось в специальных формах или печаталось на объемном принтере. Причем достаточно, чтобы форма примитива только слегка походила на заданный предмет и приблизительно соответствовала ему по объему. Компьютер так программировал излучатель, что каждый мог видеть в примитиве, условно говоря, не простенький табурет, а шикарный стул. А тесьют обеспечивал ваше восприятие от сиденья как мягкое и комфортное. А еще можно было заказать себе люстру из горного хрусталя. Золотое ожерелье. Даже целый коттедж из сибирского кедра. Обговаривайте любые детали – можно все! Любые цвета, материалы, фактуры. Кстати, и на тесьюты стали наносить пленку из касила, что дало возможность визуализировать любые наряды от именитых кутюрье в любом «многослойном» сочетании элементов от нижнего белья до шляп и туфлей. Причем при соответствующей прошивке пользователь мог по желанию имитировать даже возможность одежды как бы «намокнуть» при соприкосновении с жидкостью, «помяться» от носки и даже «загрязниться» и «рваться». Но это обычно просили сделать люди старшего поколения. Молодым это было непонятно. Тесьюты практически перестали снимать, когда в них стали внедрять антисептики. Правда проявился, как всегда, и печальный фактор – иммунитет стал слабеть. Длительное отсутствие на теле тесьюта могло привести к заболеваниям и даже к смерти. И главное «но». Для того, чтобы видеть это преображение касильных примитивов, были нужны особые очки.

Русевич замолк, потер бородку. Солнце должно было перевалить за полдень, и уже не могло жарить по-летнему. Свежий ветерок шевелил высокую вольную траву, откуда-то тянуло дымком костра из опавших листьев. Издали, вон от тех пышных кустов, доносился слабый писк не то взволнованной птицы, не то заблудившейся полевки. Все пробуждало такие привычные и сентиментальные ощущения. На этом фоне рассказ Русевича выглядел довольно мрачными фантазиями. Да и говорил-то он вроде и чисто по-русски, но в странной манере, как программы озвучивания текста или как некоторые тележурналисты: будто монотонно читают мелко написанный без знаков препинания текст, а выделяют повышением интонации некоторые слова, которые они почему-то считают важными. Неужели "там" все так говорят? Профессор продолжил:

– Ты читал сказки о земле Оз?

Сережка отрицательно покачал головой.

– А «Волшебника Изумрудного города»?

– Мультик когда-то смотрел…

– Властитель Изумрудного города заставлял всех жителей носить очки с зелеными стеклами, чтобы стеклянные навершия на башнях казались изумрудными… Сказка, конечно. К зеленым стеклам глаз быстро привыкает, и мозг уже не воспринимает, что все стало зеленым. Белое снова будет видеться белым, бесцветное – бесцветным. А наши очки показывали именно измененную реальность настоящих предметов. Только поначалу это все воспринималось как, скажем, фокус, точнее даже – эффект стереокино. То есть вы могли обмануть мозг, видя вместо цилиндрического примитива фужер богемского хрусталя. Но, попытавшись налить в него вино из реальной бутылки, вы, скорее всего, пролили бы его мимо: «горлышко» примитива могло не совпасть с «горлышком» фантомного фужера.

И тут пришел на помощь «эффект 25 кадра». Если на короткое время прекращать формировать изображение от излучающего примитива, то мозг успеет опознать именно его, а не фантомное изображение, но зрительно не будет замечать это. Координация движений будет правильная! Вы «почувствуете», где находится настоящее горлышко иллюзорного фужера, и мимо не прольете!

Очень скоро виртуальные очки уменьшились до размеров обычных контактных линз, а звуковые генераторы размещались в ухе рядом с барабанной перепонкой. Остался последний шаг – надо было избавиться от всех усилителей, транслирующих сигнал от источника к линзам, аудиовибраторам и тесьютам, которые все-таки надо было носить с собой. Хоть они и были не больше пяти сантиметров в диаметре. Но и в таком виде ауроскопы приобрели бешеную популярность. Объединенными нациями было принято решение о наращивании их массового производства на промышленных площадках всех стран. Конечно, излучатели были дорогими сверхсложными и сверхточными приборами на границе возможного. Развивалась целая отрасль по их модернизации и производству. В ней были задействованы ученые и практики большинства стран мира.

Ауроскопы хотели иметь все. Эти приборы могли осуществить любую вашу мечту из материального мира. Каждый мог почувствовать себя не просто богачом, могущим иметь все, что захочет, чего видел и что придумал. Главное, что если вам надоедал вид какой-то вещи, вы могли очень легко ее перепрограммировать – и вот вы уже восторженно показываете другу ее новую форму или вообще – нечто совсем другое!

Резко сократилось производство товаров потребления. Наращивался лишь выпуск примитивов и излучателей к ним. И главное – не надо было волноваться, что материал для примитивов кончится, как нефть: песка и углерода на планете очень много. И те примитивы, что приходили в негодность или просто надоедали хозяину, можно было сдать на перепрограммирование или на вторичную переработку с получением нового взамен.

В первую очередь массовое внедрение этих устройств старались обеспечить в странах, охваченных «водными бунтами». Воды им это не прибавляло, зато позволило отвлечь и переключить внимание людей на другие потребности.

По мере распространения ауроскопов закрывались промышленные предприятия, выпускавшие предметы, которые можно было «получать» с их помощью. Заводы стали производить только средства производства и ту электронную «начинку» бытовых товаров, которую, конечно, невозможно подменить даже самым красивым дизайном, или в тех случаях, когда универсальных свойств касила все же было недостаточно.

Вскоре химикам и генетикам удалось синтезировать наночастицы, которые, будучи введены в кровь, задерживались в мозге человека и посылали импульсы в резонанс с волнами излучателей примитивов. Ауроскопы стали не нужны! За инъекциями аурогеля записывались в очередь. Их начинали делать уже двухлетним детям и повторяли каждый год в течение всей жизни. Позже изобрели аналог в виде таблеток. Сейчас генетики ищут возможности «доработки» определенных областей коры головного мозга, чтобы появилась возможность воспринимать излучение примитивов без технических или химических средств. Пока неудачно. Пока. Несколько десятилетий назад и то, что уже есть, считалось фантастикой…

Я полагаю, судя по скорости распространения всех этих новинок, они были придуманы давно, только ученые, а скорее – политики – ждали нужного момента, когда это «вбросить» в мир. Кто-то хотел на этом погреть руки. Увы, во время «водных бунтов» перед власть имущими встала задача хотя бы усидеть в правительственных креслах. И стоит отметить: наверное, впервые в истории человечества массовые беспорядки удалось предотвратить методом пряника, а не кнута. Если аурогель считать «пряником».