Беглец из страны Оз

– И что? Тоже будет за тобой ухаживать. А помрет – тебе новую жену найдем.

– Дурачок. Я с твоей бабушкой жизнь прожил, огонь воду и медные трубы прошел! А ты – «новую найдем»! Нет сильнее чувств, которые переживаешь вместе. А тут – всю жизнь рядом. Это настоящее… – он поискал слово – настоящее счастье. Настоящее!

Тут с дедова лица слетело романтическое озарение, и он совсем другим, простецким голосом продолжил:

– И потом – кабы еще я с наших дней продолжил жить… А это ведь назад, в мое детство вернусь? Война, потом голод… Нет, как ни крути… Не соблазнит меня камушек. Вот был бы я гений или герой, тогда может еще бы подумал… А я простой человек, мильоны таких. Может, кому и понужнее будет. Да и сам посуди – он тут лет сто лежит – и все целый. Знать, нет охотников опять ребенком-то становиться. Не дураки же люди…

– Не понимаю… Такой случай…

– Вырастешь – поймешь. Грейся пока, грейся. И не рассказывай про это место…

Дед изловчился и прикурил-таки папироску от горячего камня. Затянулся – и тут же его пробил тот тяжкий кашель, что всегда болью отдавался в душе Илюши и омрачал светлую картину его мира.

В детстве Иван переболел туберкулезом, и болезнь по сей день не давала о себе забыть. Да еще курил Иван много. Но отказаться от вредной привычки послевоенной шпаны не мог, как ни уговаривали его родные. В последнее время с куревом начались перебои, и дед сильно переживал из-за этого. Ругал «перестройку», бестолковых начальников и самого Меченого Горбача.

После «купания» в той луже у старой дороги дедушка сильно заболел пневмонией. Бабушка лечила его народными средствами, только это не помогало. Нужны были какие-то лекарства, которых не смогли нигде достать – время наступало трудное, Союз трещал по швам, торговые полки катастрофически пустели, а деньги таяли.

Видя, как мучается любимый человек, как кашляет и угасает, Илюша с последней надеждой прильнул однажды к деду и прошептал:

– Пойдем к горячему камню, я помогу его разбить…

– А ты ведь поверил…– также шепотом ответил он и погладил внука по голове, как гладят маленьких. Потом отвернулся, но парнишка увидел выкатившуюся из его светло-голубых глаз одинокую слезу.

Дед не дожил до зимы, до своих шестидесяти трех.

Илюша сильно переживал эту смерть – первую серьезную потерю в жизни. Дед заменял ему отца, сбежавшего от семьи давным-давно, был Илюше лучшим другом, самым нужным мужчиной в жизни. Веселый, смелый, сильный и добрый – что еще?

Хмурым ноябрьским днем Илья пошел к горячему камню на старой дороге. Долго плутал, но все же нашел не занесенную снегом плешь и долго плакал, стоя у камня. Никогда уже он не увидит дедушку старым… Впервые он отчетливо прочувствовал безысходность слов «уже никогда»… И еще не знал, что бабушка уйдет вслед за мужем всего через полтора года.

Вообще, парнишка рос мечтательным и сентиментальным, хоть и упрямым. И вот сейчас внезапно на него нахлынула оглушительная волна безрассудного негодования. Он вдруг почувствовал буйный прилив сил и ненависти и решительно подошел к камню. Даже не понимая, что творит, ухватился он за нижний край глыбы и, приподнимая, стал перекатывать к краю дороги. Валун не поддавался. Перчатки уже дымились, парень гасил их в снегу и не замечал ожогов. Упираясь ногами в сухую землю, обнажившуюся из-под горячего камня, он все же докатил его до края дороги и столкнул вниз, в дорожный кювет. Столб пара долго поднимался из оврага, пока весь снег не подтаял, и установилось неизбежное равновесие между ноябрьским холодом и жаром горячего камня.

5

– Зря ты так думаешь, – ответил Русевич на скептическую фразу Сергея. – Я тоже сомневался, но это оказалось не сказкой. И перед тобой стоит доказательство.

– Вы что, серьезно утверждаете, что разбили тот… в смысле… вот этот камень и прибыли сюда из будущего? И сбежали, конечно, потому что вас там хотели убить?

– С чего ты решил, что меня хотели убить?

Сережка рассмеялся:

– Типичный штамп Голливуда! Я таких фильмов насмотрелся – во! А ваш рассказ – типа кино «Матрица» наоборот, со счастливым концом.

– Ты считаешь – со счастливым? От счастья я бы не принял решения сбегать на старости лет. Я уже готовился на пенсию. Честно говоря, я рассчитывал попасть куда-то в девяностые, где я такой же молодой, как ты. Но что-то пошло не так. Наверное, гора стала не такая высокая после прокладки дороги. Камню не хватило необходимой энергии. Но, надеюсь, я еще успею кое-что здесь исправить…

– Да зачем? Разве там, – Сережка неопределенно показал ладонью куда-то за голову Русевича, – все так плохо?

– По мне – плохо. Там все неправда. Это долго объяснять… Визуальные миражи, имитация реальности, искусственная кожа! – Профессор сделал движение руками, будто хотел стереть с плеч невидимую грязь. – Там люди сходят с ума, когда начинают видеть реальность. И считают себя нормальными, живя в иллюзорном мире.

– Да среди наших геймеров таких полно! Они тоже забывают, что живут в реальном мире. И довольны. Ну, до тех пор, пока есть не захотят или еще чего… Правда, уже были случаи смерти от истощения у тех, кто сильно заигрался… Это я уж про наркоманов не говорю…

– То-то и оно! – страстно воскликнул Русевич. – Жизнь – не игра. И, тем более, не наши иллюзии. А когда люди допустили, что лучше отказаться от реального мира в пользу фантазии, мир мстит им.

– А, не парьтесь, профессор, – махнул рукой Сережка, – все равно никто вас не станет слушать, если подавляющее большинство, а главное – правительство, против!

Профессор задумчиво закивал головой и проговорил:

– Видимо, несмотря на все мои… ("успехи"… "достижения"… "открытия" – он так и не смог произнести ни одно из этих слов) я остался человеком из прошлого века. Но я с детства начал ставить перед собой далекие цели и достигать их.

– Ага, и во что это вылилось… – скривил рот Сергей. Но профессор его не услышал:

– … И это дело сделаю. С твоей помощью.

Последняя фраза профессора опять заставила Сережку насторожиться. Русевич выудил откуда-то из еле заметных складок костюма желтый листок, похожий на засохший лист осины.

– На, возьми… Это карта памяти. Здесь записаны все результаты моих исследований. Подробно, со всеми выкладками, с расчетами, программами, видеофиксацией. Я не мог расстаться с плодами всей моей жизни…

– А мне оно зачем?

– Время не может восстановиться для нас обоих. Что-то пошло не так, и я не вижу другого выхода, кроме…

– Кроме?

– Один из нас должен исчезнуть.

Сережка испуганно попятился от Русевича. Тот уловил, как напрягся парень, и поспешно заговорил, постепенно повышая голос до крика:

– Нет, не ты, успокойся… Я, я… Пространственно-временной континуум не пускает меня к самому себе. Я не предполагал это тогда, в сорок пятом. А ты поезжай в Москву, найди меня теперешнего, расскажи все, что я тебе сказал. Передай эту карту памяти мне, тому, которому живет в одно время с тобой. Найди меня в университете или дома. Сделай так, чтобы я тебя выслушал! Убеди отказаться от работы в проекте «Аура»!

– Да как у меня получится? – заорал в ответ Сережка срывающимся голосом. – Вы же меня совсем не знаете! Я – неудачник. Я все теряю. Я всегда последний в любой очереди, за мной уже не занимают и передо мной все кончается. У меня девчонки нет! Я даже в соцсетях под чужим именем. А здесь… Дойти до известного ученого, да еще убедить отказаться от его деятельности. Мне, пустому мальчишке, в этом его… вас убедить?!

– Только позитивное мышление! И еще: теперь ты знаешь, что судьба мира зависит именно от тебя! Мне не к кому больше обратиться, – Русевич сильно обхватил Сережу за плечи, и в глазах его снова блеснули искры: – Я поверю и пойму… Наверное, пойму… Постарайся! Тебе повезет! – Он отвел взгляд. – Правда, сейчас, в шестнадцатом году, эту карту еще нельзя прочесть. Я и так взял самый старый информационный носитель, который на тот момент смог найти. Систему для ее прочтения изобретут только в двадцать девятом.

– Тринадцать лет ждать! А на тетрадке написать было не судьба?

– Сорок семь терабайт? – хмыкнул профессор. – Да у нас никто уже и не пишет на бумаге. Запрещено Конвенцией по охране природы.

Неожиданно в голову Сережки пришла крамольная мысль.

– А вдруг вы… теперешний вы, прочитав эту флешку, еще быстрее будете все это внедрять? Или это… и без вас изобретет кто-то другой? Вы думаете, можно повлиять на ход истории? – осторожно спросил он.

Тени сомнения вновь замаячили во взгляде профессора. Он нервно потер лоб, опустил голову.

– Ну да, меня трудно переубедить… И работал я, конечно, с большой командой. Но раз судьба позволила мне здесь оказаться, значит, чудеса бывают, – горько улыбнулся Русевич. – А уж я-то как немногие знаю, до какой степени один человек может повлиять на мироустройство, – вздохнул профессор и вновь взял парнишку за плечи, глядя в упор в его глаза. – И теперь ты – такой единственный! Да, прогресс не остановим, но он может двигаться в разных направлениях… Попробовать-то нужно, раз шанс есть! В шестнадцатом я уже был влиятельной фигурой в ученом мире. Я разверну разъяснительную кампанию. Я справлюсь! Ради Бога, сохрани мою флешку!

Уверенность профессора Русевича передалась Сережке. А если правда, что именно он – обычный, даже как ему думалось – никчемный парень, реально сможет теперь что-то изменить в этом мире! Сердце колотилось, к горлу подступил ком от смятения и восторга.

– Да в чем проблема – сохраню. Я постараюсь вас убедить! – тихо промямлил Сергей, краснея и почему-то не глядя в глаза Русевичу.