Жили старик со старухой. Сборник

Алексей перехватил удочку:

– Держи сачок, – крикнул он Артёму. Сам стал, не спеша подтягивать рыбу к лодке. Это удалось не сразу. Хариус охотно давал себя подвести к лодке, но не ближе одного метра, а затем начинал выделывать в воде разные кренделя: уходил далеко в сторону к носу или корме, нырял под лодку, уносился в сторону берега, выныривал над поверхностью воды и никак не подплывал к борту лодки. Рыбак переживал, что леска не выдержит, и охотно давал уходить ему в сторону, надеясь, что рыба, в конце концов, устанет и выдохнется.

Артём несколько раз почти зацепил сачком хариуса, но он каким-то чудом ускользал и снова оказывался вне сачка. Борьба продолжалась долго. Устали все, но закончился поединок победой человека. Рыба оказалась в лодке.

Мысли перескакивали с одной на другую. Лодка проходила в месте, где один берег был очень высокий и крутой, покрытый густым еловым лесом, а другой низкий и заросший ивовым кустарником. И вот внезапно со стороны высокого берега сквозь звук мотора послышался какой-то посторонний шум. Никто ничего не успел понять, как из леса не выбежал, а грохнулся всей своей массой в воду лось метрах в двадцати впереди лодки. Понятно, что выгнал его гнус, и он спасался таким образом, убегая и пытаясь переплыть речку.

Алексей сразу сбавил газ, но лодка по инерции продолжала двигаться вперёд, быстро настигая лося. Он плыл поперёк течения на другую сторону. Первоначально он лодку, по всей вероятности, не видел и увидел её, когда нос почти поравнялся с его головой. Лось резко изменил направление и поплыл вниз по течению. Скорость лодки почти упала, и рыбаки двигались параллельно с животным минуты три. Алексей держался на некотором расстоянии от лося, не пугая и не шевелясь. Отвернуть на узком фарватере некуда. В конце концов, отвернул лось. Он развернулся в сторону берега, с которого пришёл и через минуту был уже на берегу. Вышел, отряхнулся, посмотрел с гордо поднятой головой на рыбаков и, не спеша, удалился в лес.

10.2007.

В ТУНДРОВЫХ ПРОСТОРАХ

В вертолёте сидеть оказалось негде. Места все заняты, а те пассажиры, которые зашли, стояли, тесно прижавшись друг к другу. Между людьми, их ногами, головами, всё занято вещами. Лететь надо всем, другого транспорта не имелось, поэтому пассажиры молча переносили временные неудобства, а пожитков набралось много. Часть пассажиров летела на весеннюю охоту суток на десять с запасом снаряжения и провианта плюс тёплая одежда и ружья. Какой-то час лёту люди готовы терпеть, стоя на одной ноге. Вертолёт набрал обороты винта и тяжело оторвался от поверхности. Создалось такое впечатление, что ему не хватит сил оторвать всю эту ораву от земли. Но, немного повисев, лайнер легко взмыл вверх и взял нужный курс.

В это время года с транспортом большие проблемы. Дороги и аэродромы «раскисли», переправы на реках приказали долго жить. Оставался только вертолёт. А так как на полёты вертолёта расписания не имелось, приходилось сидеть и ждать, когда он прилетит. Охотники народ ушлый, обычно всё знают и подгадывают свой отлёт к прибытию оказии. Вот и получилась куча мала! Всем надо улететь и, причём, в одно время и одним и тем же рейсом.

Внизу простиралась тундра с редкими деревцами. Весна набрала полную силу, и бугорки с кустарником чернели без снега, а между ними лежал снег, кое-где посиневший. Синий лёд, как правило, виднелся на озерцах. Высадить Алексея с двумя друзьями в нужном месте не удалось, в той стороне сплошной стеной стоял туман, поэтому высадились на аэродроме. Алексей выскочил первым и принимал пожитки.

– Всё на месте, выпрыгивайте! – скомандовал он, сложив вещи.

Юрий выпрыгнул, а Анатолий показался в проёме с ружьём в руках.

– Это чьё?

Оказалось, что Алексей пересчитал всё, кроме своего ружья.

– Моё! Спасибо! Я старался сосчитать ваши вещи и забыл про свои.

Пока разбирали вещи, огромная толпа людей вся исчезла. Охотники пошли узнавать о попутном транспорте к месту охоты. Оказалось, что большинство охотников поджидали знакомые и друзья, сразу повезли их в тундру. Остался один транспорт в самом конце деревни, вездеход, который тоже должен отправиться в путь. Сделав несколько звонков, наконец, вышли на нужного человека.

– Успевайте, ждать не будем. Взять попутно можем.

Быстро расхватав вещи, охотники отправились в нелёгкий путь. Бежать с такой поклажей не хватало никаких сил. Шли, нагруженные, в тёплой одежде, обливаясь потом, к вездеходу успели. Машина на гусеницах оказалась битком набита людьми. Сзади из-под брезента торчала морда овчарки. Наверху на кабине сидели люди; один человек сидел на водительской кабине, как вперёдсмотрящий; внутри в двухместной кабине сидело три человека. Никто не знал, как и куда размещаться. Охотники полезли в переполненный кузов. Удивительно, но все они влезли с вещами. Собака оказалась где-то между ног. Кто-то успел наступить ей на ногу, но овчарка, видно понимая всю нелепость ситуации, огрызнулась, но никого не укусила. Вездеход тронулся и, набирая скорость, двинулся по дороге.

Юра рассказывал:

– По этой дороге мы однажды шли пешком в точно такое же время. Транспорта не нашли и отправились пешком. Когда шли через карликовые берёзки, с тундры хлынула вода. Её уровень быстро поднимался. Вода оказалась впереди и сзади, откуда пришли. Сапоги едва хватали. Остановились, боясь провалиться и залить сапоги. Ноги в ледяную воду окунать не хотелось, и что делать дальше, мы тоже не знали. Чтобы встать удобней, я снял ружьё и выстрелил в рядом стоящую берёзку. Топора с собой не взяли, поэтому повалить её я решил таким способом, берёзка упала. Встав не неё, я стал заметно выше и риск залить сапоги, значительно уменьшился. Поняв выход из положения, я стал выстрелами валить перед собой густо стоящие берёзки и двигаться вперёд. Напарник продвигался за мной. Так мы дошли до более высокого места.

За разговором время шло быстрее. Но, видно и в этот раз охотникам не повезло. Дорога стала заливаться водой. Это стало слышно по хлюпу гусениц и видно сзади вездехода сквозь просветы между людьми. Послышался шум реки – это попалась не река, а речушка, ставшая весной грозной рекой. Гусеницы забарабанили по деревянному мосту, который оказался полностью скрыт под водой. Звук становился всё тише и, скребнув последний раз, гусеницы вездехода закрутились вхолостую. Мощным течением его снесло с моста в бурлящий и пенящийся поток. К удивлению пассажиров, перегруженная машина не пошла камнем ко дну, а каким-то чудом держалась на плаву. Сидящим внутри абсолютно ничего не было видно. Только гудел мотор, и вращались вхолостую гусеницы. Выбраться из кабины не имелось никакой возможности, да и необходимости не возникало – в ледяной воде во всём снаряжении никуда не уплыть. Через несколько минут, казавшимися вечностью, гусеницы скребнули землю. Сразу почувствовался рывок вперёд. Затем ещё захват и ещё, и вскоре вездеход побежал дальше, как ни в чём не бывало. Каким образом эта чудо-машина выкарабкалась на берег, оставалось только догадываться, паники не возникло. Когда вездеход смыло с моста, в кузове воцарилось полное молчание. Охотники замерли с суровыми лицами, но никто не проронил ни слова. Так и стояли в полном неведении о том, что творится за бортом. Сверху всё закрывал брезент, а сзади обзор имелся только у тех, кто стоял у борта.

Через десять километров вездеход остановился. Кое-как выбравшись из кузова, охотники облегчённо вздохнули. На месте! Правда, до намеченного пункта назначения оставалось около двух километров. Изба виднелась с пригорка тундры в огромной излучине реки. Река находилась под панцирем весеннего сопревшего льда с полыньями и трещинами. Низко над горизонтом светило яркое солнце. На улице тепло и привольно. Единственным неудобством оказался яркий свет, отражавшийся от белого снега, но на этот случай у охотников с собой предусмотрены солнцезащитные очки.

– Давайте принимать решение, – сказал Анатолий, – Остаёмся здесь или будем перебираться к избе. Здесь, конечно не хотелось бы оставаться. Ночью будет очень холодно, а отдыхать всё равно придётся.

– Переходить страшно, лёд снизу сильно подмыт, большие трещины, вода с отливом уходит, и кромки льдин просто висят над бездной, – Юра глядел с сомнением на реку и весь его вид говорил, что он не пойдёт.

Подытожил Алексей – он находился здесь первый раз. Очень уж хотелось попасть туда, где по рассказам отличная охота, да ещё с жильём.

– Я считаю перейти можно, соблюдая дистанцию и осторожность. Я пойду первым, навыки по такому случаю имеются.

Сильно возражать никто не стал. Нагрузившись рюкзаками, кузовами и профилями на гусей, тронулись в путь. Алексей выбирал маршрут по наиболее прочному льду, остальные след в след на расстоянии двигались за ним. Перешли без приключений и довольно быстро. Оставив часть поклажи на второй заход, быстро пошли к избе.

В доме находились охотники, но места хватило всем. Это оказалась огромная колхозная изба с несколькими комнатами, с тремя печками и нарами для ночлега. Стоял дом на самом высоком месте, может быть, выше остальной равнины сантиметров на тридцать или пятьдесят. Когда ветер дул с моря, всю окрестность во время прилива заливало морской водой, а изба становилась единственным островком, но это случалось крайне редко.

Как положено у настоящих охотников первым делом накрыли стол и согрели чай.

Впереди предстояли законные десять дней охоты в бескрайних просторах тундры.

В первую ночь лёд, по которому переходили, унесло в море, как будто его и не было.

04.2008.

ВЫНУЖДЕННЫЙ ДЕСАНТ

Выехать надо было вечером или ночью, чтобы успеть к рейсовому самолёту. Отпуск заканчивался. Мы находились втроём на побережье моря в тундре. Не зря говорят: «Охота пуще неволи». Речка Яжма находилась на полуострове Канин, а мы вместе с моторной лодкой на берегу этой речки. С моря дул сильный ветер и о том, чтобы выехать на лодке в море не могло быть и речи. Огромные волны мчались к берегу, их гребешки под напором ветра, загибаясь, разлетались в брызги. Море шумело и белело гребнями волн. С берега они казались невинными овечками, но я-то знал, что значат эти белые гребешки. Волны достигали высоты, примерно, двухэтажного дома и, всей своей мощью накатывались на берег. Настроения ни у кого не было. Опоздав на самолёт, мы автоматически опаздывали на другой и, следовательно, опаздывали на несколько дней на работу.

Нехитрые охотничьи пожитки все собраны, а мы сидели и ждали, как говорится, у моря погоды. К полуночи ветер несколько утих, но море волновалось и шумело, выезжать страшно. Мы решили ждать ещё. Примерно через час с соседней речушки вылетела моторная лодка и прямиком по руслу реки направилась в море. Мы, уже не сговариваясь, сели в лодку и отчалили, а, запустив мотор, направились вслед за лодкой в открытое море.

Волна, по мере продвижения, становилась всё больше и больше. Направили лодку чуть наискось, чтобы одновременно двигаться вдоль берега. Шёл прилив. Морское течение пока попутное. Не проехали и двух километров, как у впереди идущей лодки заглох мотор. Не знаю, чем мы могли помочь в этой ревущей круговерти попутчикам, но по обоюдному согласию сбросили обороты до минимальных и находились метрах в трёхстах от попутной лодки. Мотор у соседней лодки то запускался, то снова глох. Время шло, а мы почти не двигались. Огромные волны вздымали нашу дюралюминиевую лодку на самый гребень, бросали обратно вниз, в бездну. Вершина очередной волны высоко вверху загибалась на лодку, но почему-то не успевала обрушиться, и лодка взлетала опять вверх.

Так продолжалось часа два. Наша посудина очень мало продвинулась, а ветер опять стал набирать силу. Вскоре соседи справились с мотором и рванули вперёд. Через несколько минут мы потеряли их из виду, а у нас начались неприятности. Стали попадаться под винт мотора какие-то палки, брёвна, коряги. Лодка попала в полосу прибрежного мусора, примерно, в километре от берега.

Из нас троих некоторый морской опыт имелся только у меня, но я не стал давить своими знаниями и в этой критической ситуации старался решать вопросы коллегиально, прислушиваясь к мнению остальных, а в уме давно решил, что надо каким-то образом попадать на берег. Как это сделать, имелись только смутные догадки. Мотор заглох. Я распорядился, чтобы товарищи взяли по веслу и гребли. Объяснил, как надо держать лодку, а сам полез под винт вынимать очередное дерево. Оказалось, что мои напарники не умеют обращаться с вёслами. Пришлось мне отвлечься и показать. Видя, что нервы у всех на пределе, попытался успокоить, сказав, что ничего страшного нет, бывает и хуже. Спросил, что будем делать дальше и услышал однозначный ответ, что надо двигаться против волны в море. У них созрело твёрдое представление из рассказов бывалых, что далеко в море волна более пологая. Возражать не стал, молча согласившись, хотя на самом деле был не согласен, догадывался, что прямо против волны лодку зальёт.

Мотор после каждой остановки заводился с трудом. Я уже изрядно устал. Когда в очередной раз мотор завёлся, напарники направили лодку прямо против волн в море.

Лодка взлетела на волну высоко вверх, и самый гребешок её через нос лодки и ветровое стекло обрушился внутрь на головы впереди сидящих, им за шиворот и дальше вниз. Мне стало смешно, не смотря на всю нелепую ситуацию. Представил, как ледяная вода течёт по спине и, невольно поёжился. Я в чужой лодке был пассажиром, поэтому не знал, где и что находится. Пошарил глазами, но посудины для отлива воды не нашёл и, как оказалось, воду не отлить, так как внизу был сплошной настил из досок. В это время вторая волна проделала то же самое. Лодка на треть оказалась заполнена водой. Мне пришлось пробраться вперёд и держать совет, затем с согласия напарников направил лодку наискосок к волне, что сразу позволило двигаться без зачерпывания воды, но берег по чуть-чуть упорно приближался. Ветер исправно делал своё дело. Объяснил, что самая сильная волна на мысу, который далеко впереди выдвигается в море и, который, по сути, был конечной точкой морского путешествия. Предложил выбрасываться на берег, а по существу на лёд, так как метров на пятьсот от кромки берега имелся сплошной лёд, который прибило штормом. Растолковал, что, кому и как делать; на этот раз возражений не последовало.

На волне, регулируя обороты двигателя, втиснули лодку между льдинами и, добавив газу, въехали на льдину, быстро выпрыгнув на лёд, сразу дёрнули лодку вперёд. Получилось очень слаженно и толково. Очередная волна обрушилась на лёд, но достала только мотор. Не успели отдышаться, как заметили, что лёд медленно начал выплывать в море. Оказалось, что мы попали в русло речки, а начавшийся морской отлив стал выносить из речки льдины в море. Быстро сориентировавшись, выбрались из русла на прочно сидящую на мели льдину. На берегу виднелась изба. За лодку можно не беспокоится до следующего прилива. Пошли, перепрыгивая по льдинам, к избе, в ней оказался охотник, а печка была жарко натоплена. Попив горячего чаю, уснули мёртвым сном. Разбудил нас охотник. Оказалось, что начался прилив и надо идти за лодкой. По руслу реки привели её к берегу. До авиаплощадки насчитывалось километров пятнадцать. Оставив хозяина лодки с новым напарником ждать тихую погоду, вдвоём отправились пешком к самолёту.

09.2007.

ГАРМОШКА

До Губистой лететь долго. Ан-2 тарахтел в морозном воздухе. Тридцатиградусный мороз сковал всё в единый монолит. Звук мотора такой, как будто винт с большим трудом разрезает густой морозный воздух.

Сообщение поступило накануне – два самолёта столкнулись на стоянке. Как там и что произошло, можно только гадать. Главной задачей стало – перегнать самолёты до Мезени, пока не остыли двигатели. Если они остынут на таком морозе, потом оживить их потребуется много времени и сил, да и средств тоже для того, чтобы доставить подогреватель воздуха. А чтобы перегнать самолёты требовалось их осмотреть, составить акт и только тогда принимать решение, можно перегонять или нет.

Один самолёт принадлежал Второму авиационному отряду, а второй самолёт местному авиапредприятию.

Два инженера и один техник сидели в пассажирской кабине в тёплых шубах и унтах. Даже в такой верхней одежде мороз проникал внутрь. Время от времени люди зябко поёживались. С собой они взяли только набор инструмента да материал для подклейки обшивки. Надеялись, что повреждение небольшое.

Уже в пути узнали, что самолёт Второго отряда ещё не вылетал. Так уж в авиации принято, что свои грехи расследует своя комиссия. В данном случае, когда два самолёта с разных предприятий, ожидалось прибытие двух комиссий.

Светлого времени зимой мало. Всю работу надо выполнять быстро, чтобы успеть улететь обратно. В тундре гостиниц экстракласса нет. Ночевать, конечно, на улице не оставят, есть домик у рыбаков, но там и так тесно. Четыре экипажа и прибывшие специалисты – это полтора десятка человек. Было бы не просто тесно, а сверхтесно.

Самолёт, как назло, будто завис в воздухе. Двигатель работал, а движения не ощущалось. Внизу белая простыня снега, а вокруг мутный белый воздух, искрящийся мельчайшими снежными пылинками.