Жили старик со старухой. Сборник

Наконец, экипаж убавил обороты двигателя, и самолёт пошёл на посадку. Он мягко коснулся полосы, даже не полосы, а общей белой поверхности, помеченной по размеру полосы вешками из кустиков. Пассажиры прильнули к окнам, не терпелось увидеть степень повреждения. И увидели: самолёты стояли рядом, у местного лайнера повреждена только законцовка верхнего крыла, а у другого самолёта треть верхней плоскости собралась в гармошку. Экипажи обеих воздушных судов выстроились, как на параде и, в свою очередь, пытались разглядеть, кто прилетел. Начальник технической службы инженер Кузин пошутил:

– Смотрите! А наш-то самолёт оказался крепче, только слегка поцарапан!

Все понимали, что это только шутка, на самом же деле, самолёты ударились не слабо, и надо проверять силовые элементы перед тем, как готовить свой самолёт к перегону.

– Как же вас угораздило? – спросил Кузин экипаж, когда все члены комиссии выскочили из самолёта.

– Стали расходится бортами, места около груза мало, поднялась снежная пыль, и не рассчитали, неправильно оценили расстояние между самолётами, – пояснил командир самолёта.

Экипаж Второго отряда стоял в сторонке и молчал. Инженер Синицын сразу полез на плоскость вскрывать обтекатель, чтобы осмотреть место крепления плоскости к фюзеляжу, а техник занялся другими мелкими делами, готовил инструмент, клей и материал для ремонта повреждённого участка, хотя каждый член комиссии мысленно про себя подумал, что самолёт можно поднимать в воздух и так.

Экипажи отошли в сторонку и делились впечатлениями, поглядывая в ту сторону, откуда должен прилететь самолёт со второй комиссией.

Инженер Синицын сидел на плоскости и размышлял: «Мы-то, скорее всего, улетим, а что же коллеги будут делать со своей «гармошкой», которую на месте никак не исправить? Надо менять плоскость».

Мороз всё крепчал, сгущались сумерки. Наконец послышался отдалённый звук самолёта. Через несколько минут он сел, подрулив к трём остальным. Когда снежная пыль осела, все увидели прибывших людей. Из лайнера вышли несколько человек, подошли, поздоровались и направились к своему самолёту.

Синицыну стало интересно с профессиональной точки зрения, какое же решение они примут? А они не принимали никакого решения. Главный специалист, но не главный в комиссии, подошёл к плоскости, посмотрел на неё с низу вверх, улыбнулся и сказал:

– Поехали!

Прибывшие, как будто, только и ждали этой команды, сели в повреждённый самолёт и взмыли на своей «гармошке» в воздух. Следом поднялся самолёт, на котором они прилетели.

Оставшиеся специалисты молча смотрели на это представление, а затем все засуетились. Кузин отпустил свой исправный самолёт, а остальным велел сворачивать все работы. В общем, дело уже к этому и шло: открытые лючки закрыты, а обшивка так и не доклеена. Клей на морозе никак не хотел клеить, он замерзал, а полотно вместе с клеем примерзало к обшивке. Вскоре воздушное судно взмыло в воздух и взяло курс на Мезень, где имелись нормальные условия для ремонта, подогреватель и человеческие условия для проживания.

На другой день Главный инженер управления делал разнос:

– Как вы могли на неисправном самолёте подняться в воздух?

Кузин, привыкший к таким вещам, спокойно отвечал:

– Поднялись и прилетели. Что тут такого? Победителей не судят.

– Почему разрешения не спросили?

– Спросить мы могли только запиской с пролетающей куропаткой. Другой связи там нет!

А в целом все были довольны, что в Губистой никто не остался. На сколько бы потом всё затянулось, неизвестно.

Полярная тундра, свидетель всего произошедшего, хранила своё безмолвие.

ГОЛОС ИЗ ПРЕИСПОДНЕЙ

Речка Комша довольно узкая и мелкая. Это весной, когда река наполняется вешней водой от талого снега, она большая и грозная, бурливая и с быстрым течением, а сейчас, в августе, про такие речки говорят: «Курица перебредёт!» Река Комша впадает в другую реку, более широкую и глубокую, таёжную Ёжугу, по которой можно ездить и на моторной лодке. Вот туда-то Славка и уехал поискать малину. Собирался он, конечно, не туда, а просто за ягодами, но пока их искал, добрался на своём «ИЖаке» до Комши. Проехать туда не трудно, так как по левому берегу Ёжуги до самой реки Мезени тянется заливной луг, а по лугу извивается наезженная дорога, по которой ездят сенокосные бригады, а потом по ней же вывозят сено. Дорога, конечно, не асфальт, но для мотоцикла вполне годится. Ягоды Славка нашёл недалеко от устья Комши, метрах в трёхстах. Он ползал по кустам, выискивая самые крупные и спелые, забираясь в самую гущу малинника.

Когда Славка огляделся по сторонам, то увидел, что с юга наплывает большая чёрная туча. Приближалась гроза. Туча возникла где-то далеко на горизонте, но приближалась очень быстро. Уходить от ягод не хотелось. Он решил продолжить своё занятие, прикинув, что даже мокрый он на своём «ИЖаке» быстро домчится до дому. Грозу можно переждать где-нибудь в укромном месте. Грозовой дождь – он не долгий, ливанёт хорошо, но потом быстро проходит. Такое в его недолгой жизни случалось не раз, что приходилось дождь где-нибудь пережидать. Он даже присмотрел большой развесистый куст на самом берегу реки. Когда решение оказалось принято, он спокойно продолжил собирать малину.

Туча надвигалась. Природа замолкла, даже комары перестали пищать. Установилась какая-то гнетущая тишина. Со стороны тучи появился лёгкий ветерок, который крепчал с каждой минутой. Зашелестели, заскрипели деревья. Ветер прошёлся по высокой, выросшей на некошеном лугу, траве, примял её, зашевелил, зашелестел малиновыми кустами и, пока приятно, освежил лицо. Славка прошёлся по лицу руками, отгоняя последних комаров. Упали первые тяжёлые и холодные капли дождя. Юноша быстро перебежал в присмотренное убежище. Слава знал, что под деревьями во время грозы прятаться нельзя, но ему очень уж не хотелось мокнуть, да и куст, под которым он прятался, намного ниже стоящих невдалеке деревьев – это сводило попадание молнии к минимуму.

Не успел он устроиться, как увидел, что сверху по реке спускается деревянная лодка с двумя мужскими фигурами. Мужики, не спеша, толкались деревянными шестами. Лодка довольно быстро продвигалась вперёд. Начавшийся дождь помешал им двигаться дальше. Лодка остановилась и, надо же такому случиться, как раз под берегом у куста, за которым прятался Славка. Из-за куста не видно, что делают пассажиры, но, надо полагать, они каким-то образом прятались от сырости. Вероятно, они знали, что устье речки находится совсем рядом, и не продолжили путь домой. Слышно было шевеление, кряхтение, возгласы: «Причаливай!», «Держись за куст!» и, наконец, всё стихло. Люди пережидали дождь каждый в своём укрытии.

– Наверно, скоро пройдёт! – раздался из-под берега возглас.

Славик обладал чувством юмора и оказался в нужное время и в нужном месте. Решив подшутить над мужиками, он громко сказал:

– Нет, не пройдёт!

Такого эффекта он не ожидал. Лодка стремительно отчалила от берега и понеслась вниз по реке. Шесты в руках мужиков замелькали с удвоенной частотой. Через несколько секунд лодка скрылась за поворотом.

Что подумали мужики – этого не знает никто и, наверно, никто не узнает.

А дождь вскоре прошёл. Гроза отгромыхала и удалилась восвояси. Выглянуло солнце. Бродить по сырым кустам желания не возникало. Виновник испуга пассажиров лодки отправился домой.

ДЕМОКРАТИЧНЫЙ ПОДХОД

– Одни прохвосты, жулики и проходимцы! – жена никак не унималась.

Опять пришёл счёт, в этот раз за отопление. В какой-то мере она была права. Весь месяц батареи отопления чуть теплились. О тепле внутри квартиры не велось и речи. Сам Иван Иванович ходил по квартире, накинув на плечи пуховую шаль, которая хоть и не согревала, но и не пропускала к плечам холод извне.

Счёт и в самом деле пришёл астрономический. По той сумме, которая в нём была указана, можно обогреть целый квартал высотных домов. Куда уходят деньги квартиросъёмщиков, знали все, но методов борьбы с этим явлением никаких не имелось. В жилищно-эксплуатационную контору опять приняли двух бухгалтеров. Штат конторы и так непомерно велик, но время от времени он пополнялся новыми работниками. Всех надо содержать, отправлять в отпуск, выдавать премию. В котельной, которая отапливала жилой район, работало всего четыре оператора, но их заработная плата несравнима с высокими заработками конторских служащих. На оплату труда простых рабочих в конторе денег не находилось.

– Это натуральное мошенничество. Требуют платить за то, чем мы не пользовались! Тепла от них мы не видели, – продолжала жена.

– Дашенька, успокойся, они тебя не слышат.

– Тебе хорошо, ты квитанции не оплачиваешь, а я опять отдам ползарплаты, на что жить будем?

– Раньше жили и сейчас проживём.

– Но ведь они почти каждый месяц оплату увеличивают!

– Что делать, инфляция.

– У тебя на всё один ответ…

Дарья Степановна знала, что ни она, ни муж сделать ничего не могут. Счета как приходили, так и приходят. Они будут их каждый раз оплачивать, даже если батареи совсем остынут, и такое бывает! Это система и с этой системой воевать, всё равно, что с ветряными мельницами. Она оделась и пошла оплачивать счёт, а попутно в магазин. Придётся опять урезать скудный семейный паёк, чтобы денег хватило до аванса. Цены в магазинах растут, как на дрожжах. По телевизору опять трезвонят, что в скором времени повысят пенсию. Вот коммерсанты и пользуются случаем, увеличивают цены. Пока пенсию поднимут, цены опять станут недосягаемыми.

– Степановна, привет! – окликнул её мужик неопределённого возраста, – не дожидаясь ответа, продолжил:

– Дай десять рублей до получки.

– Какая у тебя получка? Ты же не работаешь!

– Ну и что, дадут какие-нибудь бонусы.

– Ты что, банкир, чтобы тебе бонусы отваливали?

– Говорят, что скоро все богатыми станут. Банкиры же получают бонусы, не работая, вот, глядишь, и нам дадут.