Королева острова

Королева острова
Ванесса Райли

Сага (Азбука-Аттикус)
Рожденная в рабстве на крошечном карибском острове Монтсеррат, Дороти Кирван сумела выкупить свободу у своего отца – ирландского плантатора, а потом добилась освобождения сестры и матери. Ценой невероятных усилий ей удалось стать богатой и влиятельной женщиной, владелицей домов и земель, от сахарных плантаций Доминики и Барбадоса до роскошного отеля в Демераре на южноамериканском континенте. Это рассказ о реальной исторической фигуре – женщине, сумевшей пробить себе путь наверх в чудовищных условиях рабства и колониализма, женщине, не боявшейся любить и не останавливавшейся ни перед чем ради любимых.

Ванесса Райли

Королева острова

© 2021 by Vanessa Riley All rights reserved

© Е. В. Николенко, перевод, 2024

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2024 Издательство Иностранка®

* * *

Каждой чернокожей девочке, которой твердили:

«Ты ничего не добьешься».

Дыши. Не верь лжи. Мечтай.

Поведай свою историю.

Лондон, 1824. Кенсингтон-хаус

В жизни своей не знавала я минуты, коей на пользу бездействие.

В жизни не ведала часа, что украсила бы тишина.

Много минуло времени с тех пор, как на меня снисходил душевный покой,– когда я могла уделить хоть минуту танцам, час моим гимнам. Все сгинуло, когда Совет Демерары ввел налог[1 - После восстания в Демераре в 1823 году Совет обязал свободных цветных женщин выплачивать по 10 гульденов для возмещения ущерба, нанесенного мятежом.– Здесь и далее прим. перев.].

В нетерпении я сижу в парадной гостиной Кенсингтон-хауса, переводя взгляд с легких портьер на окне на директрису школы. Мисс Смит в чиппендейловском кресле напротив отпивает ромашкового чаю. Ее пальцы, сжимающие фарфоровую ручку, слегка дрожат.

– Миссис Томас… – говорит она, широко распахнув глаза и пуча их, как игуана. – Мы не ждали вашего визита, но я рада, что вы согласились задержаться в Кенсингтоне и осмотреть нашу школу. Вот увидите, это достойное вложение.

– Мне всегда нравилось название «Кенсингтон». – Я осекаюсь, вспомнив о прогулках, о выборе, о моей плантации с метким названием. Кенсингтон – лишь закорючки, высеченные на краеугольном камне нашего дома.

Директриса продолжает болтать, я киваю. Перо белой цапли на моей шляпке покачивается, закрывая мне лоб. Я смахиваю перо, словно воспоминание, от которого хочу избавиться, однако людям не дано выбирать, что придет им на ум.

– Благодарю за гостеприимство, мисс Смит.

Она наклоняет острый подбородок.

Чайник громко звякает о край моей чашки и выдает нас обеих – волнение мисс Смит и мое…

– Прошу прощения, мадам. Не понимаю, что на меня нашло. – Директриса ставит чайник на разделяющий нас стол красного дерева. – С этим серебряным сервизом, что вы подарили школе, всегда обращались уважительно.

Уважительно.

Если прикрою веки, это слово на разные голоса из прошлого – голоса друзей и врагов – станет преследовать меня.

Поэтому я не шевелюсь, даже не моргаю.

Пустая болтовня директрисы простительна. Мисс Смит успешно собирает средства, а я питаю слабость к женщинам, которые разбираются в цифрах.

– Должно быть, мой поздний приезд отвлек вас от дел. Приношу извинения.

Я и не догадывалась, что мисс Смит способна еще сильнее распахнуть глаза. Она явно не привыкла к тому, чтобы кто-то брал на себя ответственность за причиненные ей неудобства.

Моя ответственность неотлучно при мне. Каждая ее капля.

– Ничего, – вяло улыбается директриса. – Благодетелям всегда рады.

Эта чопорная дама с прилизанными глянцево-черными волосами придвигает мне поднос с угощением.

– Печенье?

– Нет. Довольно и чая.

– О, да. – Она склоняет голову. Бедняжка сдулась, будто поникший парус, покинутый ветром.

Бросив взгляд на опустевшую улицу – ни экипажей, ни посетителей, – я позволяю себе нахмуриться. Но замечаю волнение мисс Смит и стираю это выражение с лица.

Одетая в бежевый шелк с отделкой из мехельнского кружева[2 - Мехельнское кружево (иначе «малин») – коклюшечное кружево, один из самых известных видов фламандских кружев.] на рукавах, она беспокойно ерзает, покачиваясь назад и вперед. Не знаю, как помочь ей, особенно теперь, когда я должна помочь прежде всего себе.

Я давно живу на свете.

Не хотелось бы сейчас себя переделывать. Совету Демерары не украсть мою жизнь. Этим мужчинам не удастся заполучить то, что я выстроила.

Занавески развеваются. Легкая ткань, похожая на вуаль, сплетенную из коры лагетто[3 - Лагетто – кружевное дерево, растет на Карибских островах, еще его называют «марля-дерево» или кружевная кора, так как внутренняя кора его похожа на тонкую сетку. Веками использовалось для изготовления одежды и веревок.], обрамляет пустую улицу. Мое встревоженное, не знающее покоя сердце начинает биться сильнее. Нервное ерзание директрисы напоминает мне, что лишь я одна не подвержена риску. В отличие от всех цветных женщин.

– Еще чаю, мадам? Я только хотела спросить, не желаете ли вы еще чаю, миссис… миссис Томас.

Мис-с-сис Томас-с-с. Она произносит мое имя так, как мне нравится, со всеми положенными буквами «с».

– Покончим с этим. Мисс Смит, скажите, в чем дело? – Мой голос звучит резко, и бедняжка вся заливается краской, от лба до подбородка.

Она могла бы слиться с розовыми обоями гостиной. Мисс Смит бы точно осталась незамеченной в больших особняках Демерары, Доминики или Монтсеррата. Да и на Гренаде. Так часто бывает со светлокожими цветными.

– Вашей внучке очень нравится в Кенсингтон-хаус, мадам.

– Я не собираюсь переводить Эмму Гаррауэй в престижную школу Мэрилебон, как ее кузину Генриетту. Предпочитаю, чтобы моя внучка обучалась здесь.

Где за ней будут присматривать и уберегут от скандалов или чего похуже – от мезальянса. Последнее я не стану озвучивать.

Разочарование в выборе моих детей и внуков идет рука об руку с моими собственными сожалениями.