Инсинуации

– Ничего я не буду портить. Я все предусмотрел: конструкция легкая, будет держаться на черных веревках под брюхом его ненаглядной тачки.

– А крепить ты это будешь посреди бела дня? У всех на виду? – Элис, наконец, победила коварную моцареллу и отправила долгожданный слайс в рот.

– Не шурши, мы всё продумали… – Тед тоже вступил в неравный сырный бой за свой кусок.

– Мы?! Кто ещё помимо тебя участвует в этом самоубийстве, – её шепот достиг невообразимых высот.

– Двое чуваков с промышленного дизайна. Они-то это всё и разработали, кстати. Клевые парни, и идей у них завались! – челюсти Джефферса быстро работали, поглощая кусок за куском. Он не замечал, как томатный сок течет по его пальцам.

Элис застонала. У неё было очень нехорошее ощущение от всей этой затеи. Особенно нервировал факт, что именно она косвенно станет причиной этого… этого!

– … и сообщество закатывает вечеринку на Хэллоуин в «Мудром Чарльзе». Элис, ты придешь?

– Что? – она встрепенулась, услышав голос Кэтрин над самым своим ухом. Оказывается, ей удалось пропустить всю восторженную и, судя по всему, очень длинную речь однокурсницы. Та обиженно взмахнула наращёнными ресницами, но снизошла и повторила краткую выжимку предыдущего монолога:

– Сообщество «Фи Бета Каппа» устраивает вечеринку совместно с братством «Пи Тау Сигма»[28 - Два самых известных и престижных международных студенческих сообщества/братства. Попасть туда – высший пилотаж для любого студента]. Ты понимаешь? Самые элитные братства открывают двери для простых смертных. Будет просто зашибись веселье! Вход только для аспирантов и магистров последнего года выпуска. И вот теперь я спрашиваю тебя – ты придешь?

– Не уверена, – пробормотала сбитая с толку Элис.

Она никогда не стремилась очутиться в каких-либо сообществах или сестринствах, чураясь их безумных вечеринок, приколов и слишком хаотического образа жизни. В то время как однокурсники сломя голову и с горящими от восторга глазами перебегали от одного братства к другому, она издалека смотрела, как они вливают в себя литры алкоголя и отвязно веселятся, великолепно проводя молодость. О своих проблемах с сердцем Элис узнала только при поступлении, на первой же медкомиссии, когда за неё взялись специалисты с нормальным оборудованием. До этого детей из приюта раз в год осматривал обычный врач общей практики из бесплатной клиники в Вустшире, делая лишь необходимые прививки. В Массачусетсе же Элис огорошили этой новостью. У неё был такой шок, что она отказывалась верить в диагноз вплоть до первого в своей жизни ЭХО. Врачи что-то говорили про недостаток фолиевой кислоты, генетический сбой, возможное тератогенное влияние каких-нибудь медикаментов. Говорили, что всё поправимо и операбельно. А она думала о матери, у которой вместо витаминов, нормальной еды и сна была лишь бутылка дешевого пойла и, вероятно, очередная грязная доза. Спасибо, хоть без ВИЧ обошлась. Тогда в Элис бушевала ненависть. Хотелось найти эту не сделавшую аборт дрянь и лично свернуть ей шею. Она отлично помнила, как весь вечер то рыдала на плече Джошуа, то кидалась вещами, а то просто сидела, безучастная ко всему. В тот день она впервые почувствовала уже не слабую ноющую боль в грудине, а напугавшее до седых волос навязчивое колотье. С тех пор Элис всячески гнала от себя эмоции, пропивая курсы транквилизаторов, когда удавалось получить на них рецепт. Веселая студенческая жизнь, куда она так и не успела вступить, проходила мимо неё, порой вызывая чувство острой несправедливости и тоски.

– Да ладно тебе! Ты и так с нами никуда толком не ходишь, – не унималась рыжая. – Ну же, Элли! Это последний Хэллоуин до выпуска.

– Хорошо-хорошо, – неожиданно для самой себя она поддалась на уговоры. В конце концов, это и правда последний год.

– Круто! – Кэтрин стиснула её в объятиях, отчего хрустнула пара костей потоньше. – Забыла сказать – это костюмированная вечеринка.

– О, нет…

– О, да! – в левом ухе зазвенело, от восторженного вскрика.

– Костюм студентки, конечно же, не принимается, – пробормотала скорее для себя, чем окружающим, Элис.

– Разумеется, – в тон ей отозвалась сидящая рядом Аннет.

Элис посмотрела на часы с изображением всевозможных видов пицц разом, висящие на противоположной стене. Время консультации неумолимо приближалось, и надо было собираться.

– Что, могилку вырыла? – тихо съехидничал Тед, проследивший за её взглядом. Стрелки уверенно показывали половину четвертого.

– Не успела, так как весь вечер подбирала слова для извинений, – она накинула пальто и теперь наматывала исполинский шарф, поглядывая за окно, где стремительно темнело из-за набежавших с океана тяжелых туч. Погода снова резко портилась, предвещая вечером туман и морось. Типичный Бостон, будь он проклят.

– Пепел не забудь, чтобы было чем голову посыпать, – крикнул в дорогу Джефферс, разражаясь смехом от своей глупой шутки.

– Пошёл к черту, – беззлобно огрызнулась она в ответ и открыла дверь. Колокольчик тихо звякнул, а в теплый зал ворвались порывы ледяного ветра. Зажмурив глаза, Элис сделала шаг на улицу. Как же она ненавидела холод.

В лабораторию Хиггинса она добралась очень быстро, не желая ни секунды дольше положенного находиться на пронизывающих сквозняках. Из-за тесно расположенных зданий и узких проходов между ними, в такие дни Вассар-стрит превращалась в одну сплошную аэродинамическую трубу. Хоть сейчас ставь сюда любой гоночный болид, исследуя вокруг него вихревые потоки. И черт бы побрал Джо, который с его вновь проснувшимся рвением сделать из неё что-то похожее на женщину силой вынудил надеть платье, оставив тощие бледные колени дрожать от порывов мокрого ветра.

– Хорошо, что ты пришла пораньше, – воскликнула Генри, стоило открыть дверь. – Мне надо уходить, а у Риверса ключа нет.

– Он ещё не появлялся? – Элис потянулась, складывая свою одежду на один из не сильно заваленных столов в самом дальнем углу. Кажется, у какого-то курса только что были лабораторные работы: в аудитории витал легкий аромат жженого пластика и нагретого металла. Она окинула взглядом комнату. – Надо бы уже прибраться здесь.

– Ты у него первая сегодня. И нет, не стоит. Иначе Хиггинс, когда вернется, ничего не найдет и будет бегать что курица с отрубленной головой.

Элис наконец-то обратила внимание на белокурую подругу и присвистнула.

– Куда это ты так вырядилась?

Генриетта сегодня и правда выглядела сногсшибательно. Эта высоченная блондинка с умопомрачительными ногами могла сделать шикарную карьеру модели, но предпочла корпеть в лаборатории над очередной микросхемой. Как говорила она сама – её одинаково возбуждал секс с мужчиной и с микроконтроллером, потому что разницы между ними не было никакой, если знать на какой конец подать напряжение.

– У меня сегодня свидание, – Генри достала из кармана пальто помаду и огляделась в поисках зеркала. Сообразив, что висевшее с незапямятных времен треснутое нечто развалилось в пыль ещё на прошлой неделе, она подняла телефон, разглядывая свое отражение.

– Очень рада за тебя, – искренне сказала Элис, присаживаясь на край стола.

– Да брось, свидания вслепую – не то, чем можно гордиться в моем возрасте, – пробормотала подруга, подправляя линию губ острым ногтем.

– Зато это хоть что-то! Посмотри на меня и запомни – не надо так, – она иронично показала на себя пальцами, приглашая оценить истинную трагедию личной жизни.

– Как давно у тебя никого нет? – небесно-синие глаза Кёлль уставились на неё.

– Год или около того, – Элис пожала плечами.

– Кошмар!

– Мне действительно не до отношений, – начала она, но сразу же подняла руку, останавливая готовую сорваться с губ личной сводницы реплику. Ей известно всё, что могла сказать Генри. В конце концов этот диалог повторялся между ними с завидной регулярностью. – И дело не только в моем самочувствии. Я даже спать не успеваю, не то что на парней заглядываться.

Генриетта подошла к ней и опустилась на стоявший рядом стул, чтобы их глаза очутились на одном уровне. Её лицо выражало неприкрытую тревогу, так что Элис невольно закатила глаза.

– Я. Не. Умираю.

– Но и не живешь, – белокурая прядка упала на лицо. От Генри очень вкусно пахло экзотическими цветами. – Элис, посмотри на себя. Что ты делаешь?

– Строю себе задел на будущее?

– Такими темпами, будущее ты встретишь в больнице на аппарате жизнеобеспечения, – кажется, подруга начинала злиться.

– Ты можешь предложить другой вариант? – Элис наконец тоже вышла из себя и соскочила со стола, отходя в самый дальний угол помещения. Её голос звучал громко и раздражённо. – У меня нет родителей, которые могли бы обо мне позаботиться год или два, пока я прохожу лечение. Кто будет меня кормить, одевать и оплачивать больничные счета? Вам всем нравится строить из себя заботливых друзей, ведь так просто своей бесполезной гиперопекой постоянно вдалбливать мне в мозг, что я не справлюсь. И, черт вас всех побери, хоть один бы подошёл и сказал: да, Элис, тебе тяжело, но ты молодец! Ты справишься, я в тебя верю! Но вместо этого снова и снова вы строите печальные похоронные лица. Когда же вы поймете, что это мой единственный шанс пробиться хоть куда-то. Ваша жалость душит и нифига не помогает.

Она, наконец, выдохлась и замолчала, тяжело дыша и сдерживая злые слезы. Как она устала от всей этой надуманной заботы.

– Мне жаль, что ты так считаешь, – тихо и грустно произнесла Генри после недолгого молчания.

– И мне. Но именно так это выглядит со стороны, – Элис вздохнула и улыбнулась через силу. – Иди уже, ты, кажется, спешила.

– Ох, – подруга подскочила и бросилась за своей сумкой.

Махнув на прощание рукой, она направилась к двери, где нос к носу столкнулась с профессором Риверсом, который отряхивал воду с пижонского черного зонта трости.

– Джеральд, – Генриетта расплылась в улыбке и чмокнула мужчину в щёку.