Когда шутки были смешными. Жизнь и необычайные приключения команды КВН «МАГМА»

    Группа Scorpions, «Wind of change»

МЧС предупреждает – сегодня вечером в одном подмосковном лесу ожидается просто жуть какая-то!

    Из эсэмэски

После короткого перерыва, вызванного перестроечной разрухой, слеты ВПК в 1992 году возобновились. Понятно, что обнищавший МГИ ничем уже клубу помочь не мог, клуб потихоньку загнулся, но слеты возобновились силами ветеранов. То есть нас. Добирались кто как может, в основном на электричках. Залезть нашей компании, да с рюкзаками-гитарами, в битком набитые автобусы до Кременок, которые ходили два раза в сутки, не было никакой возможности. 25 километров шли пешком. Если повезет – девчонок сажали в попутки. В лесу тоже было голодно-холодно. Основная еда – серые макароны, лес валили старыми ржавыми неразведенными пилами и тупыми топорами. Да сапоги не у всех были! Как сказал бы товарищ Дынин, «Очень не устроены были в бытовом отношении!» Но мячик привозили и в футбол играли.

Постепенно жить становилось лучше и веселее. Начали приезжать на подержанных жигуленках. Потом – на подержанных иномарках. Потом – на новых. А когда уже я, последним из всех, приехал на слет на машине, мой лансер-9 сиротливо смотрелся в ряду меринов, тойот и бээмвух.

В бытовом отношении также произошли поразительные перемены. Горбачевский wind of change дул в правильном направлении, в нашем! До парников-цветников не дошло, но появились столы и стулья, навесы от дождя, кастрюли-сковородки, тарелки, рюмки и даже вилки. У костра дамы сидели не на бревнах, а на стульях! Варили уже не суп из пакетиков, а борщи, харчо и хаш. Весной – обязательно – два ведра окрошки. Жарили шашлыки, готовили пельмени, манты, вареники. Слеты стали похожи не на туристские походы, а на барские пикники каких-нибудь графов Оболенских. Пить тоже стали не водку, а шампанское, дорогие коньяки и прочие изыски. Венцом купеческого размаха стала десятилитровая, ростом с Андрея Третьякова, бутылка 20-летнего виски Dalmore, подаренная Сергею Городенскому на день рожденья. Как же вы из нее пили?! – спросит недоверчивый читатель. Ну понятно, что не из горла. У бутыли был крантик, как у самовара. Dalmore все предусмотрел!

Спали уже в прекрасных трехкомнатных палатках, при входе в которые теперь надо было снимать обувь, укрывались верблюжьими одеялами. Беспредел какой-то… Слет, называется. Когда, после долгого перерыва, на слет пришел отряд студентов, они просто ошалели от такого извращения самой сути туризма и романтики. А мы им отвечали: «Не хотим, чтобы наши дети испытали те лишения, которые достались на нашу долю!» Но футбол, костры и песни остались те же! А парней больше всего обрадовало, когда однажды Женя Шишмарев привез бензопилу! Заготовка дров, очень утомительная и отнимающая много времени у футбола и преферанса, с той поры превратилась в веселую забаву.

Приехали на очередной весенний слет. Провели линейку и парад, подняли флаг, расставили столы и стулья, хрустальные фужеры и саксонский фарфор, разложили столовые серебряные приборы. Слет начался. Знатная стряпуха Света Шишмарева начала готовить на всю ораву фрикандо по-каталонски с соусом нуритьер де дю. А ее муж, старый таежник Жека Шишмарев пошел валить лес на дрова с таким же знатным лесорубом Юрой Дацковским.

Сразу, почти на опушке, приглянулась им здоровенная тридцатиметровая сосна в три обхвата. Понятно, почему она такая сохранилась – ржавой двуручной пилой не возьмешь! Из таких Петр I мачты делал для фрегатов. При этом, что удивительно – уже сухостойная, можно валить. Но валить такую толстенную бабищу даже бензопилой трудновато. Решили оставить напоследок, если силы будут. За два часа напилили дров и бревен для сиденья на все пять костров. Силы еще остались, да и спортивный азарт взыграл. Взялись за сосну-чемпионку.

Но коротковата оказалась японская пила для такой толстухи. Пришлось со всех сторон вгрызаться так, что оба употели. Сели передохнуть. Подошел уже сильно веселый Гарик Толстихин, ехидно подначил лесорубов:

– Что, горожане, не дается вам русский лес?!

И с песней «И родина щедро поила меня!..» полез к сосне обниматься. Та накренилась. Гарик резко перестал улыбаться и судорожно попытался вернуть ее в вертикальное положение, но сосна стала медленно падать. Причем в сторону костров. Раздались дикие и нецензурные крики:

– Берегись! Караул! Разбегайся!

И прочие подходящие случаю и панике слова. Все разбежались, куда было велено. Сосна величаво и грозно рухнула. Слава богу – никого не задела. Но «никого» – не значит «ничего». Ровно в двадцати шести метрах от сосны, пардон – от пенька, были припаркованы три автомобиля. В рядок, мордами к пеньку. И сосна аккуратно, с геометрической точностью легла верхушкой ровно посередке среднего автомобиля. Это был минивэн хендай Пестова. Саша Пестов – самый тихий, скромный и безобидный член ВПК, наверно, за всю его историю. Если бы Эльдар Рязанов пригласил его сниматься в кино, то наверняка – в фильм «Гараж» на роль Гуськова. В фильме безобидного Гуськова лишают гаража, в жизни Сашу Пестова лишили машины.

Все, конечно, сразу дико захохотали. Во-первых, от облегчения, обошлось все-таки без жертв, да и ситуация вышла анекдотичная, с эффектной концовкой. Потом все опомнились, стали жалеть Пестова и бросились его утешать. Но утешения были довольно своеобразными, кавээнщики все-таки:

– Тебе сильно повезло, что сосна росла верхушкой вверх! А если бы она росла верхушкой вниз, комлем кверху?! Машина бы всмятку! А так – всего-навсего поменять кузов, двери и капот! И стекла вставить. Делов-то!

– А можно вообще ничего не менять, убрать обломки – и будет шикарный кабриолет! Как у Брежнева на параде! Зато мотор и колеса целы. А ведь главное в автомобиле – мотор и колеса! И бензобак не задет!

– Сейчас тебе Шишмарев своей бензопилой отпилит лишнее и поедешь домой в кабриолете! Как Элвис Пресли!

– Как Юрий Никулин в «Кавказской пленнице»! А что переднего стекла нет – так тебе Папуша очки подарит, чтоб мухи тебе не мешали гордо смотреть вперед! Папуша, дай очки! Ах, как тебе очки идут! Профессор прямо!

От таких утешений Пестов хотел тут же и повеситься, но подходящую сосну уже спилили. Но когда ему сказали: «А представь, если бы ты за рулем сидел?!» —Пестов представил и сразу утешился. И виноватых вроде нет. Шишмарев и Дацковский намеревались взять рогатины и валить в другую сторону, Толстихин вообще случайно шел мимо в туалет и знать не знал, что сосна уже подпилена. Обвинять Сашу Пестова за парковку в неположенном месте язык не повернулся. Сошлись на том, что виноваты японцы из фирмы Makita, которые делают такие короткие пилы, и Фарадей, который изобрел бензин.

P.S.

Илья Папуша, который, как вы знаете из прошлой главы про слет, парковался за самой толстой сосной, после этого случая вообще стал парковаться на берегу речки, метрах в двухстах от опушки. Двухсотметровых сосен в том лесу не было…

P.P.S.

Правда, его жена Таня сказала, что теперь в него врежется пьяный дурак на моторной лодке. Тогда Илья стал ездить на слеты на машине жены. Чтоб не каркала, понимаешь…

P.P.P.S.

А когда пришла пора уезжать со слета, случился еще один автомобильный казус. Оказалось, Женя Кравцов забыл ключи в багажнике своего ленд-крузера, а жена не знала и багажник захлопнула. Ни один из предложенных умельцами русских народных способов взлома автомобиля не помог. Японец не поддавался. А дело уже шло к ночи. Женя позвонил в автосалон, в котором купил машину всего месяц назад, спросил, какое стекло в крузере самое дешевое, взял топор и собственноручно высадил заднее боковое. И поехал в Москву с ветерком.

Кудесники мяча

В этой главе я расскажу о двух международных футбольных матчах, в которых мне посчастливилось принять участие. И еще об одном, в котором не довелось

– Как можно вляпаться в такое дерьмо дважды?!

    Джон Маклейн, «Крепкий орешек – 2»

– Футбол – моя жизнь!

    Пеле

– И моя, блин, тоже.

    Роземери, жена Пеле

– Сытый, откормленный, наглый! Прямо неандерталец какой-то!

    Людмила Ивановна, «Афоня»

Футбол был для команды МАГМА всегда спортом номер один. (На втором месте – преферанс. На третьем – бег за девчонками. Или наоборот.) Почти все у нас были ярые болельщики, и многие сами играли. Так что в любом месте и в любое время мы старались выкроить время и для футбола.

Первый международный матч сыграли мы в Москве в 1992 году. Было какое-то командное сборище, на квартире у Ильи Папуши, веселились до глубокой ночи, но все-таки решили с утра поиграть в футбол. Весь банкет Илья расхваливал площадку около его дома и уговорил. Пришли – и ахнули. Поляна действительно была классная, травяная, с воротами, на которых даже сетка была, но – настоящее поле, 100 на 60 метров! А нас всего-то восемь человек. Еще, к тому же, почему-то не было половины ударной силы – Льва и Жени. Из козырных футболистов только Белоголовцев и я. Папуше, нехорошему человеку, просто лень было куда-то утром ехать. Он и туда-то проспал, пришлось его идти будить.

Ну, что делать, вяло попасовались немного, смотрим – у других ворот какие-то пацаны. Пошли. Договорились поиграть. Они выстроились в центре поля. Святые угодники! Все здоровые, румяные, откормленные, питавшиеся явно не как мы тогда одними макаронами, все на голову выше нас (кроме Геры), и главное – все в фирменных майках и бутсах! Мы такой формы даже во сне не видали! Мы-то все в драных трениках с оттопыренными коленками и старых резиновых кедах. Оказалось, что там рядом на Ленинском проспекте был дом для дипломатов стран СЭВ. И это были их дети, отъевшиеся на дипломатических харчах. Но – русские не сдаются! Играть решили до 10 (по счету, а не по времени – для девушек поясняю).

Начали играть. Мы, конечно, еле ползаем (кроме меня и Белого), впрочем, мы тоже не фонтанировали, минут через десять счет уже 1:9. Белый аж голос сорвал, оря на наших задохликов. Мы с Белым, конечно, так позорно проигрывать не желали, пошли, передоговорились играть до 20, но уже окончательно. И вовремя. Те тут же забили десятый. Идут мимо меня к центру и так ехидно один процедил сквозь зубы:

– Opilе ruskе prase!

И они заржали. Не учел, гаденыш, что я великий полиглот и по-чешски trohi rozum?m. «Пьяные русские свиньи», – вот что он сказал! Я, конечно, тут же передал это послание Белому и Гере, довольно точно изобразив интонацию и наглую рожу, с какой эта пакость была сказана. Гера пошел к Мише Резниченко и Папуше:

– Ребята, вас пьяными русскими свиньями обозвали!

Те аж задохнулись от негодования. Пьяными – еще ладно, хотя выпивали вчера очень умеренно. Просто долго. Но некошерными свиньями! Да еще русскими! Вот тут и началась настоящая рубка.

Гера с Мишей и всегда были труднопроходимыми защитниками, а тут просто костьми ложились, встали как две стены – Берлинская и Китайская. Если бы Трамп догадался бы поставить Геру с Мишей на границе с Мексикой – ни один мучачо не проскочил бы. Папуша забегал, как Игорь Беланов в молодые годы, Белый просто играл в кость, в лучших традициях знатных косарей Александра Бубнова и Олега Кузнецова. При этом по правилам! Правда, не футбольным, а боев без правил. До драки могло дойти, но те, хоть были и моложе нас, и здоровей, и их было на двоих больше, но все-таки они были еще пацанами, а мы уже мужиками. И они в драку лезть побоялись. И правильно сделали – мы бы там их всех и положили бы в рядок на травке, так мы уже завелись. Если хотите получить визуальное впечатление от того матча – посмотрите на картину «Оборона Севастополя» художника Дейнеки. Очень похоже. При счете 14:14 наши потные и ошалевшие соперники взмолились играть до 15. Но мы показали им большой (по локоть) кукиш с маслом. Уговор есть уговор! И, конечно, проиграть мы не имели права, потому что за нами была Россия! Ей-богу, мы тогда так чувствовали. И мы победили – 20:19. Побежденные еле уползли с поля, утирая сопли и потирая синяки и шишки, а мы торжественным маршем прошли, распевая во все восемь глоток «Врагу не сдается наш гордый „Варяг“» опять к Папуше. Илья от широты души пригласил всех на продолжение банкета. Отпраздновать великую победу.

Второй международный матч МАГМА сыграла в 1998 году в пятизвездном отеле в Турции во время нашей массовой туда поездки с женами и детьми. Это был традиционный ежемесячный кубок отеля, когда русские играют против остального мира. Из МАГМЫ там были трое – Кравцов, Этинзон и я. Но, поскольку мы составляли ровно половину сборной России, были главной ударной силой, а Лев с Жекой на двоих забили все наши голы, то можно смело сказать, что этот кубок выиграла МАГМА. Мы победили 5:4. Сам матч описывать нет смысла, ибо он был почти точной копией того, московского. Разница была только в количестве голов, дичайших погодных условиях и в том, что в Москве тогда мы играли со сборной Варшавского договора, а в Турции – со сборной стран НАТО. Как показала наша практика, все они одним миром мазаны, причем наши так называемые друзья на поверку оказались даже гораздо противнее. Так что зря великий Бесков говорил, что двух одинаковых матчей не бывает. У нас были. А здесь я упомянул второй матч потому, что в нем мы завоевали (в буквальном смысле) единственный трофей, да еще международный, футбольной команды МАГМА.

Был в истории МАГМЫ еще один знаменательный, почти международный матч. С Одессой. И так забавно вышло, что не «против», а именно «с». И запомнился этот матч не столько игрой, сколько ее последствиями. В 1995 году на фестиваль в Сочи Лев Этинзон и Женя Кравцов из-за билетной неразберихи прилетели на два дня раньше остальной команды. Прямо по прилете идут они селиться в «Жемчужину» и прямо у входа встречают команду Одессы. После очной встречи на сцене у нас с одесситами были не то что натянутые или прохладные отношения – никаких не было. Они нас не здорово уважали, мы их не горячо любили. Едва здоровались. И то не все и не всегда. И тут сталкиваются нос к носу. А одесситы все какие-то уставшие, потные, смурные, недовольные. «Во люди репетируют! – подумал простодушный Лев. – На износ!» Но оказалось, что уже начался турнир по футболу и одесситы в первом матче с треском проиграли. У них тоже еще не вся команда подъехала. Они и спрашивают:

– Ребят, а вы случайно в футбол не играете? Хоть немного? А то у нас народу не хватает.

Лев, конечно, широко, как только он умеет, улыбнулся, добродушно и вместе с тем чуточку насмешливо. А Женя очень скромно, как только он умеет, ответил:

– Случайно немного играем.