Когда шутки были смешными. Жизнь и необычайные приключения команды КВН «МАГМА»

Следующий матч Одесса выиграла 11:4. Лев забил шесть голов, Женя – пять. Второй матч прошел по тому же сценарию. Только Лев забил пять, а Женя шесть. Одесса вышла в полуфинал. И хотя уже подъехали остальные одесситы, Женя и Лев играли бы и дальше. Но соперники их вычислили и заявили протест. Зато после этого футбола наши отношения с Одессой резко наладились. Так футбол полностью подтвердил французскую народную пословицу Oh, sport! Тu es le paix! – О, спорт! Ты – мир!

Просто смех какой-то

В этой давно обещанной главе рассказывается, как мы все-таки победили одесситов, через семь лет после первой битвы

И ничего смешного!

    Доктор Энн Тэйлор,
    «Возможно, боги сошли с ума – 2»

Веселый человек – всегда славный человек.

Подлецы редко бывают веселыми людьми.

    М. Горький

Уже мы делали ОСП-студию, и она уже стала сильно популярной, и мы регулярно устраивали концерты в Театре Эстрады. Обычно – четыре дня подряд весной и четыре дня перед Новым годом. И вот в 1997 году перед одним таким концертом, когда уже все тексты были написаны, наши актеры мне и говорят, что тексты никакие и ничего смешного в них нет, и что они не хотят позориться, и вообще концерты надо отменить и искать новых авторов. Ладно, был бы это первый концерт, но ведь уже далеко не первый и че-то ни разу они не опозорились. Может, они так и не думали, а просто хотели меня лишний раз позлить. Ну, и обозлился я, конечно, сильно. И выдал им режиссерский сценарий, в котором указал, как надо говорить, что делать, какие совершать телодвижения и какие рожи корчить, то есть расписал все мизансцены, где надо делать паузы на смех, отметил все места, где будет смех, где сильный смех и т. д. В результате сценарий разбух до невозможности и стал не только совсем «несмешным», но еще и длинным сверх всякой меры. Конечно, никто концерты не отменил, потому что всем нужны были деньги, да и на сцену всем хотелось, потому что живой смех – лучший допинг для артиста, а то, что смех будет, они знали, просто не признавались. Новых авторов тоже искать никто не стал, потому что их и не было в пределах видимости. И пошли ребята позориться с моими текстами. (Понятно, что моими и Сан Саныча. К тому времени мы уже три года писали вместе и нас все рассматривали как единое целое.) Но я на этом не успокоился.

Я поставил в зале стул и стол и посадил за него нашего редактора Свету Горбатюк, лицом к залу. Выдал ей пятьдесят страниц сценария и четыре разноцветных фломастера. Синим она должна была помечать прямо в тексте места, где раздавался одиночный смех, зеленым – смех части зала, желтым – сильный дружный смех и красным – мощный смех всего зала, тот самый взрыв, то самое «бу-га-га», прекрасно описанное Булгаковым. Света была девушка умная, уже бывала и на наших концертах, и на съемках и поэтому градацию прекрасно понимала. Я ей строго-настрого приказал вести статистику честно, ни в коем разе ничего не выдумывать и не округлять оценку в большую сторону. Ибо это очень важно для будущей работы и нам нужна только правда и ничего кроме. Концерт прошел как обычно. Зал был битком, зал смеялся, все расходились довольные.

После концерта мы с Сан Санычем, как обычно, стояли у выхода и подслушивали зрительские разговоры. Наслушались комплиментов выше крыши. Да и напрямую к нам подходили знакомые и незнакомые и тешили наше авторское самолюбие. Но статистика – вещь упрямая. И я с нетерпением ждал Светиных листочков. Очень интересно было посмотреть на документальное подтверждение (или опровержение) визуальных впечатлений. И вот подает она мне листочки сценария. Что за дьявол?! Каждый листочек был похож на сочинение двоечника. Или даже на флаг Советского Союза. Все сплошь почеркано красным с небольшими украшениями желтеньким. Даже букв было не везде разобрать, все красное. Я говорю, чуть ли не в гневе:

– Свет, ты че?! У тебя что – синий и зеленый фломастеры высохли?!

– А я что? – отвечает она мне обиженно, – ты сам сказал – честно отмечать. Что я сделаю, если так было?! Там были иногда отдельные смешки, вон видишь тут две синие черточки, но потом и до остальных в зале доходило и мне надо было хватать красный.

Я давно знал Свету как человека очень ответственного и исключительно правдивого, примерно как Тая Петрова в фильме «Розыгрыш», поэтому поверил. Да и наврать в таком объеме не решился бы даже Карл Фридрих Иероним фон Мюнхгаузен. Я подсчитал и сам очень удивился – смех у нас раздавался на протяжении двух с половиной часов четыре раза в минуту! Рекорд прямо для книги Гиннесса. Но когда я показал красные листочки нашим актерам, те развопились, что это филькина грамота, что Света все наврала и даже что это я сам все разрисовал. Но это уж они точно говорили, чтобы только меня позлить. У меня было по крайней мере пять тысяч свидетелей.

Спустя некоторое время в Театре Эстрады должны были давать концерты одесситы. Они праздновали какой-то юбилей, то ли 10 лет передачи «Джентльмен-шоу», то ли 100 лет одесскому КВНу. Директор ОСП-студии Паша Красовский сильно переживал по этому поводу. Он опасался, что они не только переманят у нас зрителей, но еще им отдадут потом наши законные дни в Театре Эстрады. Мы с Сан Санычем считали эти страхи беспочвенными, но воспользовались случаем и пошли на концерт. И ради интереса, и чтобы провести сравнительный анализ. Их сценария у меня не было, но я взял кучу листочков, ручку и те же четыре фломастера. В своей честности я не сомневался. К тому же рядом будет Сан Саныч, который не даст соврать.

На свой концерт одесситы позвали целую кучу звезд, юмористов и певцов. Начиная с Клары Новиковой и Шифрина и заканчивая Ярмольником с Якубовичем. Пошли мы с Сан Санычем. Приятно было, что нас пустили без билетов со служебного входа. Также приятно было, когда к нам подходили билетерши, охранницы и уборщицы и рассказывали, как им без нас невесело и смотреть им, бедным, абсолютно нечего в этом театре. Сели мы на самый последний ряд в бельэтаже, я достал листочки и фломастеры. Но, как мы ни прятались, нас все равно узнавали и подходили и мешали вести статистику.

Концерт начался. Недоумение нас охватило минуте на третьей. Одесситы вышли с какими-то замшелыми текстами и шутками про очереди за колбасой и про Леню Голубкова. Через пять минут недоумение охватило весь зал и дальше только усугублялось. Минуте на пятнадцатой в зале даже послышался легкий свист. Мои фломастеры лежали без дела. Одесситы мужественно продолжали выступление, но когда один номер в концерте продолжается 20 минут, да еще такой донельзя устаревшей плесени, то заскучает самый отъявленный весельчак. Зал тосковал. Зрители стали уходить. Сан Саныч сказал, что сейчас уснет и что лучше пойдет в буфет, там точно веселей. Он был прав, но я все-таки остался ждать не знаю чего.

Всеобщее уныние охватило и приглашенных звезд. Они тоже читали старые, сотни раз рассказанные монологи и истории, что развеселить сонный зал никак не могло. Первый раз смех раздался на, страшно сказать, сороковой минуте этого, с позволения сказать, юмористического концерта. И то, когда Якубович произнес не совсем приличное слово на букву Ж. Хотя оно отлично подходило к ситуации. И заржал-то всего один лысый, явно пьяный мужик. Рядом сидела его жена с необъятным задом и наверно ему это слово показалось поэтому дико смешным. Я честно написал на листочке это слово синим фломастером и с чистой совестью пошел к Сан Санычу. И очень жалел, что нет сейчас рядом наших актеров и Паши Красовского.

Спускаюсь в буфет по лестнице и вдруг слышу дружный радостный смех. Я прямо обомлел. Я ушел, а там неужели началось самое интересное?! Хотел уже бежать обратно, но тут хохот раздался еще раз, и я понял, что смех доносится не из зала, а из буфета. Бегу туда – там сдвинуто несколько столов, за ними стоят человек пятьдесят, а во главе стола стоит Сан Саныч и выступает. И все смеются. Он потом рассказал, что сначала их было трое. Сан Саныч прокомментировал концерт и рассказал про фломастеры, потом стал рассказывать всякие истории из жизни вперемешку с нашими текстами. Один парень побежал в зал и позвал друзей. А потом, когда люди стали уходить из зала, слышали смех из буфета, заходили посмотреть и оставались. Ну и пошел нормальный концерт. Под конец в буфете было больше народу, чем в зале. И все были довольны.

После этого концерта у меня родилась идея Юмористических боев без правил. Я прямо со сладострастием представлял, как мы победим Одессу уже в очном поединке. Когда рассказал идею Сан Санычу, она ему понравилась, но он сказал, что не стоит с Одессой, силы слишком неравны. И после их номеров каждый раз придется заново «раскачивать» зал. Логично. Решили позвать на бой «Городок», который был тогда на пике популярности. Но подумали, что силы будут опять неравны. Что они могут показать, кроме старых анекдотов? Тогда идея оформилась окончательно. «Городок» имеет право на подмогу каких угодно писателей, артистов и певцов. Единственное условие – чтобы были ленинградцами. То есть питерцами. Мы же будем выступать только своими силами. Им разрешается показывать любые старые, проверенные номера, мы же обязуемся показывать только новое. Зал делится ровно пополам, каждый продает билеты на свою половину. Победителя определяет независимое жюри из звезд и случайных зрителей, плюс используется шумомер. По-моему, вполне справедливые и джентльменские условия.

Звоним в Ленинград. Я звоню. Трубку берет Стоянов. Я излагаю наше предложение. Ответ Стоянова: «Мы с непрофессионалами не работаем». Я аж задохнулся от такого ответа. Мог бы я ему сказать, что не много надо профессионализма, чтобы разыгрывать старые анекдоты, но хорошо, что не сказал. Просто бросил трубку. Мы спокойно и без всякого «Городка» собрали, и потом собирали, и не раз, в Театре Эстрады супераншлаги, и не приходилось ни с кем делиться ни деньгами, ни славой.

А идея Боев без правил в облегченном варианте воплотилась потом в передаче «Хорошие шутки», и приезжал туда и Стоянов, и работал с непрофессионалами как миленький. И убедил меня в том только, что в нашем с ними очном бою у них не было бы никаких шансов.

Кто пишет шутки и на черта он это делает

Эта глава очень короткая, потому что в ней рассказывается о двух совершенно противоположных добродетелях – скромности и нахальстве

Только ниндзя может победить коммунинзю!

    Из выступления МАГМЫ. В 1991 году нам казалось, что это смешная шутка

Добродетели – вещь, хоть и необходимая, но скучная, поэтому мы попытались максимально сократить эту главу. Вообще-то, можно было обойтись и одними глаголами: сели, полетели, выступили, выпили, получил, убежали – и поставить мировой рекорд по краткости и, соответственно, таланту. Но у нас все-таки книга, а не телеграмма жене, поэтому пришлось добавить несколько существительных и прилагательных.

Кто-то может нам сказать, что нахальство – не добродетель! С этим утверждением могут поспорить все мало-мальски известные актеры. Без нахальства смогли пробиться разве что Гердт и Юрий Никулин. И Ильинский. И Яковлев. Все, стоп. И Басилашвили. Стоп, я сказал! И Куравлев. Стоп!

История эта началась в 1987 году, когда распределенный на дальневосточную шахту молодой горный инженер Сергей Белоголовцев вышел из штольни, сел на рельсину и заплакал о своей нещадно загубленной жизни. В этот момент к нему подошел другой молодой, но уже умудренный горный мастер и сказал:

– Че, мастырка, хреново тебе?

Так Сергей, а заодно и вся МАГМА, приобрели друга. Потом Сергей Геннадьевич быстренько родил троих пацанов, получил за это заветную прописку, вернулся в Москву и стал играть в КВН. А Андрей Каштанов задержался на Дальнем Востоке. И однажды, взяв недельный отпуск за свой счет, организовал гастроли для МАГМЫ по Хабаровским шахтерским поселкам. В этой поездке было на удивление мало более-менее смешных историй, всего три с половиной. В отличие от сочинских фестивалей и особенно бакинского.

Первая история, ставшая потом чуть ли не легендарной, случилась в самолете туда. Толя Кочанов случайно увидел в рюкзаке Жени Кравцова сало. И, конечно, сказал ему:

– Давай сало на общий стол. А то я всем расскажу.

– Сало не дам! – ответил Женя. – Вот тебе банка рыбных консервов, но сало не отдам!

Чем полностью оправдал давно прилипшее к нему прозвище Хохол. И до сих пор не отлипшее. Этот случай довольно ясно дает представление не о том, какой Евгений Борисыч жадный, а о том голодном и безденежном времени. Осень 1990 года. А Хабаровский край встретил ребят пельменями с красной рыбой, которые стоили какие-то копейки. Ради одних этих пельменей стоило лететь за 6 тыщ километров.

Эта глава была уже написана, когда выяснилось, что в самолете было не совсем так. Толя сказал дословно:

– Давай половину сала, а то всем расскажу!

То есть он и не собирался тащить его на общий стол! Мда, голодное было времечко… А сало потом все-таки благополучно перекочевало на общий стол, хотя и было «со слезой». С Жениной. Кстати – не тогда ли родилось русское народное поверье о том, что самое вкусное сало – «со слезой»?

Второй, достойный упоминания в этой книге, случай произошел в богом забытом шахтерском поселке Хурмули. Если и не совсем на краю света, то очень рядом. Так там люди и говорят: «Хабаровский край света». И население совсем непохоже на Новосибирский академгородок, где МАГМА тоже бывала. Скорее Экибастуз. 90 процентов отсидевших, остальные 10 готовы туда в любую секунду. Помню, как в Экибастузе нас инструктировал милицейский майор-казах, когда наш стройотряд должен был дежурить дружинниками по городу:

– Идти плотным строем строго середина улицы, ни на кого не смотреть, ни с кем не разговаривать. Берегись нападения сзади и с боков. А также спереди. В случае чего – быстро бежать в сторону милиции и громко кричать караул!

И вот примерно такое же население надо было оповестить о нашем концерте. Удачно получилось, что было 7 ноября, а значит народ соберется на демонстрацию. Точнее – его соберут. По крайней мере тех, кто сможет ходить пока еще. Было решено, что Толя Кочанов, как капитан команды, встанет на трибуне и оттуда проинформирует толпы демонстрантов об этом радостном событии, нашем концерте. Толпы пошли, поселковое начальство их поприветствовало, Толя начал свою речь, начальство решило, что уже все, а места там далеко не курортные, и начальство убежало греться, совершенно забыв, что будет еще и военный парад. И когда войска пошли, Толя оказался на трибуне совершенно один. Уйти уже было как-то неловко. И Толя принял парад. Войска, а был там всего один удалой стройбат, печатали шаг, отдавали Толе честь и кричали «ура!». Толя махал им рукой и изображал Брежнева в молодые годы. Какой еще команде КВН выпадали такие почести?!

Ну, а вечером был концерт. Тут надо было все-таки программу слегка подкорректировать. Одно дело шутить про партию и правительство во Дворце молодежи, под охраной московского ОМОНа, и совсем другое – в Хурмулях. Ну, худо-бедно, выступили. В зале даже иногда смеялись, в конце вежливо похлопали. Все-таки не каждый день в Хурмули приезжает телевизионная команда КВН, да еще которая чуть не победила саму Одессу. После концерта, согласно законам гостеприимства, был дан скромный банкет в поселковой кафухе «Матрешка». (Сейчас на ней висит памятная доска «Здесь в 1990 году гуляла команда МАГМА»). В разгар гулянки в зал зашли два местных персонажа. Явно – проходчики с хурмулинской шахты. Гере Позину они сразу не понравились. Да. Понравиться они могли разве что режиссеру фильма «Месть вурдалаков». Главный персонаж, ростом под два метра, лысый, был весь в наколках – лицо, шея плечи, пудовые кулаки, даже лысина. Второй персонаж был с волосами, но от этого не становился более привлекательным. Его самого хотелось скорее привлечь. И куда-нибудь подальше. Хотя куда уж дальше. Дальше только Америка. Но лысый неожиданно очень вежливо и даже как-то участливо спросил (и что совсем уже невероятно – без единого матюка!):

– Ребят, а ребят, а кто вам все эти шутки пишет?

Было видно, что человеку действительно интересно и что он, может быть, автора даже расцелует и подарит автору самородок, который нашел вчера в шахте. И тут на первый план вылез Саша Синчук и, гордо грассируя на французский манер, заявил:

– Все шутки и гепгизы для этого выступления написал я!

БАЦ! Сашины очки полетели в одну сторону, Сашина голова – в другую, сам Саша – в третью. Наши вскочили с мест.

Тут, конечно, было бы здорово рассказать, как ребята ринулись в бой за товарища и отметелили этих местных вурдалаков. Но нет, увы. Такая история случилась на съемках фильма «Свой среди чужих…» А у нас было немножко по-другому. В бой ринулся только один сопровождающий МАГМУ секретарь райкома комсомола, тертый калач по фамилии Волков. Но сначала он успел громко крикнуть:

– Бегите!

Уговаривать никого не пришлось, все махом чесанули и спрятались в автобусе. Честно говоря, и правильно сделали. Кто бы не чесанул на их месте? Разве что Стивен Сигал. И комсомольский вожак. Но бой лысого и Волкова тоже все-таки не состоялся. Из кухни вышла добрая тетенька с поварешкой и ласково сказала:

– Колюня, что ж ты делаешь, дурачок? Опять сесть хочешь? Пойдем, я тебе лучше борща налью.