Когда шутки были смешными. Жизнь и необычайные приключения команды КВН «МАГМА»

Каким обманом вы проникли в штаб?!

    Кутузов, «Гусарская баллада»

– Давно спросить у вас охота – вы любите меня?

– Будь проклят я, век не бывать сему компоту!

– Поручик, я не меньше вас упряма,

Вы любите меня? Ответьте прямо!..

– Не мог же, право, братцы, отступать я,

Когда она чуть не рвалась из платья!

    Шурочка Азарова и поручик Ржевский,
    «Гусарская баллада»

Не хотелось бы вмешиваться в твои дела, но, по-моему, здесь сейчас произошло чудо.

    Трактирщик, «Обыкновенное чудо»

Через девять месяцев в семье Новосельцевых было уже три мальчика.

    Служебный роман

Некоторым из вас может показаться странным, с какого перепугу я в эту главу напихал столько эпиграфов, да еще почти из одного фильма. Дело в том, что история, о которой будет сейчас рассказано и которая однажды произошла в нашем военно-патриотическом клубе, почти зеркально, можно даже сказать – конгруэнтно и конгениально, повторила историю поручика Ржевского и Шурочки Азаровой.

В Российской, а потом и в Советской, а потом снова в Российской армии отношение строевых офицеров и тем более солдат к штабным работникам во все времена было, мягко говоря, неприветливым. А грубо говоря – можете взять любое плохое слово, от презрения до ненависти, и все равно не ошибетесь. Это, конечно, не касалось работников Генштаба. Прекрасно показаны эти отношения в фильме «Гусарская баллада», с комедийным, естественно, оттенком. «Опять штабной! Прислали б водки лучше!» и так далее и тому подобное. Клуб ВПК, поскольку наполовину был все-таки военным клубом, не стал исключением из этого правила.

В штаб слета ВПК входило три человека – начальник штаба, комиссар и главный судья, который выбирался только на время слета. Члены штаба не имели права участвовать в состязаниях в составе своего отряда, особенно в концертной программе. Поэтому настоящие лидеры команд и главные творческие личности руками и ногами отбивались от участия в штабе. В обязанности штаба, кроме организации, контроля за дисциплиной и порядком проведения всяких мероприятий и соревнований, входило и судейство всех конкурсов. Поэтому для пущей объективности члены штаба должны были быть с разных факультетов. Один только раз это очень правильное правило было нарушено, что сразу привело к грандиозному скандалу, который едва не закончился срывом слета и который насилу был потушен руками самого зачинщика, из-за чего он и остался в истории все-таки положительным героем. Это был Юра Дацковский.

На том слете он впервые был избран начальником штаба. Причем заслуженно, он был уважаемым человеком и, редкий случай для начальника, не вызывал ни у кого ни неприязни, ни тем более ненависти. До поры до времени. Комиссаром была та самая, знаменитая Света Калмыкова. В комиссары ее занесло по недоразумению, дело это было явно не для нее, и случилось это в первый и последний раз. В отличие от Юры. Главным судьей Юра назначил первого попавшегося пацана из тех, которые не отказались. Допустив при этом, по неопытности, вопиющую ошибку – пацан был с того же факультета, что и Света – с РРМ. Вторую грубейшую ошибку Юра допустил, пойдя на поводу у своего тщеславия. Не то что непомерно раздутого, но такого – общечеловеческого. Кому из нас не мечталось о своих 15 минутах славы?! Даже Роберт де Ниро, и тот не устоял. Дело в том, что тогда в команде ЭА сложился замечательный (уже упоминавшийся в этой книжке) творческий тандем Кочанов – Позин. Юра не мог отказать себе в удовольствии выйти на сцену в такой компании, да еще с великолепными шансами на победу. Он обошел все отряды, поклялся не участвовать в судействе концерта и покорнейше попросил разрешения выступить в Худсаме. Повторюсь, что Юра был уважаемым человеком и ему, конечно, все разрешили.

Концерт прошел, как обычно, на ура. Лучше всех, как обычно, выступили отряды физтеха и ЭА – постоянные творческие (и футбольные, кстати, тоже) лидеры и соперники тех времен, конца 80-х и начала 90-х. Скандал грянул мгновенно, как только на доске объявлений вывесили итоги. В обеих номинациях – и в военно-патриотической части (ВПЧ), и в лирической (комедийной) части (лирчасть) победил РРМ. Гонцы разбежались по отрядам. На кострах ЭА и физтеха были срочно созваны общие собрания. Напрасно Юра бегал по кострам и рассказывал, что судья и комиссар это сделали вовсе не специально, просто они страшно далеки от творчества, как декабристы от народа. Без толку. Мы были тогда молодые, дерзкие и резкие и попрание справедливости рассматривали как личное оскорбление. Отряд физтеха принял решение в знак протеста в полном составе покинуть слет. И это была не пустая угроза. В костер покидали все оставшиеся дрова, он взметнулся до неба, и стали собирать палатки. Юра понял, что дело пахнет керосином, такого еще ни разу не было в истории ВПК, и принял мудрейшее, достойное царя Соломона, решение. Он созвал экстренный совет из наиболее уважаемых ветеранов. Причем от всех трех факультетов – участников скандала. Илья Почтарь (физтех), Вова Ищенко (РРМ) и Наташа Баранник (ЭА). Эти люди пользовались непререкаемым авторитетом, и заподозрить их в чем-либо никто не мог. Через полчаса на Доске появились новые, окончательные и не подлежащие апелляции, итоги. ВПЧ: 1 – ЭА, 2 – физтех, 3 – РРМ. Лирчасть: 1 – физтех, 2 – ЭА, 3 – РРМ. Таким образом, Юра спас и слет, и свою репутацию. Надо сказать, что это был единственный такой скандал за всю историю. Недовольные, конечно, были всегда, но до такого ужаса, слава богу, не доходило. На штаб хоть и злились, и ворчали, но подчинялись всегда беспрекословно.

Впрочем, я немного отвлекся от главной темы этой главы – про любовь. Но надо же было рассказать, что такое штаб и на фига он был нужен. Сухой закон еще какой-то выдумали. Ну да ладно, дело прошлое. Как говорил Евгений Леонов в «Белорусском вокзале», давайте лучше про баб.

Наташа Баранник во все время своей учебы была бессменным комиссаром ВПК. И это дело было как раз по ней. Мало того, что она была дочкой настоящего полковника, она была еще и настоящей комсомолкой (в хорошем смысле этого слова). Лет так сто назад она вполне могла бы быть комиссаром в карательном отряде Аркадия Гайдара. Я легко ее представляю в этой роли. Наташа была девушкой таких честных и строгих правил, что утерся бы и дядя Онегина. Железная миледи. Ребята ее и не называли иначе как Комиссар Баранник. Дисциплина при ней была воистину военной, букву закона она соблюдала от и до. Помню, случайно подслушал, как она выговаривала двум слегка нашалившим первокурсникам:

– Еще раз увижу эти поцелуйчики идиотские – вылетите со слета, а отряд лишится десяти баллов!

Но и патриотический дух горел в ней неугасимо. Смешно, что когда мы с Белым писали свою знаменитую от Кременок до Карпат трилогию про собак, то под Моськой подразумевали как раз Комиссара Баранник. «Стойкая, как шарошка, чистая, как нивелир…» Такой она и была. И при этом, как потом кое-кто выяснил, Наташа все-таки в душе была юной и восторженной, почти тургеневской, девушкой. В восьмом классе она записала на магнитофон «Весна-306» (не на видео! На обычный кассетный магнитофончик) кинофильм, ну понятно, что только звук, «Обыкновенное чудо». И каждый вечер перед сном слушала его, плакала в тощую девичью подушку и мечтала о принце. И думала, что уж она-то не побоялась бы поцеловать Абдулова! Охотно верю. (Кстати, спустя не очень много лет, в 1994 году, на фестивале КВН в Уфе она Абдулова встретила. И таки поцеловала!) Ко всему прочему она была еще и москвичкой.

Сергей Белоголовцев был хотя и сыном доцента, но вполне нормальным подворотным хулиганистым раздолбаем из довольно захолустного Обнинска. К своему четвертому курсу он стал духовным лидером (не путать с командиром), или лучше даже сказать – мотором отряда физтеха. Он участвовал, естественно, во всех состязаниях, с упором на футбол и особенно на Худсам. В Худсаме физтех всегда был силен, а в футболе не очень. Но когда в команде появились Белый, Женя Кравцов, Лев Этинзон, чудо-вратарь Дима Гализин и, чего там скромничать, ваш покорный слуга, физтех и в футболе стал побеждать и мог уже претендовать на победу в общем зачете слета. Мало какой отряд мог, если вообще кому-то это удавалось, победить на трех слетах подряд. Физтех побеждал. И поскольку мы стремились всегда и везде побеждать, то Белый, конечно, всегда был в числе самых недовольных штабными решениями. А поскольку Наташа была постоянным членом штаба, да еще и самым строгим и несгибаемым, то это недовольство переносилось и на нее автоматически. И быстро переродилось в откровенную неприязнь. Причем взаимную. Сережа был пареньком очень энергичным, сдерживаться не умел и не хотел, и недовольство, а потом и неприязнь выражал открыто, да еще со всякими дурацким подколками и подковырками. Наташа, как настоящая комсомолка, свою неприязнь тоже выражала открыто, хотя и без подколок, это было ниже ее достоинства. На общих собраниях штаба и командиров-комиссаров отрядов (Белый был комиссаром, хотя это и смешно) не было случая, чтобы они сошлись во мнениях, дело доходило до откровенной ругани, и не сказать, что Сережа побеждал в дискуссиях. Была бы Наташа мужского полу – могло дойти и до драки.

Когда ребята предложили кандидатуру Белого для Зимнего похода, Наташа была категорически против и из-за личной неприязни, и из-за очень резонного опасения, что вся ее дисциплина в одночасье рухнет, как карточ… как рубль в 1991 году. Но Белый был одним из лучших авторов и актеров, да и парень свой в доску, все проголосовали за. И Наташа должна быть им за это благодарна по гроб жизни. В походе все и перевернулось с ног на голову. То есть наоборот. С живота на спину. Гусарская баллада – 2

В роли адъютанта штаба корнета Азарова – Наташа Баранник

В роли поручика Ржевского – Сергей Белоголовцев

Поначалу все шло не плохо и не хорошо. Стороны соблюдали негласное перемирие, хотя и вооруженное до зубов. Из поезда далеко не убежишь, а цапаться всю дорогу на глазах у всего плацкартного вагона не очень-то весело. Стороны были демонстративно взаимно вежливы и предупредительны. Сережа даже принес Наташе чаю и купил на остановке пирожок с капустой, чем несказанно удивил и Наташу, и всю команду.

Приехали в первый пункт назначения. Поселились в какой-то общаге, легли спать. Часа в два ночи Юра Дацковский пошел недалеко по небольшому, но срочному делу. Услышал вдруг в коридоре тихий голос Белого. Осторожно выглянул из-за угла. И обмер – на подоконнике сидят рядышком Наташа с Сережей и тихонько воркуют. Вернее, воркует один Сережа, а Наташа внимает, открыв рот. Уж не снится ли ему? Юра ущипнул себя за накачанный бицепс, больно, не снится, прислушался – оказалось, Сережа пересказывает Наташе роман «Мастер и Маргарита». Тогда он еще был редкостью и мало кто его читал. К тому же Белый рассказывал интересно, по-актерски и воодушевленно, все-таки – девушке, да еще ночью. Юра сам немного послушал с удовольствием, пока природа не взяла свое, он вспомнил, зачем шел, прокрался на цыпочках туда-обратно и лег спать.

Утром он, конечно же, никому ничего не рассказал. Во-первых, сам был не очень уверен, что это ему не приснилось, а во-вторых, он был все-таки джентльменом, не хуже Хью Гранта. После завтрака было собрание. И когда Наташа сказала, что предложение Сережи сделать крюк в семь верст до деревни Чапаевка ей очень нравится, то все просто обалдели. Как те гусары, когда узнали, что корнет Азаров – женщина. И совсем все впали в ступор, когда Сережа сказал, что полностью согласен с Наташиной идеей вместо обеда пойти помыть полы в краеведческом музее. И так, в обалденном ступоре, и пошли драить полы и давать крюка в семь верст.

И вечером в поезде уже никто сильно не удивился, когда не хватило билетов и Наташа с Сережей сказали, что они отлично поместятся вдвоем на третьей багажной полке, там, где обычно лежат матрасы. И они отлично поместились на третьей боковой полочке, и полночи Сережа дорассказывал Наташе конец романа. Там последняя глава совсем умиротворяющая, и на словах «Он заслужил покой…» они оба заснули. Ну, или через некоторое время. Когда они все-таки заснули, обоим снились литературные сны с элементами легкой эротики. Кому-то легкой, кому – потяжелее. Наташе снился поцелуй медведя Абдулова, после которого она становилась принцессой. Сереже снился бал у Сатаны, куда, как известно, все тетки заявлялись абсолютно голые, и Сережа всю ночь бегал за ними по дворцу до изнеможения, пил коньяк и шампанское и купался в бассейне, и вообще делал с ними все, что хотел, пока под утро не проснулся в страшных судорогах. И с большим удивлением обнаружил рядом с собой комиссарское тело. Все вспомнил и тут же, как честный человек, сделал предложение руки, и сердца, и прочих частей и органов. Она ответила «Да». Да, случилось обыкновенное чудо – Комиссар Баранник, как и корнет Азаров, оказалась женщиной.

Через три года в семье Белоголовцевых было уже три мальчика.

Любовь нечаянно нагрянула

Эта совсем короткая глава – необходимое дополнение к главе предыдущей

От любви до ненависти – один шаг.

    Аристотель, IV век до н.э.

От ненависти до любви – один пирожок с капустой.

    В. Антонов, XXI век н.э.

Прочитав предыдущую главу, многие из вас наверняка недоумевают – уж как-то больно быстро они перешагнули от ненависти до любви. Признаться, я сам был в сомнениях – когда это они успели? Но, когда та глава была уже написана, вдруг выяснилось, что у Натальи Белоголовцевой (в девичестве – Баранник) сохранился дневник, который она вела в том Зимнем походе не только как комиссар, но и просто как девушка. Со всеми вытекающими подробностями. Надеюсь, этот девичий дневник (за вырезом, конечно, особо интимных мест) поможет вам разобраться, как Наталья и Сергей подтвердили теорему Аристотеля и успели за один шаг провернуть то, на что у других, не таких мастеров спортивной ходьбы, уходят годы.

Когда утром в поезде «Москва – Минск» Сережа предложил принести Наташе чаю, она очень удивилась – что это с ним? Очередной какой-то подвох? Да нет, скорее всего, решил просто повыделываться перед девчонками, показать, что он выше всяких мелочных обид, изобразить эдакого холодного джентльмена типа Онегина или Байрона. Ну, пусть мальчик поиграется в свои игрушки. Наташа милостиво и так же спокойно согласилась. Ничего у него не выйдет, не на ту напорется! Выпендрежник! Не сказать еще хужей…

Сережа принес чай, подал стакан Наташе. Их пальцы нечаянно (извините за невольный каламбур) встретились. И, как это часто бывает в кино и в романах (кому, как не Наташе, этого не знать!), между ними внезапно пробежала искра и, нежданная негодница, пронзила Наташу до самого сердца. А Сережу – от макушки до пяток и заземлилась где-то в рельсах в районе Белорусского вокзала. И хотя стакан с кипятком был нестерпимо горячим, они долго не разнимали пальцы. Побежали уже целые снопы искр. И пламя из них не замедлило возгореться. Наташа подняла на Сережу взгляд и впервые за все время их военно-патриотического знакомства посмотрела ему прямо в глаза. Сережа почувствовал, что начал безнадежно тонуть в этом синем бездонном омуте. И при этом очень надеялся, что в этом омуте водится целая куча веселых чертей. На щеки хозяйки омута набежал легкий румянец. Сережа покраснел, как помидор. Но Наташа подумала: «Как алый парус!» Вдруг поезд резко остановился. Это для них – резко. Поезд плавно замедлял ход, и остальные давно уже собирались выйти покурить на станции Жодино. Наташа и Сережа, все в своих искрах, в дыму и пламени, ничего этого не замечали. Поезд остановился, лишь слегка дернувшись, но Наташу и Сережу бешено качнуло друг к другу. Оба отшатнулись, почти в панике – ведь кругом были люди! Но никто не замечал того, что с ними происходило, все застилали постели, переодевались и, как обычно, ржали над всякой ерундой. Наташа и Сережа ничего этого не видели и не слышали. Внезапно Сережа, словно очнувшись, встряхнул головой и выбежал из купе. Наташа бросилась к окну и еле успела увидеть, как Сережа стремительно выскочил из вагона и куда-то убежал… Неужели он не вернется?! Как глупо, глупо! Зачем она отшатнулась? Глупая девчонка! Почему она сразу не поцеловала его?! Дура, дура! А еще ругала принцессу, которая не поцеловала медведя!.. Наташа и сама не замечала, что думает, почти слово в слово, как принцесса из «Обыкновенного чуда». Поезд тронулся. Сережа не появился. Ну нет! Разлуке не бывать! Это вам не кино какое-нибудь! Наташа схватила Сережин и свой рюкзаки и ринулась к выходу. Она уже представляла, как они идут вдвоем по шпалам до Минска. Очень романтично. Можно даже заночевать где-нибудь в стогу или на сенова… Но тут Сережа догнал вагон и впрыгнул в него на ходу. Увидел Наташу с рюкзаками и все понял. Наташа так обрадовалась, что уже плюнула на все условности и собиралась прямо там в тамбуре его поцеловать изо всей силы, но там торчала чертова проводница! Целоваться на людях Наташа не могла тогда даже помыслить. Сережа взял у нее рюкзаки, и они вернулись в купе. Оказывается, он бегал по перрону и искал для Наташи пирожок к чаю и букетик незабудок. И хотя поезд стоял всего минуту – нашел! Наташа взяла цветы и пирожок, и вдруг ей стало страшно. Что, если ей это все только показалось?! Что, если она все это себе выдумала?! Какая же она дура! Начиталась романов! Она вдруг вспомнила все прошлые обиды, все дурацкие Сережины подколки и примочки. Что, если он это все изобразил, чтобы коварно заманить ее в ловушку и выставить на всеобщее посмешище?! Глупая дура! А он – негодяй и подлец, ничтожество! Она разломила пирожок. Там вполне могла оказаться гайка или даже гвоздь. Наташа внимательно исследовала пирожок, там была только капуста, ни гайки, ни гвоздя не наблюдалось. Она очень серьезно посмотрела Сереже в глаза. Он понял ее взгляд. Достал из кармана гайку М24, показал Наташе и выкинул гайку в окошко. Оба весело рассмеялись. И наконец-то посмотрели и увидели, что делается вокруг. Кругом все тоже весело ржали. Наташа опять перепугалась, но зря. Ржали, конечно, не над ними, никто так ничего и не заметил. Ржали над Мишей Резниченко, который впопыхах и спросонья засунул обе ноги в одну штанину, причем в штаны Светы Калмыковой, и теперь валялся на полу и верещал дурным голосом, изображая одноногого пирата Джона Сильвера. Сережа немедленно включился и стал очень смешно изображать пиратского попугая Флинта. Теперь уже стал ржать весь плацкартный вагон. Но громче всех хохотала, конечно, Наташа. Многие недоумевали, что это такое с ней, но в душу не лезли, а просто радовались, что Комиссар Баранник наконец-то расслабился и стал как все. Иногда Сережа с Наташей переглядывались, и Наташино сердце на секундочку замирало, а потом тоже радовалось и хохотало вместе со всеми. И колотилось ровно в такт перестуку колес.

Дальше вы знаете – подоконник, «Мастер и Маргарита», третья полка, папа-полковник в шоке… продолжение следует!

P.S.

Некоторые, наверно, подумали, что я или Наташа тут слегка приврали – откуда, мол, незабудки я январе?! Эх вы. «Обыкновенное чудо», что ли, не смотрели? А если смотрели и все равно не верите – почитайте статью в журнале «Юный огородник» за май 1989 года «Как выращивать полевые цветы зимой у себя на окошке». А если читали и опять не верите – возьмите Наташин девичий дневник. Там, между 32-й и 33-й страничками обнаружите маленький гербарий из бережно сохраненных засохших, но до сих пор голубеньких цветочков. А кто и тогда не поверит – идите в жопу! Я им про любовь, а они…

Берегись лесного мажора!

Это самая короткая главка. В ней рассказывается история, которая не то что ни в одну главу не влезла – вообще ни в какие ворота!

Take me to the magic of the moment

On a glory night

Where the children of tomorrow

Dream away in the wind of change