Когда шутки были смешными. Жизнь и необычайные приключения команды КВН «МАГМА»

Дверь распахивается, в квартире съемочная группа, которая как бы снимает программу «Лучший по профессии», сантехнику вручают разводной ключ и отправляют чинить санузел. Дальше камера блуждает по квартире, где бандиты разной степени свирепости под немудреные шутки «Век Вольво не видать» или «Косяк бы забить… – Вот косяк, вот гвозди, забивай!» делают разный немудреный ремонт. Который сильно напоминал погром. Нетрезвый бандит Толстихин так свирепо крутил разводным ключом, что напрочь сорвал кран, горестно всплеснул руками и разбил лампочку. И все в таком духе. И в конце команда должна была сидеть в идеальном помещении, типа отремонтированном. В итоге съемки закончились а) грандиозной и очень веселой попойкой у Анатолия Моисеевича, б) со всего района к дому подтянулись бабульки с разными претензиями и требованиями, и если бы Лев Этинзон не включил на полную свою обаяшку и не догадался им поднести по стопочке, то толпа разъяренных бабок могла напрочь разнести не только отремонтированную бандитами квартиру, но и весь дом, в) прекрасный режиссер из МИСИ не записал звук, а заодно и картинку.

Поэтому в следующую ночь пришлось переснимать этот сюжет, сильно опечалив хозяйку, зато сильно обрадовав хозяина квартиры, которому «пришлось» бежать к Назару за сахаром (к Назаренко за самогоном). Пересняли. И даже, благодаря накопленному опыту, сыну ошибок трудных, пересняли уже лучше и гораздо смешнее. Там даже Папуша своими руками положил в мешок с тряпками гантель, утюг и топор. Правда, на голову ему кидали уже другой мешок, двойник. Но это ж кино! Склейка! Зритель-то думал, что в мешке гантель с утюгом. Правда, зрителя не было. Даже несмотря на то, что на этот раз блистательный Леня Мазур снял и видео, и даже звук, и даже ни разу не обиделся, когда ему раз сто напомнили об этом. Но Масляковские гадские приспешники этот сюжет в программу о фестивале не вставили, а когда через месяц Миша попросил у кого-то из них переписать нам на память, ему нагло сказали, что все размагнитили. Уверен, что ни черта они не размагнитили. Пленки, даже с исходниками, хранились тогда на телевидении год по инструкции. Прямо наваждение какое-то – МАГМА еще даже не начала играть в КВН, а в Масляковской команде у нее уже было полно недругов.

Я долго думал над этим феноменом и выдвину такую версию, которая очень похожа на правду – это была банальная черная тупая зависть. Уж чересчур мы были веселые и находчивые. Нельзя так. Да еще и дружные донельзя, как прямо братья какие-то. Эту версию подтверждает тот факт, что те, кто с нами сходился поближе, резко меняли свое мнение, а многие становились друзьями на всю жизнь. Ну, по крайней мере, до сегодняшнего дня.

Вот так, хотя и с большим скрипом, но дружно и весело МАГМА начала свое тернистое восхождение к вершинам… Ну ладно, не к вершинам. К подножию вершин КВНа.

Небольшой постскриптум. Гере Позину и Леве Этинзону надо было тогда зачем-то пораньше вернуться в Москву. Билетов не было. Как не было, впрочем, и почти всего тогда в стране, кроме непонятной, но незыблемой и почти всенародной веры в светлое будущее. Гера и Лев обратились к организаторам фестиваля. Среди них оказался и один партийный работник из горкома. Тот, как всем партийным работникам было свойственно, сразу наврал с три короба, что у него все схвачено и они будут доставлены в Москву в лучшем виде То, что он наврал с три короба, выяснилось уже в плацкартном вагоне поезда. Проводник ни сном ни духом не ведал ни о какой брони, но тут Лев опять включил свою обаяшку на полную, проводник сжалился и за умеренную мзду выделил им третью, багажную полку, правда, одну на двоих. Но дал матрас. Проблема в третьей полке оказалась в том, что при лежании на спине довольно-таки выдающиеся носы Геры и Левы упирались прямо в потолок. Некомфортно, знаете ли, спать со сплющенным носом. Гера повернул голову направо, Лев, как ему и положено по имени – налево. Ворочаться категорически было нельзя, ибо Гере грозило спикировать своим выдающимся носом прямо на столик внизу. Так и спали всю ночь.

Проснувшись и кое-как сползя вниз, оба обнаружили, что у них от непривычных поз заклинило шеи. Выходить из вагона и идти по вокзалу им пришлось боком. Что привлекало пристальное, и в основном недоброе, внимание окружающих. В таком «лучшем виде», спасибо партработнику, дошли до метро. На входе их остановил милиционер. Стал проверять документы. Хорошо, хоть московская прописка была у обоих, но милиционер предложил пройти в отделение.

– Да в чем, собственно, дело? – возмутился Лев, кося на милиционера правым глазом.

– Вы, граждане, очень некрасиво российский герб пародируете. Тоже мне, орлы нашлись…

Не все кончается

Военно-историческая справка

Военно-патриотический клуб им. А. Егорова (ВПК) был создан студентами и аспирантами МГИ к 25-летию Победы. В 1968 году. В википедии есть статья про клуб. Кто хочет – можете прочитать подробней, мы же здесь расскажем о том, чего в той статье нет и что имеет прямое отношение к команде МАГМА

Рукописи не горят!

    Воланд

Два раза в год, весной и осенью, проводились слеты ВПК в лесу около деревни Кременки, на местах первого боя 1-й дивизии народного ополчения, созданной в 1941-м на базе Московского горного института (потом – 60-й Севско-Варшавской Краснознаменной ордена Суворова стрелковой дивизии). В годы расцвета клуба, во второй половине восьмидесятых, на слетах собиралось до четырехсот человек. Не дивизия, но почти полк. Конечно, в первую очередь студентов привлекала возможность вырваться из города, от надоевшей учебы, из опостылевшей общаги (или от родительской опеки) и чудно провести три-четыре дня на свободе, в лесу, в палатках, в компании людей хороших, неравнодушных, веселых и азартных. А также конкурсы, игры, спорт, концерты, ночные песни у костра – полный набор пригородной романтики. И, конечно, любовь. Особенно на майских слетах. Почему-то. По количеству сложившихся семейных пар ВПК далеко переплюнул все московские клубы знакомств вместе взятые. Такой клуб затягивал. И кто попадал на слет один раз, в большинстве случаев оставался в клубе на все время учебы.

Из военно-патриотических мероприятий самым торжественным и ярким, во всех смыслах слова, было факельное шествие ночью к Мемориалу павшим воинам. Многие местные приходили посмотреть. И там же принимались новые члены клуба. Впечатляло до дрожи. Спустя много лет эту славную традицию Сергей Белоголовцев славно возродил. Уже на слеты мы ездили с детьми. Сергей собрал всех детишек, вручил им факелы и повел колонну к Мемориалу. До невозможности трогательное зрелище. Папы-мамы-дяди-тети шли второй колонной. У Мемориала читали стихи и пели военные песни. Дети тоже. Обратно детей несли. Все-таки три километра ночью, по грязи.

Из спортивных дисциплин на слетах главным был, конечно, футбол. Стать чемпионом слета было очень престижно и почетно и помнилось годами. Многие приходили в клуб именно из-за футбола. Спустя годы, когда мы стали пузатыми дядьками и обзавелись женами, детьми, автомобилями, одышкой… сильную конкуренцию футболу стал составлять спорт номер два – преферанс. Многие стали ездить на слеты именно из-за преферанса.

Но важнейшим событием всего слета был концерт (и конкурс) художественной самодеятельности. Для военно-патриотической части брали военную прозу, стихи и песни. А лирическую часть в меру сил писать пытались сами. Исторически так сложилось, что гегемоном в этой части всегда был отряд физико-технического факультета, как самого интеллигентного. А уж когда (1984) сложился тандем Антонов – Белоголовцев, физтеху и вовсе не было равных. Когда этот тандем закончил учебу, знамя подхватил не менее интеллигентный факультет электроники и автоматики со своим тандемом Кочанов – Позин. Другие факультеты время от времени пытались бороться, но получалось не всегда и не у всех. В этой неравной, но очень веселой борьбе и сложился костяк будущей МАГМЫ.

И что любопытно – за все многолетнее время проведения слетов не было ни одного конфликта с местными. В отличие от выездов, например, на картошку, когда случались массовые кровопролитные побоища. Наверно, мы и сами были не задиристые, по чужим огородам не лазили, к местным девкам не приставали, своих хватало. (Несмотря на то что институт горный по большей части мужской, но на слетах девчонок была масса). Играло свою роль и то, что местные уже знали историю клуба и его направленность. И мусор мы за собой весь убирали, и на дрова валили только сухостой, и сухой закон (очень строгий) был на слетах, еще до горбачевского всенародного. И на слетах, в отличие от горбачевского, он соблюдался от и до.

Разве что уже в девяностых, когда многие ребята стали приезжать на слет на дорогих мерсах и тойотах, случился небольшой инцидент. Сидим чудным тихим весенним вечерком у костра, поем хором в тысячный раз Визбора «А все кончается, кончается…» Вдруг страшный характерный скрежет-грохот, режущий сердца всем автолюбителям. Пьяный местный придурок решил погонять с девчонками по пустым лесным дорогам. Ну и въехал в Папушин ленд-крузер. А говорила ему утром Таня: «Не паркуйся рядом с дорогой!» Но Илья уже погасил зажигание, уже выпил пятьдесят и сказал, что пьяный за руль не сядет. Тот придурок попытался убежать темным лесом, но наши следопыты его быстро поймали. Дима Старостин порывался его немедленно и саморучно линчевать. Еле оттащили. Слава богу, Паша Красовский собирался уезжать рано утром, поэтому вообще не пил. Он съездил за гаишниками, те приехали, похохотали над такой аварией, местного увезли, и на этом инцидент был исчерпан. Но с тех пор Папуша всегда заезжал подальше от дороги в лес и парковался за самой толстой сосной.

Хотя был один вооруженный конфликт, который мог закончиться весьма плачевно. Но не в Кременках, а по соседству. В начале девяностых однажды мы решили изменить место проведения слета. Тогда у многих были беременные жены, у других – маленькие дети. Не хотелось, чтобы ночевали они в палатках на сырой земле. Решили ночевать в пансионате неподалеку, на берегу Оки. А днем съездить в Кременки, к памятнику и поиграть в футбол. Детей уложили спать, сидим поздним вечером в пансионате на улице за большим столом, празднуем. И докопался до нас какой-то пьяный крепышок в спортивном костюме, каких тогда полно было на каждом шагу, такой начинающий рэкетир. Паша Красовский, командир отряда факультета физтех, посоветовал крепышу валить куда подальше, слово за слово – крепыш встал, покачиваясь, в боксерскую стойку. Паша тоже встал. Все наши сидели спокойно – все знали, что Паша бывший каратист, я сам видел, как однажды на лестнице в общаге Паша ударом ноги в голову положил старшекурсника, который стоял на три ступеньки выше… Паша встал. И опустил стул, на котором сидел, на голову крепыша. Крепыш лег. Хорошо, что стул был хлипкий – сломался после первого удара. Паша наклонился к лежащему без чувств крепышу: «Ты, что, идиотина, думал – я с тобой на кулачках буду драться?! Руки об тебя марать…» Вечер был испорчен, все разошлись по домикам спать. Не успели раздеться – дикий визг. Выскочили. Тот придурок очухался, взял топор с пожарного стенда и пошел разбираться. Попал в домик к нашим девчонкам с детьми. Мы метнулись туда, Паша прибежал первым. Тут уж Паша разломал об его голову два гораздо более крепких стула. Вынесли придурка, положили на сыру землю, сидим, думаем. За ним пришли двое его пьяных дружков, унесли в машину, уехали. Нам сразу стало понятно – «за братвой!» И хотя не факт, что они среди ночи соберут бригаду и, вообще, что доедут пьяные до Серпухова, но береженого бог бережет. К тому же жены, дети. Сборы заняли секунд тридцать. И жены собрались быстрей, чем их служившие в армии мужья. Слегка подзадержался только один, тогда еще неженатый, член ВПК. Он вообще все это Ватерлоо пропустил, а ходил по базе отдыха в поисках любовных утех, успел познакомиться с прекрасной аборигенкой, привел к себе в домик и даже улегся с ней в кроватку. И тут к нему без стука вбегает взмыленный Лев:

– Дима, вставай! (имя, по понятным причинам, изменено) Уезжаем, Паша человека убил!

На одевания не было времени, лже-Дмитрий схватил вещи в охапку и так босиком и в трусах и поехал. Конечно, Паша никого не убил, будь не так, милиция нашла бы нас быстро, все наши фамилии и адреса были у администрации пансионата. Да и когда через полгода собрались на осенний слет, все было тихо-мирно. Но фраза стала крылатой. Если куда-то нужно было срочно бежать, обязательно кто-нибудь спрашивал:

– Что, Паша человека убил?

Очевидно было, что ехать в Москву выпимши нельзя. Да могли и нарваться по дороге на тех козлов, поехали налево, на старое слетовское место. Последними уезжали мы с Пашей и моей женой Женей. Пока обошли все домики, чтобы случайно никого не забыть… Выезжаем в ворота – нам навстречу кавалькада подержанных иномарок. Типичная бандитская автоколонна. Навряд ли, конечно, они так быстро, но черт их знает. Паша на всякий случай пригнулся под руль. А из тех машин в нас внимательно всматривались не очень дружелюбные морды. Может, правда, они просто удивлялись, как это по обочине едет машина без шофера, но было страшновато. На этом конфликт и завершился. А слет продолжился, и отлично поспали на сырой земле и беременные, и маленькие…

Но не хочется заканчивать главу про ВПК на этой не самой веселой ноте. Расскажу забавную историю про один текст от вышеупомянутого тандема Антонов – Белоголовцев. Заказали нам номер для общажного концерта Клуба любителей искусств, непонятного изобретения комитета комсомола, куда нас зачислили против нашей воли, по линии общественной нагрузки. Просуществовал клуб всего-то полгода, но пару мероприятий успел провести. Накропали мы с Белым быстренько смешной стишок про Моську – подражание Леониду Филатову, творчество которого мы тогда (и сейчас тоже) очень любили.

Стойкая, как шарошка,

Чистая, как нивелир,

Моська не грызла кошку,

Моська была за мир.

Как-то на общем собрании

Слово взяла она

И, не боясь последствий,

Гавкнула на слона.

Моську ногами било

Целое стадо слонов.

Вот как все это было.

Не так, как писал Крылов…

Ну, и так далее.

Но для выступления одного стишка было маловато и мы дописали «собачью трилогию» – на тему «Собаки Баскервилей» и «Муму». «…Красиво здесь, река и лес, я не был здесь ни разу! Герасим, мы куда идем? – Идем топить тебя, заразу…» Это был наш первый выход на пусть и небольшую – зрителей на 200, но настоящую сцену, а не родную, лесную. Нас ждал бешеный успех. Зрители в буквальном смысле валились со стульев от хохота. В зал набилось человек триста, еще и из коридора толпа смотрела-слушала. Пришлось на ходу учиться держать «паузы на смех». Многие строчки приходилось повторять по два раза из-за взрывов хохота. К тому же текст был насыщен шахтерскими спецтерминами, что благодарно было встречено горняцкой публикой. Это, кстати, научило нас в дальнейшем адаптировать тексты на гастролях под местные реалии, что всегда встречалось на ура. Короче, первый блин вышел тортом с вишенкой.

Но, как нелепо это ни звучит, – на нас написали донос в КГБ! Сейчас смешно, а тогда мы, честно, перепугались не на шутку. Помнили мы истории, когда людей исключали из института за участие в «Клубе самодеятельной песни». Но слава богу, вовремя Перестройка началась. В КГБ не знали, что с нами делать. Спустили бумагу в институтский комитет комсомола. Секретарь с нами побеседовал, понял, что никакие мы не диссиденты, а военные патриоты, и просто попросил пока больше вообще ничего не писать. Пока не станет понятно, во что эта перестройка выльется. А случись эта история на пару лет раньше, исключили бы нас и из комсомола, и из института, и ждало бы нас самое страшное наказание в СССР – служба в Советской Армии…

Спустя несколько лет эта собачья история получила неожиданное продолжение. Дима Старостин окончил институт и поехал в Сибирь, под крыло старшего брата Андрея. И там у них на День шахтера придумали сыграть в КВН. Но было у них в городе всего две команды. Не массово! Вспомнили, что братья Старостины в институте участвовали в каком-то клубе, и в приказном порядке обязали их участвовать. Тут они были, в общем-то, недалеки от истины, любой вэпэкашник автоматически приобщался к творчеству и становился в какой-то мере кавээнщиком. Дима, хоть и был приличным футболистом и знатным лесорубом, на сцене никогда особо не блистал. Андрей тоже не числился в первых рядах актеров или авторов. Что делать? И тогда братья вспомнили наизусть ту нашу собачью трилогию. Я бы сам, хоть и писал, но через год бы не вспомнил. А тут – через несколько лет, чужой текст, дословно! Вот у кого бы Мише Резниченко поучиться! Ну, вот игра. Там выходили нормальные команды – куча народу, все в костюмах, все шутят, музыка, песни, танцы! И вышли братья Старостины – в чем были, свитерках и джинсиках. И забабахали на два голоса собачью трилогию. И победили!

Вот на этой веселой ноте…

Снег и лед, смех и горе

В этой главе рассказывается о двух Зимних походах, между которыми прошло двадцать лет

С хорошим попутчиком дорога легче!

    Абдулла, «Белое солнце пустыни»

У Штирлица защемило сердце.

Он увидел, что пастор совсем не умеет ходить на лыжах.

    Ефим Копелян, «17 мгновений весны»

Мне в сугробе горе, а ребятам смех