Суд

Он вернулся в свой город с самым скверным впечатлением от совещания; впрочем, думал он больше не о нем, а о том, как вернуть Глинкину двести рублей. В день приезда Глинкин зашел к нему в кабинет и, не здороваясь, спросил:

– Хватило?

– Только-только… – ответил Лукьянчик и поспешил добавить: – Долг отдам в самое ближайшее время.

– Не торопитесь, – махнул рукой Глинкин. – Тот, у кого я одолжил, человек денежный – потерпит. А вы тратили те деньги не на себя, на традицию, – рассмеялся он и перевел разговор на исполкомовские дела.

Вернуть деньги из ближайшей получки Лукьянчик не смог – жена покупала дочери к осени пальто. В следующую получку – тоже не получилось. Спросил у Глинкина:

– Как твой приятель, еще потерпит?

– Ему бог велел терпеть, – рассмеялся Глинкин.

Но когда после поездки на совещание прошло уже больше двух месяцев, Глинкин однажды сказал, как бы между прочим, что его приятель что-то начал напоминать о тех деньгах. На другой день снова сказал об этом. Лукьянчик уже решился попросить денег у жены, знал, что у нее есть заветная сберкнижечка, с которой она поклялась не брать ни копейки до совершеннолетия Наташки. Но все решилось по-другому. Вечером пришел к нему в кабинет Глинкин, как всегда, с толстой папкой всяких исполкомовских дел. И начал разговор с утверждения списка членов жилищно-строительного кооператива «Наука».

Бегло просматривая список, Лукьянчик спросил:

– Все бесспорные?

– Один не бесспорный, – ответил Глинкин и, встав со стула, подошел к Лукьянчику и показал на предпоследнюю фамилию в списке: – Вот этот. Никакого отношения к науке не имеет, но сами деятели науки говорят, что без него они дом не построили бы. И вообще человек, говорят, хороший, полезный, и, между нами говоря, непонятно, почему нельзя ему помочь за собственные деньги решить жилищную проблему?

– Если правление не возражает, почему бы и не помочь?

На мое решение, я бы помог… кстати, это тот самый человек, у которого я одолжил деньги на лодку. Вот я ему утверждение за ту сумму и продам… – весело рассмеялся Глинкин, а Лукьянчик точно с обрыва бросился в холодную воду – размашисто подписал список и сказал облегченно:

– Пусть живет…

Вот и все. С этого все и началось… Началось и пошло – легко и приятно. Только иногда чуть-чуть страшно…

И вдруг однажды – приглашение в районную прокуратуру. Странное дело – приглашение не испугало, была полная уверенность, что зовут не по их с Глинкиным тайным делам. Все же, уходя, на всякий случай зашел к своему заму, сообщил, куда идет. Глинкин на мгновение задумался и сказал:

– Я знаю, в чем дело, они будут трясти за жилищные кооперативы.

С Лукьянчиком разговаривал молодой следователь Арсентьев, цепкий, ироничный, с неприятными глазами – карими, с крапинками вокруг зрачков. Разговаривать с ним было не легко, да и не разговор то был, а форменный допрос с протоколом. Лукьянчик обозлился – мог бы разговаривать с ним и сам прокурор. И без протокола. В те минуты он и невзлюбил районного прокурора Оганова…

Но надо было отвечать на вопросы следователя. Арсентьев своими немигающими глазами смотрел на Лукьянчика:

– Нас тревожит, что в ЖСК все время пролезают какие-то подозрительные люди, формальных прав на то не имеющие. Нельзя ли это остановить?

– Факт – пролезают… – согласился Лукьянчик, но затем объяснил: – Кооперативное строительство часто ведется без твердо запланированных фондов, и тогда кооперативы вынуждены выклянчивать помощь у каких-то организаций, а те за услугу просят принять в кооператив их человечка, и не просто просят, а официально рекомендуют. А потом оказывается, что человечек-то жулик.

Следователь с ним согласился и высказал мысль, что надо бы упорядочить всю организацию этого вида строительства и обеспечивать его всем, как другие стройки.

– По идее это так и есть, а в практике не выходит. И мне изменить сие неподвластно, – сказал Лукьянчик. – Проблему фондов надо решать в республиканском масштабе.

Следователь согласился и с этим. Тогда Лукьянчик добавил:

– И с кадрами в кооперативах неладно. Надо взять опытного бухгалтера или инженера, а те ставят условие – принять их в кооператив, а это еще одна лазейка…

– Что обращает на себя внимание… – задумчиво сказал следователь. – Как попадется нам какой-нибудь жулик из торговли, он непременно член ЖСК.

– Денежный народ, что ж тут удивительного, – ответил Лукьянчик, испытывая легкую тревогу.

– Так, может, их берут за взятки, а не по чьей-то просьбе? – быстро и жестко спросил следователь.

– Все может быть, – не сразу произнес Лукьянчик, ему понадобились секунды взять себя в руки.

– Вам знакома такая фамилия – Гитальников? – спросил следователь.

– Еще бы! Это был как раз тот тип, который давал взаймы деньги Глинкину на лодку, а он, Лукьянчик, этими деньгами оплачивал счет, спасая честь Южного во время совещания.

– Как вы сказали? Метальников?

– Ги… Гитальников… – подчеркнул первый слог следователь.

– Нет, не знаю. А кто это такой?

– Он с вашей легкой руки, Михаил Борисович, стал членом жилищного кооператива научных работников, а несколько дней назад арестован за спекуляцию.

Лукьянчик все это уже знал от Глинкина, и они договорились, как реагировать.

– Только спекулянтов мне и не хватало, – вздохнул он. – Ну что ж, тут явно сплошал мой заместитель Глинкин, комплектование кооперативов наблюдает он, и на него будет наложено строгое взыскание. Но, с другой стороны, как он мог знать, жулик этот человек или честный, если само правление кооператива этого не знало?

– А вы не допускаете, что тут могло быть не чисто? – спросил следователь.

– Ну, знаете… – Лукьянчик возмутился, и так искренне, что лицо у него пошло красными пятнами. – Вы что же, хотите сказать, что я держу у себя замом нечистого человека? А может быть, мы с ним мухлюем вместе? Нет, я такой разговор не понимаю, не принимаю и буду просить прокурора…

– Я сказал чисто предположительно… Извините, – стушевался следователь…

От этого посещения прокуратуры все-таки надолго осталось безотчетно тяжкое впечатление.

– Да не придавайте вы значения чепухе, – успокаивал его Глинкин. – Ну, распутают они эту историю с Гитальниковым, объявите мне выговор, а то и поставьте вопрос об освобождении. Я честно говорю – зла иметь на вас не буду, важно, чтобы и тень тени не пала на вас.

Тогда все рассосалось, и дело ограничилось только тем, что на президиуме исполкома он сделал замечание Глинкину за невнимательный контроль над кооперативным жилищным строительством…

Теперь Глинкин в тюрьме, и следователи небось впились в него, как клещи. Но Лукьянчик спокоен – во-первых, то клятвенное с ним условие и, наконец, сам он ни у кого копейки не взял. Брал только Глинкин, а то, что Глинкин делился с ним, это уж их личное дело. Сколько им получено от Глинкина, теперь уж и не сосчитать, но это его чистый личный долг.

…Три года все шло как по маслу. И сейчас Лукьянчик еще не верит, что для Глинкина все кончено, он всегда говорил – доказательств нет и не может быть! Те, кто давал ему сотни и даже тысячи, во-первых, сами могут оказаться в суде на той же скамейке, давать – тоже преступление. Во-вторых, кому из них, получив хорошую квартиру, захочется омрачать праздник доносами, беготней по повесткам и так далее? Глинкин любил еще говорить: «Я ж ни разу не сказал «дай», а они все словно сговорились – непременно конвертики забывали на моем столе, а может, я те конвертики потом и в глаза не видел…» А однажды он рассказывал: «Сегодня я встретил на улице одного нашего клиента, он нас косичкой одарил, – косичкой они называли тысячу рублей, – помните, я вам рассказывал? Профессор с женой разошелся, на молоденькой женился – квартира ему нужна была позарез. Ну вот, встречаемся, так он мне руку жмет, вы, говорит, сделали меня счастливым человеком, заходите в гости…» – и Глинкин принялся хохотать – в самом деле смешно было.

Сейчас Глинкину не смешно…

Однако надо было работать.

Лукьянчик раздернул две последние гардины и сел за стол. Рука привычно нащупала упруго пружинную кнопку, приглушенно услышался звонок у секретаря, и тотчас в дверях возникла его верная Лизавета Петровна, Лизочка, а иногда и Лизок. С первого дня она с Лукьянчиком – старая секретарша, когда умер председатель, ушла на пенсию, а Елизавету Петровну он спас – взял из райфинотдела, где она была намечена под сокращение штатов.

– Соедини меня с народным контролем.

– Вас ждет Русланов.