Бироновщина

– Ладно, пять разъ – и баста.

Но вс? пять разъ удача была опять на сторон? банкомета. Проигравшiйся съ досады плюнулъ и помянулъ даже чорта.

– Полторы тысячи съ лишкомъ! Да y меня и денегъ такихъ н?тъ.

– Такъ вотъ что, Саша, – предложилъ Петръ Ивановичъ. – Я смараю теб? всю сумму; уступи мн? только вс? права на Самсонова. – Какъ такъ?

– А такъ, что до сихъ поръ онъ принадлежалъ намъ обоимъ; а впредь онъ будетъ исключительно мой.

– Что за фантазiя!

– Ну, чтожъ, идетъ?

– Идетъ!

Петръ Ивановичъ стеръ со стола всю свою запись, а зат?мъ крикнулъ:

– Самсоновъ!

Самсоновъ показался на порог?.

– Подойди-ка сюда. До сегодняшняго дня y тебя было двое господъ: вотъ Александръ Ивановичъ да я. Теперь мы заключили съ нимъ полюбовную сд?лку: онъ уступилъ мн? вс? свои права на тебя.

Сумрачныя еще черты молодого камердинера просв?тл?ли.

– Такъ-ли я уразум?лъ, сударь? У меня будетъ одинъ всего господинъ – ваша милость; а y Александра Иваныча одинъ Ермолаичъ?

– О Ермолаич? y насъ р?чи не было; онъ остается при томъ, при чемъ былъ. Но ты, понятное д?ло, не долженъ отказываться помогать иногда старику.

– Да я со вс?мъ моимъ удовольствiемъ.

– А такъ какъ надъ тобой н?тъ отнын? уже другой власти, опричь моей, то я разр?шаю теб? обучиться и грамот?, и письму, и счету.

Самсоновъ повалился въ ноги своему единственному теперь господину.

– Ну, это ты уже напрасно, этого я не выношу! – сказалъ Петръ Ивановичъ. – Не червякъ ты, чтобы пресмыкаться. Сейчасъ встань!

– За это слово, сударь, благослови васъ Богъ! – произнесъ глубоко-взволнованный Самсоновъ и приподнялся съ полу. – Мы хоть и рабы, а созданы тоже по образу Божiю…

– Ну, вотъ, и пожинай теперь свои плоды! – зам?тилъ брату по-французски Александръ Ивановичъ. – Онъ считаетъ себя настоящимъ челов?комъ!

– А что-же онъ по твоему – животное? – отозвался на томъ-же язык? младшiй братъ; посл? чего обратился снова къ Самсонову. – Но учителя для тебя y меня еще н?тъ на прим?т?. Разв? послать за приходскимъ дьячкомъ?..

– Да чего-же проще, – насм?шливо вм?шался снова Александръ Ивановичъ: – отправь его въ des sciences Академiю: тамъ учеными мужами хоть прудъ пруди.

– А чтожъ, и отправлю, – идея вовсе не дурная, – только не къ н?мцамъ-академикамъ, а къ русскому-же челов?ку, секретарю Академiи, Тредiаковскому. Онъ обучалъ русской грамот? в?дь и принца Антона-Ульриха.

На этомъ разговоръ былъ прерванъ р?зкимъ звонкомъ въ передней: то были ожидаемые Шуваловыми партнеры, и весь интересъ прiятельской компанiи до самаго разсв?та сосредоточился уже на "капитальномъ" вопрос?: ляжетъ-ли такая-то карта направо или нал?во.

VI. Секретарь де-сiянсъ Академiи на служб? и на Олимп?

Своего будущаго учителя, Василья Кирилловича Тредiаковскаго, Самсоновъ не им?лъ еще случая вид?ть, а по наслышк? не могъ составить себ? объ немъ сколько-нибудь яснаго представленiя. Н?которое время уже спустя, горемычный пiита-философъ, привязавшись, повидимому, довольно искренно къ своему способному ученику, въ минуты откровенiя пов?далъ ему урывками свое прошлое. Изъ этихъ урывковъ для Самсонова постепенно выяснилось, что Тредiаковскiй былъ сыномъ приходскаго священника и родился въ Астрахани въ 1703 году. Первые азы онъ одол?лъ въ м?стной приходской школ?, но зат?мъ былъ перем?щенъ въ латинскую школу при католическомъ костел? монаховъ-капуциновъ «для прохожденiя словесныхъ наукъ» на латинскомъ язык?. Влiянiе на него отцовъ-капуциновъ и въ религiозномъ отношенiи сказалось при окончанiи двадцатил?тнимъ бурсакомъ курса: когда родитель вздумалъ тутъ женить его на одной священнической дочери, чтобы открыть ему такимъ образомъ путь къ священническому сану, сынъ сб?жалъ изъ-подъ в?нца въ Москву. Благодаря основательной подготовк? въ латыни, онъ былъ принятъ въ славяно-греко латинскую академiю при московскомъ Заиконоспасскомъ монастыр? прямо въ классъ реторики. Но его мечтою было – «вящшее усовершенствованiе» въ заграничныхъ академiяхъ. И вотъ, съ грошами въ карман?, онъ п?шкомъ добирается до Петербурга, находитъ тамъ «вожд?ленную оказiю» и на голландскомъ корабл? плыветъ въ Амстердамъ. Русскiй посланникъ при голландскомъ Двор? графъ Головкинъ, даетъ ему y себя временный прiютъ «съ изряднымъ трактаментомъ», пока юноша не научается говорить по-французски; а зат?мъ отпускаетъ его съ миромъ «по образу п?шаго хожденiя» въ Парижъ, гд? тамошнiй посолъ нашъ князь Куракинъ точно также принимаетъ его «на даровой коштъ» въ свой домъ. Въ парижскомъ университет? молодой челов?къ заканчиваетъ свое образованiе по наукамъ философскимъ и математическимъ, а въ Сорбон? – по богословскимъ. Въ то же время онъ участвуетъ и въ публичныхъ диспутахъ, пишетъ не только русскiе, но и французскiе стихи, переводитъ на русскiй языкъ, частью прозой, частью стихами, сочиненiе «?зда на островъ любви». По возвращенiи въ Петербургъ онъ мается три года безъ м?ста, «испытывая всякiя огорчительныя неожиданности и реприманты», пока, наконецъ, въ 1733 году не пристраивается на казенную должность секретаря «де-сiянсъ Академiи», съ жалованьемъ въ 360 р. асс. и съ обязательствомъ: «1, стараться о чистомъ слог? россiйскаго языка, какъ простымъ слогомъ, такъ и стихами; 2, давать лекцiи въ гимназiи при Академiи; 3, трудиться совокупно съ другими надъ лексикономъ, и 4, окончить грамматику, которую онъ началъ, также и переводить съ французского и латинскаго на россiйскiй языкъ все, что ему дано будетъ». Теперь-же онъ, «какъ истинный сынъ, отечества, полагалъ всю славу и удовольствiе въ доблестномъ выполненiи сихъ начальственныхъ предначертанiй».

Все это, какъ сказано, Самсоновъ узналъ уже впосл?дствiи. Когда онъ подходилъ къ главному, украшенному колоннами, порталу академическаго зданiя, онъ не зналъ даже, молодой-ли еще челов?къ Тредiаковскiй, или же онъ такого же преклоннаго возраста, какъ этотъ сгорбленный старичокъ въ очкахъ, что поднимался только-что по ступенямъ высокаго крыльца. Пропустивъ старичка впередъ, Самсоновъ вошелъ всл?дъ за нимъ въ прихожую.

– Здравiя желаю вашему превосходительству! – почтительно-фамильярно прив?тствовалъ старичка украшенный н?сколькими медалями швейцаръ, снимая съ него старенькiй плащъ съ капюшономъ, тогда какъ подначальный сторожъ принималъ шляпу и палку.

– Господинъ секретарь зд?сь? – спросилъ старичокъ по-русски, но съ сильнымъ н?мецкимъ акцентомъ.

Отв?тъ былъ утвердительный.

– А господинъ сов?тникъ?

– Тоже-съ; сейчасъ только прибыли.

Старичокъ направился къ двери съ надписью, которую Самсоновъ за неграмотностью не могъ прочесть, но которая гласила: "Канцелярiя".

– В?рно, академикъ? – отнесся Самсоновъ къ швейцару.

Тотъ не удостоилъ его отв?та, огляд?лъ его ливрею критическимъ окомъ и спросилъ въ свою очередь:

– Да ты къ кому?

– Къ господину Тредiаковскому, Василью Кириллычу.

– Отъ кого?

– Отъ моего господина.

– Да господинъ-то твой кто будетъ?

– А теб? для чего знать?

Швейцарскiя очи гн?вно вспыхнули: какой-то юнецъ-лакеишко и см?етъ дерзить ему, многократному "кавалеру"!

– Коли спрашиваю, стало, нужно. Ну?

– Господинъ мой – камеръ-юнкеръ цесаревны, Петръ Иванычъ Шуваловъ.

– Ты съ письмомъ отъ него, значить?

– Съ письмомъ.

– Да ты, чего добраго, къ намъ на службу м?тишь? Ступай себ? съ Богомъ, ступай! Секретарь y насъ – посл?дняя спица въ колесниц? и ни какихъ м?стъ не раздаетъ.

– Я и не ищу вовсе м?ста.

– Такъ о чемъ же письмо-то?