Бироновщина

"Герцогиня – женщина живая и прiятная, хорошо сложена, недурна собой и держитъ себя такъ, что чувствуешь къ ней почтенiе".

За пятнадцать л?тъ, однако, вн?шность ея сильно изм?нилась. Необычайная дородность, особенно поражавшая въ утреннемъ св?тлоголубомъ капот?, при отсутствiи корсета; головной уборъ – красный платокъ, р?зко выд?лявшiй смуглость лица, и всего бол?е долговременная бол?зненность д?лали ее на видъ значительно старше ея 46-ти л?тъ… Брови она еще красила, но румяниться и б?литься уже перестала, и, вм?сто воды и мыла, употребляла для очищенiя кожи только топленое масло, отъ чего цв?тъ ея кожи казался еще смугл?е. Выпуклые, широко-разставленные глаза будто опухли и были окаймлены темными кругами; углы рта были страдальчески опущены.

При появленiи любимой племянницы, впрочемъ, хмурыя черты императрицы н?сколько прояснились. Еще бол?е обрадовалась лежавшая y ея ногъ левретка: съ веселымъ лаемъ она вскочила съ своей вышитой подушки и, виляя хвостомъ, подб?жала къ принцесс?. (Въ скобкахъ зам?тимъ, одному изъ титулованныхъ шутовъ, бывшему камергеру, было поручено кормить эту собачку и приносить ей каждый день отъ "кухеншрейбера" кринку сливокъ).

– Здравствуй, Цытринька, здравствуй! – поздоровалась Анна Леопольдовна съ собачкой; зат?мъ, подойдя къ своей царственной тетк?, пожелала ей добраго утра, поц?ловала руку и тутъ же представила ей Лилли:

– Вотъ, ваше величество, моя маленькая фаворитка.

Государыня взоромъ знатока огляд?ла снизу вверхъ стройную, гибкую фигуру д?вочки.

– Молодая березка! А я в?дь и то думала, что ты еще коротышка. Недотрога какая! По щек? даже не см?й потрепать. А щечки-то какiя алыя! На алый цв?токъ летитъ и мотылекъ.

"Ну, ужъ мотылекъ!" вспомнила Лилли про Бирона, но на словахъ этого, конечно, не выразила, а только пуще зард?лась.

– Ну, Богъ проститъ, – милостиво продолжала императрица. – Ты в?дь хоть и н?мка, а говоришь тоже по-нашему?

Сама Анна Іоанновна, не смотря на то, что ц?лыхъ двадцать л?тъ провела въ Курляндiи, все еще не освоилась хорошенько съ н?мецкою р?чью, а потому попрежнему предпочитала русскiй языкъ.

– Говорю, ваше величество, отв?чала, – ободрившись, Лилли. – Я родилась въ Тамбовской губернiи…

– О! да y тебя и выговоръ-то совс?мъ русскiй, чище еще, ч?мъ y покойной сестрицы. Можетъ, ты и русскiя п?сни п?ть ум?ешь?

Лилли замялась. Мало-ли расп?вала она въ д?тств? разныхъ п?сенъ съ своими сверстницами, дворовыми д?вчонками! Но государыня, чего добраго, прикажетъ ей еще п?ть сейчасъ при вс?хъ…

– Ну, что же молчишь? Отв?чай! – шепнула ей сзади по-н?мецки Юлiана.

– Простите, ваше величество, – пролепетала Лилли: – y меня хриплый голосъ…

– Ну, тогда теб? ц?на грошъ.

Юлiана, им?вшая уже случай слышать, какъ звонко Лилли заливается въ своей комнатк?, не хот?ла обличить ее въ явной лжи, но сочла все таки полезнымъ пристыдить ее немножко и доложила государын?, что д?вочка зато мастерица ?здить верхомъ, даже безъ с?дла, какъ деревенскiя д?ти.

– Скажите, пожалуйста! – улыбнулась Анна Іоанновна. – Ну, когда-нибудь посмотримъ y насъ въ манеж?, непрем?нно посмотримъ.

Въ это время въ саду закаркала громко ворона.

– Проклятое вороньё! – проворчала государыня и выглянула въ окно. – Такъ и есть: опять надъ моимъ окномъ! Точно имъ и другого м?ста н?тъ. Подайте-ка мн? ружье!

– О, mein Gott! – послышался сдавленный вздохъ изъ устъ стоявшей около царскаго кресла придворной дамы.

Не см?я до сихъ поръ отвести глазъ отъ императрицы, Лилли только теперь взглянула на эту барыню, въ которой тотчасъ узнала вчерашнюю спутницу государыни, герцогиню Биронъ. Небольшого роста, но съ пышнымъ бюстомъ, 36-ти л?тняя герцогиня была бы и лицомъ, пожалуй, даже недурна, не будь ея кожа испорчена оспой, не напускай она на себя чрезм?рной важности и не им?й она, кром? того, непохвальной привычки то-и-д?ло приподнимать брови, – что придавало ея самимъ по себ? правильнымъ чертамъ выраженiе пугливаго высоком?рiя.

– Какъ это ты, Бенигна, не привыкаешь на конецъ къ выстр?ламъ? – зам?тила ей Анна Іоанновна. – Ну, да Господь съ тобой! Дайте мн? лукъ и стр?лы.

– Eccolo, madre mia! Вотъ теб? мой самостр?лъ, – подскочилъ къ ней вертлявый, черномазый субъектъ, въ которомъ, и безъ шутовскаго наряда, не трудно было узнать любимца царицы Педрилло по его звучному итальянскому говору и, казалось, нам?ренному даже искаженiю русской р?чи (что мы, однако, не беремся воспроизвести). – Но, чуръ, не промахнись.

– Кто? я промахнусь? Ни въ жизнь!

– А вотъ побьемся объ закладъ: какъ промахнешься, такъ подаришь мн? за то золотой. Хорошо?

– Хорошо.

Натянувъ самостр?лъ, государыня, почти не ц?лясь, спустила стр?лу. Въ тотъ же мигъ ворона, пронзенная стр?лой, слет?ла кувыркомъ внизъ, ц?пляясь крыльями за древесныя в?тви, и шлепнулась замертво на земь.

– Per Dio! – изумился Педрилло и съ заискивающею беззаст?нчивостью неаполитанскаго лаццарони протянулъ ладонь:

– Ebbene, made, una piccola moneta.

– Это за что, дуракъ?

– Да мн? ночью приснилось, что ты все же подарила мн? золотой, и я положилъ его уже себ? въ карманъ.

– Такъ можешь оставить его y себя въ карман?.

Неаполитанецъ почесалъ себ? ногою за ухомъ, а товарищи его разразились злораднымъ хохотомъ.

Тутъ вошедшiй камеръ-юнкеръ доложилъ, что кабинетъ-министръ Артемiй Петровичъ Волынскiй усердн?йше просить ея величество удостоить воззр?нiемъ н?кiй сп?шный докладъ.

Анна Іоанновна досадливо насупилась.

– Скажи, что мн? недосужно. В?чно в?дь не впопадъ!

– А то, матушка-государыня, вел?ла бы ты спросить его: гд? б?лая галка? – предложилъ одинъ изъ шутовъ.

– Какая б?лая галка?

– Да какъ же: еще на запрошлой масляниц?, помнишь, повел?ла ты доставить въ твою менажерiю б?лую галку, что проявилась въ Твери. Ну, такъ докол? онъ ее не представитъ, дотол? ты и не допускай его предъ свои пресв?тлыя очи.

Государыня усм?хнулась.

– А что жъ, пожалуй, такъ ему и скажи.

Камеръ-юнкеръ вышелъ, но минуту спустя опять возвратился съ отв?томъ, что, по распоряженiю его высокопревосходительства Артемiя Петровича, тогда-же было писано тверскому воевод? Кир?евскому, дабы для поимки той б?лой галки съ присланными изъ Москвы помытчиками было безъ промедленiя отправлено потребное число солдатъ, сотскихъ, пятидесятскихъ; что во всеобщее св?д?нiе о всем?рномъ сод?йствiи было равном?рно въ пристойныхъ м?стахъ неоднократно публиковано и во вс? города Тверской провинцiи указы посланы; но что съ т?хъ поръ той б?лой галки никто такъ уже и не вид?лъ.

– Пускай пошлетъ сейчасъ, кому сл?дуетъ, подтвердительные указы, – произнесла Анна Іоанновна съ р?зкою р?шительностью.

Не отходившая отъ ея кресла герцогиня Биронъ, наклонясь къ ней, шепнула ей что-то на ухо.

– Hm, ja, – согласилась государыня и добавила къ сказанному: – буде-же y Артемiя Петровича есть и въ самомъ д?л? н?что очень важное, то можетъ передать его св?тлости господину герцогу для личнаго мн? доклада.

Камеръ-юнкеръ откланялся и вновь уже не возвращался.

Между т?мъ къ императриц? подошла камерфрау Анна Федоровна Юшкова и налила изъ склянки въ столовую ложку какой-то бурой жидкости.

– Да ты, Федоровна, своей бурдой въ конецъ уморить меня хочешь? – сказала Анна Іоанновна, впередъ уже морщась.

– Помилуй, голубушка государыня! – отв?чала Юшкова. – Самъ в?дь лейбъ-медикъ твой Фишеръ прописалъ: черезъ два часа, молъ, по столовой ложк?. Выкушай ложечку, сд?лай ужъ такую милость!