Царствование царя Алексея Михайловича

Вооружение на норвежских границах

Воевода князь Алексей Никитич Трубецкой выступил против татар сих и, встретя их под Рыльском, разбил так удачно, что они должны были, покинув все награбленное, бежать стремглав из России. Первая победа сия были счастливой предвестницей тех геройских подвигов, кои ознаменовали впоследствии благование царя Алексея Михайловича. Надобно полагать, что царь Алексей Михайлович имел опасение, чтобы датчане из мести за отказ Вольдемару не напали на Кольский уезд, ибо из «Двинского летописца» видно, что в июне 1646 года отправлено было 800 человек стрельцов в Архангельск, да там собрано оных 2000. Войска сии были под начальством боярина князя Буйносова-Ростовского и стояли в готовности до осени, а тогда были распущены[40 - Cм. Древняя российская вивлиофика. Т. XVIII. С. 26.].

Путешествие царево

Начав первое время царствования своего столь мудрыми распоряжениями, отправился царь пешком в Троицкую лавру, а управление Москвой поручил ближним боярам: Ивану Васильевичу Морозову, Михайлу Михайловичу Салтыкову и окольничему князю Петру Федоровичу Волконскому. Путешествия сии в лавру, Можайск, Новоспасский монастырь, Боровск и Звенигород совершал царь ежегодно.

Можайск посещался весьма часто и царем Михаилом Феодоровичем, ибо царица Евдокия Лукьяновна была родом из сего города. В Новоспасском ставропигиальном монастыре покоятся тела: Марфы Иоанновны, матери царя Михаила Феодоровича, родителя Филарета Никитича – Никиты Феодоровича Романова[41 - Отца Филарета звали Никита Романович. Родовая усыпальница Захарьиных-Кошкиных находится в Новоспасском монастыре в Москве, в районе Таганки. – Прим. ред.], всех братьев и сыновей его. В Звенигороде находится знаменитый и богатый монастырь преподобного Саввы. Между разными сокровищами есть там украшенная икона Святого Алексея, человека Божия. Царь Михаил Феодорович посещал также часто монастырь сей.

Кончина Владислава, короля Польского

В начале [1648] года скончались короли: польский Владислав и датский Христиан IV. На польский престол предъявили права свои: Георгий Рагоцкий[42 - Дьердь Ракоци или Ракоши. – Прим. ред.], князь Трансильванский, Карл Фердинанд, епископ Брацлавский и сын Сигизмунда II[43 - Сигизмунда III. – Прим. ред.]. Но выбор пал на Иоанна Казимира, который, получив в звании иезуита кардинальскую шапку, променял ее на корону. Иностранные писатели говорят[44 - Les fastes de la Pologne et de la Russie. Т. I. С. 159.], что царь Алексей Михайлович требовал также польской короны, но получил отказ, потому что был не римско-католического вероисповедания.

Брак царя Алексея Михайловича

Января 16 числа 1648 года сочетался царь Алексей Михайлович браком с дочерью стольника, медынского воеводы Ильи Даниловича Милославского – девицей Марией Ильиничной.

Фамилия Милославских была не знатная, что и согласовалось с политикой того века. Отец Ильи Даниловича – Даниил Иванович был короткое время воеводой в Туринске и Верхотурье, что видно по сибирским актам 1620 и 1634 годов. Впрочем, в списках бояр, окольничих и стольников не встретил я ни одного Милославского.

Родословие Милославских

Надобно полагать, что дальновидный Морозов имел уже в предмете И. Д. Милославского, ибо в 1643 году был он отправлен посланником к турецкому султану. При подобных случаях давали в то время отличия и титулы. И. Д. Милославского пожаловали стольником и медынским наместником. Впрочем, посланный с ним дьяк Леонтий Лазарев назывался также посланником, что и служит явным доказательством, что первый посланник был еще нов в делах дипломатических и не имел полной доверенности.

Неизвестно, когда возвратился И. Д. Милославский из Константинополя, но в 1646 году был он отправлен в Голландию послом, и при нем дьяк Байбаков. Из «Двинского летописца» видно, что посольство отправилось на двух голландских опасных, то есть военных, кораблях от города Архангельска и возвратилось через 11 месяцев туда же. Подобное возвышение фамилии, назначенной в сродство монарху, делает особенную честь прозорливому уму Бориса Ивановича Морозова.

В век царей Алексея Михайловича и Феодора Алексеевича достигла фамилия Милославских до высочайших почестей, но несчастные междоусобия и мятежи стрельцов в век царевны Софьи Алексеевны истребили совершенно почтенный род сей, от крови которых родился мудрый царь Феодор Алексеевич. Ненависть и преследования были так неограниченны, что бренный труп Ивана Михайловича Милославского был по прошествии 13 лет вырыт из земли палачами и отвезен на дровнях, запряженных шестью чудовскими свиньями, к месту предназначенной казни. Там рассекли труп его топорами на несколько частей и закопали под теми застенками, в коих производили известные пытки[45 - См. Туманский. Собрание записок и сочинений о жизни и деяниях Петра Великого. Т. I. С. 228. «Он, боярин Милославский, внезапу оборотяся к стене, не болезнуя ничем, без всех христианству надлежащих таинств, без покаяния и причистой Евхаристии, смертною косою пораженный, не изчез ли безвременно в животе своем, как Евангельской угобженных нив богач, и после трех-надесять лет за осужденное Богом отмщение того безчинного злодейства своего, смрадный его труп невреден и исполнен черьвми, уже померзлыми в то время зимнее, яко надменной Тимпан, указом царским, из трапезы Святой Церкви святителя Николая, зовомой у столпа на Покровке, не выкопан ли и всему роду их на верное позорище, и безславие в Преображенский приказ на санях, от чуцких свиней, свыше казни иным ворам не везен ли был и голова его Милославского и все члены не раздроблены ли, и палачевскими руками под дыбами всех застенков в Москве и доныне разделенные яве находятся». См. История о невинном заточении ближнего боярина А. С. Матвеева. С. 359.]. Подобное описание приводит нас в трепет и ужас, но в XVII веке взирали на сие равнодушно[46 - «Царь (то бишь «великий реформатор» Петр I) считал идейным вдохновителем замысла Цыклера давно умершего Ивана Милославского. Гроб боярина извлекли из могилы, положили в сани, запряженные свиньями, привезли в Преображенское к месту казни и установили под эшафотом. Кровь казненных ручьями стекала на останки Милославского. На следующий день головы казненных были насажены на колья и выставлены в Москве для всеобщего обозрения». (Павленко Н. Петр Первый / ЖЗЛ. М., 2003. С. 48). – Прим. ред.].

В царствование императрицы Екатерины Великой встречаем мы последнего Милославского (Федора Сергеевича, вице-адмирала), который был начальником Морского кадетского корпуса и заседал в Сенате. Мы находим еще одного Милославского в числе духовных писателей: Афанасий Милославский, архимандрит Киево-Печерский, был муж ученый и сочинил нравоучительную философию. Он жил также в XVII веке и умер в 1714 году в Киеве.

Брачные чины

Место посаженого отца занимал у царя Борис Иванович Морозов, а посаженой матери – супруга Глеба Ивановича Морозова, Евдокия Алексеевна. Свахами были со стороны царя-жениха супруга боярина Одоевского да окольничего Ромодановского, со стороны невесты – супруга боярина Салтыкова да стольника Голохвастова. На другой день пожалован был И. Д. Милославский из стольников в окольничьи.

Брак Бориса Иванов. Морозова

Через неделю по бракосочетании отправился царь на поклонение в Троицкую лавру и, возвратясь оттуда, пожаловал 2 февраля 1648 года И. Д. Милославского в бояре.

Через 10 дней после царской свадьбы венчался Б. И. Морозов со второй дочерью И. Д. Милославского. Олеарий говорит, что обе дочери Милославского были отличные красавицы и что он не имел сыновей.

Девица Всеволожская

В одном французском сочинении встретил я еще другое известие о женитьбе царя Алексея Михайловича. Там сказано, будто бы он, следуя введенному в России обычаю, приказал собрать всех благородных девиц и выбрал себе невесту. Имя и время умолчанно. Поелику поступок сей, продолжает сочинитель, не согласен был с намерениями Морозова, то и подкупил он прислужниц ее, которые затянули царской невесте так крепко волосы, что она пред венчанием упала в обморок. Приближенные донесли царю, что она одержима падучей болезнью, и настояли на том, чтоб ее вместе с отцом сослали в ссылку за сокрытие сей болезни.

Юная девица сия чувствовала так сильно несчастье свое, что отказывала всем в руке своей и хранила до кончины платок и кольцо, полученные ею в залог царской любви. «Впоследствии, – говорит писатель, – обнаружился заговор сей, царь возвратил ее со всем семейством из ссылки и наградил пенсионом»[47 - Les fastes de la Pologne et de la Russie. Т. I. C. 95.].

Не находя в наших сочинениях ни одного слова о происшествии сем и зная, что Болтин против сего спорил, счел я оное вымыслом и утверждался во мнении сем более потому, что вся история сия совершенно похожа на происшествие с Марией Ивановной Хлоповой, невестой царя Михаила Феодоровича[48 - См. Рихтер. История медицины. Т. II. С. 121; Собрание государственных грамот и договоров. Т. III. С. 257, 266; Примечания Ивана Болтина на «Историю» Леклерка. Т. I. С. 437.].

Впоследствии, разбирая грамоты царя Алексея Михайловича, встретил я вовсе неожидаемо, что вся история сия справедлива и что невеста была дочь Рафа Всеволожского, который скончался в Тюмени, а жена его с сыном и дочерью, то есть царской невестой, возвращены в 1653 году из ссылки с повелением жить в дальних касимовских деревнях, состоя там под надзором касимовского воеводы Ивана Литвинова[49 - «Грамота государя царя Алексея Михайловича в Касимов воеводе Ивану Литвинову о надзоре за высланной из Тюмени в касимовскую деревню на житье вдовой Рафа Всеволожского с сыном и дочерью, бывшей невестой его, государя. Писана 1653 года июля 17-го». См. Государственные грамоты и договоры. Т. II. С. 479 / Полное собрание государственных законов. Т. I. С. 292, № 101.Из Москвы, от 1 марта 1647 года. Получено в Риге 14 марта.«14 февраля его царскому величеству представлены были во дворце в большой зале шесть девиц, выбранных из 200 других назначенными для того вельможами, и царь избрал себе в супруги дочь незнатного боярина Федора Всеволожского; когда девица сия услышала о том, то от великого страха и радости упала в обморок; великий князь и вельможи заключили из того, что она подвержена падучей болезни, ее отослали на три версты от Москвы к одному боярину, чтобы узнать, что с нею будет; между тем родители ее, которые поклялись, что она прежде была совершенно здорова, взяты под стражу. Ежели девица сия опять получит ту же болезнь, то родители и друзья их должны отвечать за то и будут сосланы в ссылку. Некоторые думают, что великий князь после Пасхи женится на другой…» Подписано «Фербер, шведский поверенный в делах при российском дворе».Письмо сие отыскал в Рижском архиве бывший директор Митавской гимназии Бургард фон Вихман, коего преждевременную кончину оплакали все любители российской истории 19 июля 1822 года. Почтенный муж сей посвятил себя единственно России и имел счастье открыть весьма много редких актов. Но главное достоинство его состояло в том, что он умел указать каждому занимающемуся необходимые для него материалы и отдавал ему охотно и без всякого возмездия все отысканные им акты. Здесь помещается только отрывок помянутого письма. Целое см. Северный архив. Ч. I. С. 151–155.].

Особенного замечания заслуживает вопрос: почему истреблены все акты, относящиеся к царю Алексею Михайловичу? О царях Михаиле Феодоровиче и Феодоре Алексеевиче имеем мы полные известия и можем дать подробные отчет обо всех действиях их. Но о царе Алексее Михайловиче мы совершенно ничего не знаем, кроме кратких отрывков, находимых в грамотах, указах, иностранных газетах и современных ему иноземных писателях.

Продажа вина и соли

Выше видели мы новый закон, воспрещавший частную продажу вина. Напиток сей, равно как пиво и мед, повелено было подавать на казенных кружечных дворах. Соль, составляющая одну из важнейших отраслей государственной промышленности, продавалась также в подрыв казне тайными злоупотребителями. Против сего приняты были строгие меры, и продажа соли поручена гостю Шорину. При сем новом распоряжении, говорит Олеарий, набавлена одна гривна, и соль начали продавать по 30 копеек пуд. Но по грамоте от 18 марта 1646 года[50 - Cм. Собрание государственных грамот и договоров. Т. III. С. 425.] видно, что на соль прибавлено по 20 копеек за каждый пуд, а в вознаграждение отменены сборы стрелецкие и ямские, которые, как сказано в грамоте, сбираются не равно: иным тяжело, а иным легко. В феврале 1648 года отменена сия надбавка на соль.

Бунт в Москве

Распоряжения сии и возвышение цен взволновали не укротившиеся еще умы площадной черни и скитавшихся монахов. Привыкнув к мятежам, раздору, безначалию и неповиновению во время самозванцев и владычества поляков, произвели они явный бунт, и чернь, прибежав в неистовой ярости к царскому дворцу, потребовала выдачи Бориса Ивановича Морозова и окольничих Плещеева и Траханиотова[51 - В «Дворцовых записках» показан бунт сей 25 мая, у Олеария – 6 июня по новому стилю, что будет 27 мая, у Голикова – июня 2, у Карамзина – 23 июня. Но вернейшим материалом надобно принять не Олеария, у которого списал покойный Карамзин помянутый бунт, но нижеприведенный указ о пожаре, который согласен и с Голиковым. См. «Дворцовые записки». Т. II. С. 68. Дополнение к Деяниям Петра Великого. Т. III. С. 18. Сочинения Карамзина, изданные Селивановским. Т. VIII. С. 318. Олеарий. Кн. III. Гл. XVI. С. 130.].

Самодержавная власть царей российских имела тогда столь слабое основание, что царь Алексей Михайлович выходил сам уговаривать мятежников, приказал им выдать Плещеева и должен был слышать с прискорбием, что они убили его, Назара Чистого, гостя Шорина и ограбили дома ближних бояр.

Пожар

На другой день, июня 3 числа 1648 года, случился жестокий пожар[52 - На предмет сего пожара состоялся особый указ сентября 14 числа 1648 года, коим дозволялось всем служащим, у коих дворы сгорели июня 3 числа 156 года, уехать из Москвы по 1 января 157 года. См. Максимович. Указатель.], в который выгорело множество церквей и домой. Несчастье сие ожесточило еще более бунтующих: они пришли опять ко дворцу и требовали выдать им окольничего Петра Траханиотова, которого и казнили публично на площади. Замечательно, что голову убитого уже Плещеева топтал монах за то, что был им когда-то высечен. Монах же присоветовал бросить труп Траханиотова в огонь для прекращения пожара.

Бунт сей продолжался одни только сутки, по прошествии коих схвачены были зачинщики и главные бунтовщики. Некоторые из них казнены, а другие повешены[53 - См. Хилков. Ядро российской истории. С. 454: «Зане многое количество их перевешано по государеву указу и казнено и в тот день все утихло». Но число не показано. См. также: Les fastes de la Pologne et de la Russie. Т. II. С. 97.].

Описание бунта в Москве

Бунт сей описан с большими подробностями Олеарием и Н. М. Карамзиным, который основал все повествование свое на одном только рассказе первого. Голштинский посланник Адам Олеарий говорит: «Милославский, выдав дочерей своих за царя и Морозова, стал очень высокомерен и ненасытен к подаркам. Его происками отставлены были многие чиновники, и места их замещены были его родственниками, которые кинулись, как голодные волки, на просителей. Злостнейшие из них были Леонтий Степанович Плещеев и зять его Петр Тихонович Траханиотов».

По актам того времени видно, что первый заседал в Земском приказе, а второй – в Пушкарском. Оба места сии были очень маловажны, и мудрено, почему вознегодовала чернь на сих незначительных чиновников.

Соображая описание иностранных повествователей с нашими собственными актами, надобно заключить, что неблагонамеренные люди взволновали чернь против всех знатных бояр, по приговору которых учреждены были новые налоги. Олеарий, описывая бунт, жалуется на думного дьяка Назара Чистого, называет его жадным взяточником и говорит: «Он делал нам много помешательств». Следовательно, думный дьяк, хотя и брал с иностранцев, но сохранял в то же время выгоды своего отечества. В позднейшие времена многие европейские министры инаково поступали.

Многократно читали мы в разных летописях о ненависти россиян к немцам, в Москве и Новгороде проживавшим. В царствование царя Михаила Феодоровича отведена им была для преграждения сего особая слобода. Что же встречаем мы во время бунта? Немцы остаются покойными зрителями злодеяний той самой черни, с которой они везде дрались! Кто убит в первый день? Назар Чистой! Чьи дома ограблены? Бояр, заседавших в совете!

Олеария, мужа очень почтенного и ученого, можно везде принимать в свидетели, кроме бунта. В сем случае становится он судьей собственных деяний своих. Нет никакого сомнения, что бунт сей произошел от внушения иностранных торговцев, лишившихся богатых прибылей и свободной торговли при введении новых законов.

Бунт в Новгороде

Вслед за этим бунтом случился другой в Новгороде [в 1648 году]: купец Волк, как летописи наши говорят, сказал иностранным купцам, что новгородцы, почитая их сообщниками Морозова в наложении цены на вино и соль, хотят их убить и ограбить. Иностранцы, поверя сему, хотели уехать, но были схвачены разъяренной чернью, ограблены и посажены в тюрьмы.

Князь Федор Андреевич Хилков, начальствовавший в Новгороде, желая усмирить мятеж, поступил не так, как начальнику следовало: он послал уговаривать бунтовщиков и просить их, чтоб они укротились. Неистовые злодеи, услыша увещание сие, кинулись к Хилкову с намерением убить его, но он успел, к счастью, скрыться у митрополита.

Разъяренная чернь, к коей присоединились стрельцы и казаки, кинулась в дом митрополита. Никон вышел к ним в полном облачении, но они, не уважая сана его, продолжали бесчинствовать, били всех, им попадавшихся, и, не нашед князя Хилкова, разошлись.

В жизнеописании Никона, составленном служкой его, изложено происшествие сие с бесчисленными подробностями, и заслуги сего временщика раскрашены самыми ярчайшими красками. Любовь его к отечеству и беспримерное человеколюбие превознесены до высочайшей степени. Словом, Никону приписано спасение России.

История бунта

Но бытописатель, соображая ход тогдашних обстоятельств, взирает на происшествие сие с другой точки зрения. Иностранные купцы, торговавшие с давних времен в Новгороде, были слишком умны, чтоб поверить рассказам торгаша. Они имели свои причины: видя, что новые законы о таможенных пошлинах ограничивают барыши их, хотели они напугать народ с тем намерением, что волнение оного переменит новое законоположение. Иностранные писатели повторяют согласно, что земляки их заперли лавки, отчего и произошел бунт.

В «Летописи о мятежах», где также выставлены заслуги Никона, назван бунт сей ужасным, но он не представляет ничего ужасного: народ шумел, кричал, неистовствовал, но смертоубийств не произошло. Никон остался жив со всем причтом; город не был сожжен. Иностранные купцы не убиты, и казна не разграблена… Покричав, разошлись все по своим домам.

Бунт во Пскове

Подобный бунт случился также и в Пскове [в 1650 году], где еще более было иностранных купцов, нежели в Новгороде. При сем случае убиты были градоначальник и многие чиновные люди. Все вообще бунты происходили от двух главных причин: новых налогов и иностранных внушений. В двух вышеупомянутых случаях действовали также сии причины.