Генрика

***

– Святая троица! Так я должна сказать? – прошептала Генрика, видя снова, и в тех же, слепящих лучах ясного, раннего солнца, лицо Копли Бэнкса.

Она была перед ним в новом платье.

– Нравится? – глянула Генрика из-под бровей. И отступила, впуская гостя.

– Да, – гася в глазах звездочки восхищения, сказал Копли Бэнкс. И добавил: – Троица, три – окончательный счет! Сегодня шагну за порог в третий раз, и…

– Ты же просил, я тебя забыла. Но ты вернулся…

– Значит, я не сумел забыть…

Она сделала шаг назад, и Бэнкс изумился: на подоконниках; полочках в кухне; в прихожей, над аркой-проемом в спальню; и в спальне – везде цветы…

– Ты ждала?

– Не знаю… Знаю, что ты любил цветы…

***

Хмурился. Руки за спину, гулял взад-вперед, пинал, все, что можно смахнуть ногой, капитан Джон Шарки: не появлялся Бэнкс!

– Боцман! – крикнул он, наконец.

И поставил задачу:

– Я беру инструменты для кренга,* (*Трудоемкий и долгий процесс: кренгование – очистка днища судна от ракушек и водорослей, наросты которых значительно замедляли ход. Пираты для этого прятались в дальних, надежных бухтах) и пробую их на палец. В хорошем случае, я промолчу. А в плохом – почешу твою глотку!

– Я приготовлю, босс! – заверил боцман. «Скотина! Генри меня зовут!» – добавил он про себя. Шарки не называл, никого, по имени.

***

– Генрика, – сверху вниз, как библейский пастух, на пастушку, смотрел Копли Бэнкс, стараясь при этом пастушки не тронуть рукой, – должен вот что сказать… Ад, в котором ты побывала, дает тебе право на счастье. Ты должна быть счастливой!

– Что случилось, бэнкс?

***

Ладонь капитана Шарки, сложилась в кулак, и влетела с размаху в широкую планку фальшборта.

– Поднять паруса!

И снова ладонь полетела к фальшборту. Оттуда, россыпью искр в глаза, резанула боль: замешкал, пальцы не сжал в кулак Джон Шарки.

«Бэнкс! – грязно ругнулся Шарки, потряс зазвеневшей от боли, ладонью, и взял себя в руки, – Увидимся, Бэнкс, паскудный продавец пленных женщин!»

– Мерзавец! – стучал он кулаком по фальшборту. Боцман, услышав, не понял о ком, и подумал: «бог с ним!» – считая, что это о нем.

***

– Они тебя бросили, Бэнкс! – сообщила Генрика.

На горизонте, не было корабля капитана Шарки.

– Это судьба … Я не боюсь! – она привлекла к себе Бэнкса, и расстегнула массивную пряжку пиратского пояса. Оружие, рухнуло на пол. Бэнкс проигрывал бой, который сам не решился выиграть. Ладони его и Генрики потянулись друг к другу. Всходили к вершинам руки – на грудь, и к плечам друг друга, и ниспадали, не отрываясь, как водопадные струи от омываемых скал. Тела прогибаясь в незримом потоке, теряли земную опору, тянулись навстречу, теряя раздельность, отдаваясь, друг другу!

В миг, когда тело, в предчувствие боли: «Первый мужчина!» – зависло над бездной, Генрика ощутила отрыв.

– Я ждала тебя, Бэнкс!

В единстве: Генрика-Бэнкс, взмывали к искрящимся белым вершинам высоких гор, и плавно скользили в долину, вниз. И вновь в высоту, где сладко кружит виски от недостатка воздуха.

***

Двадцать дней счастья. Двадцать дней не видела Генрика черного паука – корабля капитана Шарки.

– Нас увидел бог, и тебя забыл Шарки… – говорила она Копли Бэнксу. – Нас увидел бог, и мы вместе. Иначе нельзя. И тебе нельзя – я же твоя половинка, Бэнкс…

– Человек был един… – вслух задумался Бэнкс, – Ни мужчина, ни женщина – человек единый. Но он развивался и постигал окружающий мир. Подчинил огонь, изобрел колесо, стал плавить металл, зарождались науки. Совершенству предела нет, и человек стал посматривать в сторону неба. Боги насторожились. И, боясь посягательства на свою всемогущую власть, разделили человека надвое. С тех пор, мы не смотрим в сторону неба, не посягаем на власть богов. Мы ищем свою половину.

– Я же нашла…

Бэнкс отвел глаза.

Мы взлетали выше высоких вершин, и падали ниже земли, а ты не сказал о любви ни слова. Почему, Бэнкс?

– Есть камень…

– Ты снова уйдешь?

Бэнкс молчал.

«Пусть утонет корабль капитана Шарки! – молилась Генрика, – Исчезнет бесследно и навсегда, как исчез тот, на котором шли в Новый свет мы с отцом и братом…»

***

– Ты удивительный человек, – призналась Генрика, – Пират был со мной на «Вы»… – улыбнулась она, развела руками, – Но не понимаю тебя, с первых мгновений на том корабле… Я брала в руки свечу, чтобы бросить её в горку пороха. Пламя металось, плавясь от взгляда. Свеча отгорела, погасла в моей ладони… Но ведь всё кончено, Бэнкс, они тебя бросили, видишь…

Генрики верила в это, прошло двадцать дней без Шарки, а время и добрые чувства способны разрушить камень. Взгляд потянулся к окну, и замер: в лучах уходящего солнца, на горизонте возник и застыл черный паук корабля капитана Шарки. Наступил двадцать первый день.

– Прости! – сказал Копли Бэнкс, и ушел, не прося его вычеркнуть в третий раз.

В окно, вместе с солнцем и небом, пятном роковой паутины вплетался ждущий у горизонта корабль капитана Шарки.

Шарлотта

У дома Шарлотты звонил колокольчик.