Банкир. Книга пятая: Трудная дорога домой

– Как это, отец?! – не выдержал Мойша.

– Вот как, сын мой, – тяжко вздохнул старик, – ты не видел своего деда, так же как и я своего, и так из раза в раз – так же, как я не увижу своего внука, а ты – своего. Потому что проклятием аль Худдоба установлено, что каждый из нас может иметь только одного сына – сколько бы у него не было жен и наложниц.

Александр едва удержался от нескромного вопроса: «А сколько жен и наложниц было у тебя, почтенный гном». Хаим словно услышал его; вздохнул еще громче и продолжил:

– У меня было много женщин… земных женщин, но родился только ты, Мойша. И вот уже три года мы приходим сюда, к Горе, когда чувствуем, что можем превозмочь заклятие, что разлито вокруг этого места, и ждем аль Худдоба, который, кроме всего прочего, еще и наш компаньон в банковской корпорации. Вместе с ним мы должны поделиться с Горой кровью, и она откроет нам свою кладовую, где каждый из нас возьмет по одному Камню – такому, как у хозяина этого Дома, возведенного на нашей земле.

В голосе гнома не было осуждения, или какой-то угрозы; только бесконечная грусть от понимания близкой кончины.

– Этот год последний, когда я еще в силах прийти сюда, – поник головой рассказчик, – и если аль Худдоб не придет сегодня, то…

– То что, отец?

Юный гном проявлял несвойственную для банкирского рода горячность, и старик покачал в осуждении головой:

– Тогда его будешь встречать ты, – пояснил он сыну, а заодно и стороннему слушателю, Александру, – а твой сын, и мой внук, останется без своего Камня. Но у Гершвинов и без того хватает денег, чтобы жить и радоваться жизни. Но если аль Худдоб не придет и к тебе – когда ты придешь сюда со своим сыном, то это будет конец всему – тебе, сыну, роду. Может, и всей этой земле, ставшей для нас родиной. Потому что я даже не представляю, что может произойти чудо, оговоренное Договором, и освобождающее Род от заклятия аль Худдоба.

– Какое чудо? – воскликнули теперь вместе Саша с Мойшей.

– Текст завершает фраза, не имеющая смысла. Но именно ее выполнение разрушит сам Договор, и освободит Род. И у наших потомков будут рождаться дети – не по одному, а сколько позволит природа и желание; и они смогут воспитывать не только сыновей, но и дочерей, и внуков. И женщин будут выбирать себе по любви, а не таких, которые способны им родить единственного ребенка…

– Что же это за фраза, отец?

– Короткая, и непонятная, сын. А главное – невыполнимая. Аль Худдоб пообещал: «Ты, Банк, и потомки твои будут полностью свободны от Договора, если я приду, и принесу в жертву Камню свою кровь, хотя буду уже давно мертв, и прах мой будет развеян по мирам». Как это возможно?

– Очень просто, – объяснил Александр; конечно же, пока не ему, а Джесси с Умником, – Худобин тут перехитрил самого себя. А может – он предвидел такой исход, и действительно заранее предположил добрый поступок со своей стороны; может, единственный в своей жизни.

– «Как-то не верится, Шеф», — в унисон протянули помощники.

– Вот и я так думаю, – согласился с ними Шеф, – поэтому будем считать, что налицо дикая случайность; такие уже не раз происходили сами. Смотрите сами – Алекс вась Худоб умер; развеян по миру Ваалдам, а в каких-то микрочастицах, привнесенных с нами, и здесь, по Земле. А его кровь… у нас есть пять пробирок с его черной кровью. Пожертвуем одну несчастному роду?

– «А что нам за это будет?», – Умнику этот вопрос явно подсказал хомяк, наконец-то проснувшийся в душе.

– Что-нибудь выторгуем, – с таким оптимистическим настроением Мастер поставил на стол пустую чайную чашку; он с легкой грустью убедился, что ничего съедобного в доступной близости больше нет, и встал из-за стола.

Саша скользнул за спину старого гнома, и возложил руки на его голову. Невидимый и острый коготь кольнул в шею старика, отчего тот вздрогнул, а Умник тут же приступил к одной из своих многочисленных обязанностей – лаборанта, проводящего анализ крови. Среднее плетение, обещанное Масером, еще не разбежалось до конца по сосудам и жилам Хаима, а вердикт компьютера был готов.

– «Нарушения в генетической цепочке, Шеф, – очень грубое, и очень устойчивое. Чувствуется рука вась Худоба».

– Кто бы сомневался, – усмехнулся Мастер, – но с этим мы повременим – посмотрим, может, действительно сработает последний пункт старого Договора. Очень не хочется вторгаться в такие тонкие материи. Генетика – это, знаете ли… Может, у этой парочки все само сложится благополучно. А в случае нашей помощи… через десяток поколений родится какой-нибудь монстр, который устроит очередную мировую войну; на этот раз последнюю по счету. Но это я так, предположил (Саша поспешил уточнить), это ни в коем случае не прорицание. Что там еще, Умник?

– «Множестенные повреждения каналов маны. В настоящее время маны практически не осталось, и организм буквально пожирает себя. Думаю, в таком состоянии он не доживет да завтрашнего дня. Кстати, это тоже вопрос генетики».

– Значит, – не сбавил уровня оптимизма в голосе Шеф, – будем планировать «доставку» поврежденного организма к месту ремонта на заемном топливе. Вы не знаете, у кого можно стрельнуть бензинчику?

Умник с Джесси не успели «перевести» Сашин шутливый на русский язык; как и на Общий, или гномий с ивритом. Мастер сам ответил на свой вопрос:

– Конечно у нас, ребята! Ведь мы известные доброхоты!

– «Предупреждаю о ограниченных возможностях пополнения запасов маны в мире Земля», – Умник не смог удержаться от напоминаний о экономии; Шеф от него лишь отмахнулся.

Количество маны, что претекло из ладоней Мастера-целителя в тело старого гнома, было столь ничтожным, что хомяк внутри даже не шелохнулся. Однако оно произвело на Хаима воздействие, сравнимое со сказочной живой водой. Гном буквально подпрыгнул на месте, взлетев так, что оказался на мгновение ростом вровень с Александром, с его метром-восемьдесят. А потом замер – не от радасти и энергии, что буквально распирали его, а от непонимания того, куда эту энергию направить.

– А пойдем, прогуляемся к Горе, – предложил Командир, – может, аль Худдоб уже ждет нас там.

Ответный взгляд гнома словно говорил: «Ну, вас-то он точно не ждет!». Но громадный жизненный опыт старого банкира подсказывал – своим нынешним состоянием он обязан именно этому улыбающемуся парню. И еще – что он, этот незнакомец – может обойтись без двух гномов, а вот им без его разрешения даже в родной банк вернуться проблематично. Даже с учетом внушительной охраны. А парень словно умел читать мысли.

– Охрана ваша, уважаемый Хаим… где такую подобрал.

– Спецслужбы, – коротко пояснил банкир, – бывшие. Все имеют боевой опыт. Со знанием иностранных языков.

Он помолчал, и добавил – неожиданно для Александра, и, наверное, для самого себя:

– Половина понимает по-русски, – и добавил, так же с трудом, как на гномьем языке, но уже на великом и могучем, – товарищ!

Мастер досадливо поморщился, и увлек всех – прежде всего гномов – наружу. Только Гоблу с Боблом кивнул: «Остаетесь здесь!». Очень уж необычной была для землян их внешность. А демонице с эльфом пришлось изменить прическу – чтобы скрыть от нескромных взглядов охраны рожки и непривычно длинные уши. Охрана, кстати, по-прежнему стояла с автоматами наизготовку. Оружие, прежде всего, указывало на высокий статус охраняемого лица.

– Ну, или на количество денег, которое это лицо готово платить за охрану, – усмехнулся Саша, поворачиваясь к новым персонажим, ступившим на песок пустыни из машин под номерами от «004» до «006».

Это были женщины разных возрастов, цветов кожи и одеяний. Особняком стояла пожилая женщина в скромном сером брючном костюме. Александр, уже имевший богатый опыт в портняжном деле, решил оценить этот костюмчик в тысячи долларов.

– «Или шекелей, – подсказал Умник, – это местная денежная единица. Соотношение курсов на сегодня…».

– Не интересует, – отрезал Шеф, – пока. А вот эта женщина…

– Это мать моего сына, – проследил его взгляд глава банкирского Дома, – она русская, из Украины.

– Еще хуже, – отметил про себя Александр, томимый неясными предчувствиями, – надо поскорее уводить отсюда Надежду.

Он действительно шагнул в сторону горы, из-за которой по-прежнему не было видно весеннего израильского солнца, увлекая за собой всю немаленькую кампанию. А впереди было едва заметно плетение, которое в ночной тьме он не заметил. Точнее сказать, не приглядывался, обращая внимание, прежде всего, на далекий мощный столб маны. Теперь же он сходу определил отпугивающую Руну, с которой не нужно было бороться. Достаточно было обладать таким количеством маны, какое простейшее плетение не могло превозмочь. Мастер первым шагнул в пределы действия Руны, занимавшей половину окружности диаметром не меньше километра, и начинавшейся от Масады. Несомненнно, в толще Горы находился источник этого плетения, завязанный на слабенький фон маны этой части Земли. Александр не собирался разрушать этот источник, как и раскрывать широкой общественности тайну древней сокровищницы. А те, кто шел сейчас беспорядочной толпой за ним, наверное, были еще меньше расположены раскрывать какие-нибудь секреты.

– Разве что Надежда, – досадливо поморщился Шеф, и добавил, уже разворачиваясь в прыжке, – помяни черта!…

Глава 4. Договор в недрах Горы

Юная работница банка «Восточный» верещала так, словно ей в костюм засунули Большого Змея. Так, очевидно, на нее воздействовало плетение, которое для самого Мастера было не страшнее щекотки. И это было вполне объяснимым – ведь ни капли маны в Камне, который он сам подарил коллеге, не было.

– Домой! – рявкнул он, разворачивая девушку, и награждая ее увесистой затрещиной по упругой попке, – и ни шагу оттуда!

Впрочем, последние слова были полной формальностью; как только за девушкой захлопнулась дверь Дома, Умнику, а через нее этой самой двери последовала команда, уже озвученная в одном из Домов Ушедших: «Никого не выпускать!».

Удостоверившись, что угроза утечки информации, и необдуманных поступков со стороны непредсказуемой девицы устранена, Александр повернулся, и вприпрыжку отправился догонять смешаннную команду исследователей тайны Горы, успев на бегу озорно подмигнуть ветерану израильских спецслужб, поменявшего службу родине на служение золотому тельцу.

В тени плетение было не так отчетливо видно, но ощущалось Ментальным Мастером достаточно уверенно. Он оценил его силу не выше четвертого Уровня. Чуть сильнее мана била из-за большого черного камня, размеры которого позволяли предположить, что именно за этой прочной преградой и находится вход в пещеру «ваалдамских Аладдинов». Старый гном, возглавлявший шествие больше половины пути до подножия горы, к этому камню подошел почти последним. Как понял Мастер, не из-за упадка сил – они по-прежнему бурлили в изношенном организме благодаря щедрой порции маны – а из-за какой-то опаски. Зримым воплощением этого чувства стали едва приметные бугорки, расположенные длинным рядом вдоль отвесной стены Масады. Александр назвал бы эти холмики могильными, а весь ряд – скромным кладбищем, не украшенным никакими внешними атрибутами. И он не ошибся. Хаим показал на них пальцем – не собственному сыну, который наверняка уже видел это скорбное место не один раз, а Шефу, и Малышке с Ильярриэлем:

– Здесь покоятся мои предки; начиная от первого – того самого, кто пришел сюда вместе с аль Худдобом. Здесь же когда-нибудь найду покой и я.

В его словах Мастер прочел скрытый подтекст, явно подсказанный сегодняшней встречей: «Надеюсь, что не сегодня!». А гном подошел к камню, что возвышался над ним не меньше, чем на три человеческих роста, и развел руки – словно в попытке обнять его. Увы – в ширину этот камень был еще крупнее; тут он совсем немного не дотягивал до десяти метров. Умник внутри даже попытался рассчитать, сколько может весить такая громадина – с учетом той ее части, что была скрыта в толще Горы.