Ночная прогулка

– Я тоже заметил, что ты отрастила волосы.

– Мне идет?

– Похорошела.

– За комплимент спасибо. Почему поздно так?

– Я пришел за час до пьянки!

– Поздно, – Катя, достав из верхнего ящика комода мешок с разноцветными воздушными шариками, протянула его Арсению. – Давай, что сидишь, надувай.

Катя сама принялась надувать первый шарик и надув красивый оранжевый шар, завязала узелок на конце.

– Один готов.

Арсений улыбался, словно Чеширский кот.

– Это я могу.

– Почему не сказал, что твой блог стал настолько популярным? – поинтересовалась Катя.

– Конечно, сто тысяч подписчиков – это хорошо. По крайней мере, мой труд стал оплачиваемым. Очень радуют такие деньги. Но… это еще не популярность. Мне нужна аудитория многомиллионная!

– Когда добьешься желаемого, обязательно пригласи меня распить пару бокальчиков вина.

– А вот и приглашу! – театрально сказал Арсений.

– Поймала на слове. Ты шарики–то надувай. Болтай и работай.

– Болтать научился, а вот работать ни-ни.

– Плохо. За работу, тунеядец!

Надув ни один десяток шариков, Арсений все же решился и спросил:

– И долго будешь молчать?

– По поводу?

– Того самого…

– Понятно. Пришел пораньше, чтобы разузнать об Антоне?

– Видишь ли, у истинных блогеров-журналистов настолько развита любознательность, что некоторые личности принимают ее за нахальность.

– Ладно, сам напросился, придется исповедоваться тебе – может легче станет.

И Катя рассказала. Без лишних выдумок и секретов. Она доверяла Арсению. Пускай их не связывали родственные узы, это обстоятельство не мешало Кате, считать Арсения своим старшим братом, который, к слову, был старше всего на три с половиной месяца.

Ее детство и юность было неотрывно связано с семьей Шолоховых. Виктор часто задерживался на работе, а Катя с завидным постоянством обитала в доме доброй тетушки, играя с Арсением и Кириллом во все возможные детские утехи: от опасного лазанья по деревьям до дворового футбола. А сколько было не менее опасных и волшебных путешествий по лесным массивам, где водились тролли, орки, ведьмы и лешие, дивно играющие на губных гармошкам. А сколько было беззаботного веселья в домике на дереве, который они построили совместно с Виктором на стареньком тополе позади дома. А сколько было слез от ушибов. И много–много другого, что запало глубоко в ее сердце и осталось в ворохе воспоминаний.

До двенадцати лет они были неразлучными. Братом и сестрой. Лучшими друзьями, проводившими каждую свободную минуту вместе. Но однажды, на закате уходящего субботнего летнего дня, подарившего море эмоций от купания в чистом пруду и игры в волейбол надувным мячиком, Арсений сделал то, что задумывал не один месяц: поцеловал Катю.

– Что ты делаешь? – сначала удивилась Катя, отплевываясь, словно поцеловала слизняка, а потом разозлился. – Совсем мозги высохли от солнца! Забыл, кого целуешь?

– Кого? – покраснел он.

– Сестру.

– Ты мне сестра?

– Ау! – Катя залепила пощечину Арсению. По–дружески. Не приложила должного усилия, а хотела. – Проснись уже!

– Не могу. Я люблю тебя.

После таких признаний они закономерно отдалились друг от друга.

Но ненадолго.

Признание Арсения забылось со временем – и их дружба возобновилась, словно ничего и не было. Не такая открытая и свободная как в детстве, но все равно крепкая и уважительная. Они часто встречались, еще чаще звонили друг другу, переписывались, поддерживали друг друга.

Правда, Арсений ничего не забыл и не хотел забывать. Он любил тогда и сейчас. А когда он узнал, что его Катя по уши влюблена, стал любить её еще сильнее. И ничего не мог изменить.

– Что скажешь? – спросила Катя, закончив говорить об Антоне.

– Что тут скажешь – наворотила дел, сестренка! – ответил Арсений, весь побелевший и осунувшийся. Ни королевской стати, ни прежней самоуверенности. Разговор совсем выбил его из колеи, и теперь он мчался в кювет. Скоро он навсегда потеряет Катю и ничего не сможет изменить.

– Да, наворотила. Сама себя ненавижу. Что посоветуешь? – Катя заметила его нездоровое лицо. – Тебе плохо?

– Почему ты так решила?

– Лица на тебе нет.

– Не обращай внимания, с утра живот прихватывает. – Арсений задумался, борясь со смешанными чувствами. И после недолгого молчания ответил на ее вопрос. – Если он признался в любви, это что–то да значит. Хотя… сейчас словами любви слишком легко разбрасываются.

– Легко признаются. Легко расстаются.

– Издержки современного общества. Но не буду грузить тебя проблемами. Своих навалом. Тебе хоть стало легче, когда высказалась мне?

– Чуточку. А ты удовлетворил свое любопытство?

– Вполне, вполне. – Арсению хотелось кричать как загнанному в капкан дикому зверю. – Пойдем к родным. В горле пересохло.

– Так и скажи, что хочешь в туалет.

И комнату наполнил смех – натужный и далекий от искреннего.

***