Профилактика ночных кошмаров..docx

Отработал ровно две недели до получения аванса, после чего максимально без особых подозрений от окружающих во время обеда забежал в раздевалку, переоделся, сбросил рабочую форму в шкафчик, ключ положил на стол начальника пока того не было, и побежал к проходной. Там сказал охраннику, что меня отпустили из-за того, что мне срочно нужно идти сдавать коробок спичек на анализы. Быстро пробежал по территории и сиганул на выход. По пути меня видел один из моей смены, крикнул вслед неразборчиво: «ты куда?» и ещё что-то, но я уже бежал.

Бежал на кладбище, где решил перевести дух.

В глубоком детстве жутко боялся кладбищ. К тому же брат постоянно пугал сказками про хозяина кладбища, который ест на завтрак, обед и ужин заплутавших в его владениях. Но сейчас было как-то легко. Я присел на ограду заброшенной могилы (честно сказать, они тут все были заброшены и о них слегонца вспоминали только на родительский день (и то не всегда)), отдышался и почувствовал невероятную лёгкость. Быть может, моё предназначение служить какому-нибудь Аиду или Танатосу? Ибо так легко на душе мне никогда не было, среди мертвецов было лучше, чем среди людей.

Я уже собрался побегать по местным библиотекам в поисках книжек про духов и богов (даже накидал пару оправданий перед библиотекаршей, зачем мне нужны столь странные книги), но мать устроила очередную сцену с воем, как у той собаки из гаража, о том, что младшенький её сын и вовсе был дурак, разочарование и грузило семьи. Пришлось задвинуть изучение магии и потустороннего мира на задний план и снова устраиваться на работу.

Сжалились надо мной и взяли на тот же склад подручным сидельца, одноклассника брата. Хватило меня на четыре дня, ибо условия адские, коллеги и начальник накидывались всей толпой за любой косяк, матерились, угрожали даже набить синяки на лице за глупость. Начальник пообещал оштрафовать в конце месяца и назвал дебилом. После этого я ломанулся по старой схеме. В раздевалку, форму ко всем чертям в угол, туда же и ключ.

Но на проходной уже не удалось так просто проделать старый-добрый финт ушами – не пускали на свободу, требовали письменного разрешения.

– Сейчас, погодите, поищу, – буркнул я, обошёл будку проходной и перелез через забор.

Тупо в очередной раз слился, бежал на кладбище, а точнее – убегал от мыслей, что после такого уже точно никакая работа в родном городишке не светит. Присел за ржавый столик у семейного могильника, закрыл глаза и решил помедитировать, как вдруг испытал дикий ужас, все обосранные батей труханы пролетели вместе со всей моей жизнью перед глазами – кто-то положил мне на плечо руку.

Я заверещал, аки тётка. Звонко так. А чего бы и нет, тогда яички втянулись в тело настолько, что хоть в оперу иди, пой про мужиков в лосинах?

Все местные вороны, охотники за подарками для мертвецов, разлетелись в разные стороны, и даже насекомые затихли.

– Парень, успокойся, – произнёс напуганный от моих визгов голос. Я повернулся и увидел обычного доходягу с лопатой. – Ты чего так кричишь?

– Ты… ты… – начал мямлить я. – Ты хозяин кладбища?

– Ну, в какой-то степени да. Я копатель могил.

– Господисусе, вы воруете тела и драгоценности?

– Нет, я выкапываю могилы с этой стороны для дальнейшего захоронения. А ты чего здесь делаешь?

– Да вот… решил прийти, помянуть семью, попросить помощи в жизни, учёбе и работе.

– Работа нужна? Так на стройку иди. Там на лето много таких, как ты, набирают. И платят хорошо, не обманывают.

Ей-богу, если это было не божественным (Аидовым?) проведением, то что? Меня действительно взяли на стройку, работа хоть тяжёлая и к концу дня моё тело на солнцепёке превращалось в уголь, всё равно мне нравилось, а заплатили за три месяца столько, сколько я в жизни и не мечтал заработать.

О своих доходах ни с кем из членов семьи я отчитываться не стал. Как всегда говорила моя бабушка – деньги любят тишину и укромное место. К тому же появилась у меня мечта (зародилась где-то в спешке между складом и кладбищем) покинуть наш городишко и попытать своё счастье где-нибудь в другом месте. Начать жизнь с чистого листа, как говориться. Там, где никто не видел голой жопы моего отца, не знал о всех абортах моей сестры и не покупал различного рода веществ у брата. Там, где я не омеган и сыч, а самый что ни на есть нормиз. Красота!

На второй год повезло уже меньше. Стройка заморозилась, никого не брали и даже не подпускали близко. Пришлось устраиваться в местный ЖЭК.

– Работа не пыльная, – говорил мужичок за старым, обшарпанным столом, заполняя мои бумаги, – работа чисто «принеси-подай». Ну, улицы мести ещё надо, знаки дорожные ставить, такое…

Такое, да не такое. Не таким я представлял своё будущее. Не таким. Но делать было нечего. Последнее лето отстреляться в своих ебенях и смыться отседова, да забыть обо всём и всех, как о страшном сне.

В первый мой рабочий день подвели меня к типичному Иванычу с красным лицом, лопнувшими сосудами, и легким амбре, которое он умело шифровал литрами одеколона «Саша».

– Это твой начальник, – пояснил оформляющий меня мужичок. – Слушайся его, делай что он говорит.

– Улицы сейчас на участке подметать будем, – еле проговорил Иваныч и повёл меня по кварталам, попутно выдав рабочие инструменты. Я был не один, помимо меня сюда ещё свезли каких-то дядь, которых приговорили к общественным работам за какие-то провинности перед государством.

Иваныч вокруг нас побегал пару минут, щеки понадувал от гордости, что его начальником сделали, и после куда-то растворился. Через полчаса вернулся уже не один, на пару с товарищем, ничем от него не отличавшимся.

– Ребят, вы тут будьте, а мы за углом поподметаем, – добавил он и снова растворился.

Ещё через полчаса вываливает этот чёрт по виду из преисподней, пьяный вдрабадан, спотыкается об асфальт и падает в кустики неподалеку, спатки.

Ещё через полчаса приезжает реальное начальство и интересуется, где же наш Иваныч. Мне сдавать тело не хотелось, чувствовал себя стукачом и сплетником, тем более и так вскроется наш Иваныч и без моих рассказов.

– Не знаю, – говорю, – может, отошёл куда.

Начальник взял огромную трубку телефона и набрал номер. Слышен звон из кустов. На следующий день уволили и Иваныча, и меня.

Иваныч сразу по выходу из ЖЭКа снова завалился в кусты, отдыхать от рабочих выебудней, а мне стало уж совсем тоскливо.

– Всё. Бог окончательно покинул меня, этот город, эту страну.

В очередной раз я разочаровался в боге, но бог дал сам себе ещё один шанс.

После ЖЭКа совсем не хотелось идти домой, выслушивать то, о чём я и так знаю: бесхребетное чмо, грузило и позор всей семьи. Поэтому отправился к бабушке. Отношения у нас были не очень хорошими. А точнее – у неё отношение к детям и внукам были, даже не знаю, как сказать, как к домашним животным, которых завели просто так, от сиюминутной хотелки, а за ними, оказывается, уход нужен, а моральной подготовки к этому нет и не было (и не особо хотелось).

Бабуленция стояла на пороге своей полусгнившей хрущёвки, курила и как-то таинственно подозвала к себе, да прошептала, что даст денег на учёбу.

Я даже не знал, как реагировать на всё это. С ней мы особо не общались, да и относилась она ко мне как-то пренебрежительно, не упуская возможности подстебнуть или даже обосрать с головы до пят. Но, быть может, у старушки взыграла совесть, и она под конец жизни так решила искупить свои грехи.

Деньги я так и не получил. Старушенция полностью оплатила все мои пять лет обучения да на какой-то бесполезной специальности – литературное творчество и праздники народов мира. Для неё это звучало невероятно круто, а я даже не представлял, что с этим дипломом делать и куда идти.

К моему большому счастью, сей университет находился в областном центре, куда я незамедлительно уехал, собрав парочку менее растянутых трусов, пару маек, шампунь и дезодорант. Чем, как говорится, богаты, тем и рады.

Семья как-то без особого энтузиазма отнеслась к моему решению уехать из дома (лишний рот сваливает). Их больше волновал вопрос – откуда у старухи деньги.

– Вот же старый апельсиновый жмых, – возмутилась мать. – Мы ей там собираем еду, вещи, думаем, что человек нуждается, а она! Слушай-ка, сыночка, а эти деньги точно вытащить никак нельзя? Ну, может, ты не будешь ходить в университет и тебе вернут всё до копеечки? Хотя бы половину.

– Не вернут, – буркнул я.

– Ты только там в общаге пропишись, а отсюда выпишись, чтобы мы меньше за коммуналку платили, ладно?

– Ладно.

Отец был пьян, не соображал, даже не понял, что вообще происходит и где он. Мамаша поглаживала его по голове и изредка целовала в макушку, когда этот немощный правильно тыкал ложкой в нужное отверстие в голове.

– Ну, и зачем тебе это надо? – искренне и без всякой злости спросил брат. – Чего тебе эта столица? Смотри, как у нас тут хорошо, свежий воздух, рыбалочка, природа какая красивая. Человек вообще должен жить рядом с природой. А ты предаёшь своё сущее, в каменные гробы уезжаешь. Что вот там за жизнь?

Я пожимал плечами, доедая свой суп из лука и капусты. Спорить с ним было бесполезно. Он искренне верил в то, что говорит. Да и жить ему было легко – делал брат, что душе угодно, и все его хотелки ложились тяжким бременем на плечи сожительницы, которая жуть как боялась, что он её бросит, она останется матерью-одиночкой детей от разных отцов, и всё село засмеёт, все отцы и дети.

Но вот сестрица разозлилась не на шутку.

– Нет, я не поняла, а почему это ему, а не мне? – возмутилась она. Да как-то злобненько, будто я недостоин ничего хорошего в этой жизни. Недостоин не потому, что плохой человек или ещё что похуже, а просто так.

– У тебя жених богатый, он тебе учёбу оплачивает, – начала отвечать за меня маменька. – Старшего в армии отучили на архивариуса, а с ним что делать? Денег на учёбу у нас нет, работать он у нас не приспособлен, а тут, считай, бог помог.