Сороковник. Книга 3

Он отбрасывает в камин сигару, выкуренную наполовину. Подходит к окну, смотрит в ночную темень.

Оборотник яростно сверкает глазами.

– Но ты-то идешь!

– Иду. Один за всех. Знаешь, сколько в Мире осталось некромантов? Триста сорок два человека, Аркадий. Это – включая женщин, детей и стариков. Триста сорок два, на всей Гайе. Мы вынуждены собой дорожить.

«…моя дорогая донна… очень дорогая…»

Вот почему у них так ценятся дети – и их матери.

Мужчины ещё о чём-то говорят, но я не вслушиваюсь. Мысли мои вновь возвращаются к прежнему. Васюта никуда и не уезжал, думаю с горечью. Но и не вернулся. Он выбрал не просто Сороковник, а войну, возможно, справедливо рассудив, что квест может сработать и там, на поле боя. Или, скорее всего, перед лицом реальной угрозы для целого города вынужден был, скрепя сердце, отодвинуть в сторону Игру и заняться тем, что предназначено самой судьбою: защитой. Чтобы каждая мать, а не только я, могла вернуться к своим детям и жить с ними долго и счастливо.

– Можно мне с вами? – робко спрашиваю, забыв о предыдущих благих рассуждениях.

Некромант, развернувшись от окна, смотрит пристально. Отблески каминного пламени играют на чеканном лице, отражаются в глазах. Он пока молчит, но на лице его прописано: ты обещала, Ива!

Вместо него отвечает Аркадий.

– Нечего тебе там делать. Выкинь эту дурь из головы; ты сидишь здесь.

– Аркаша…

– Зелень ты ещё. Необстрелянная.

– Но я умею…

– Пробный бой ничего не значит, ты ни разу не была в самой гуще. Потеряешься, растеряешься – ближайший воин тебя мечом срежет или просто конём затопчет. Ты это брось, видел я таких умниц: цепенеют от страха – и капец. И не думай, Васюте про тебя даже словом не обмолвлюсь, чтоб перед боем не брал в голову лишнего, вот закончится всё, – он косит на Магу, – тогда и будете разбираться.

– Если закончится в нашу пользу, – мрачно говорит Мага. Он снова изучает ночную улицу.

Прав оборотник, прав, но как же мне тут высиживать, когда, быть может, завтра уже будет поздно… До меня доносится еле уловимый аромат хризантемы, холодная ладонь стискивает плечо. Как он смог подойти так бесшумно?

– Будь благоразумна, Ива. И не забывай о своём обещании.

– Но это совсем другое, – слова даются мне с трудом. – Он может погибнуть. Ты же сам говоришь – сильнейшие против сильнейших.

– Мы с Аркадием тоже можем погибнуть; разве тебя это не волнует?

Щеки мне так и опаляет стыдом. А он продолжает:

– Вот что я тебе скажу: Аркадий прав. Если останется, кому разбираться – сделаем это после боя, я ни от кого не прячусь по углам. Но пока будь добра, не высовывайся. Там ты будешь только мешать.

– Мага-а! – я сдерживаю рыдание. – Но не могу же я тут просто отсиживаться, пока вы там умирать будете, пойми! Чем-то женщины всё-таки занимаются на войне! Хоть раненых буду перевязывать!

– Для того полно паладинов, – припечатывает Аркадий. – И целителей при дружинах, опытных, обстрелянных, у которых всё отработано. Ты – лишнее звено. Не ной, Ваня. Кроме Лориных девиц там ни одной бабы нет, вот и тебя быть не должно. Всё.

С треском отодвигаю скамейку и ухожу от них наверх. Меряю шагами спальню, бешусь не хуже Маги. Решили они… Нора, первее меня освоившая кровать, недоумённо за мной наблюдает.

Не запрут же меня, в конце концов!

И что? Дождаться, когда они уедут, и сбежать, как пацаны в Великую Отечественную, «на фронт»? Да я не знаю даже, в какую сторону податься. И на чём, на своих двоих? И неизвестно, какая нечисть на дороге может пошаливать.

Ванька-а, с тоской шепчет внутренний голос. Ванька-а… Что делать-то будем?

Я останавливаюсь в изумлении. Это ты у меня спрашиваешь, голос? Ты же всегда сам мне советы давал! Ну да, отзывается он уныло. А здесь – даже и не знаю, что сказать.

Набегавшись до нытья в коленках, возвращаюсь на кухню. Хмурые лица мужчин светлеют, несмотря на то, что вид у меня подозреваю, далеко не ласковый. Молча сажусь за стол. Протягиваю Аркаше пустой стакан, долго, как и он, вдыхаю аромат красного винограда и чёрной смородины – и успокаиваюсь. Но пить не пью, чтобы голова оставалась ясной.

Придётся сидеть и ждать.

И вдруг щёки мои снова опаляет. Да, Ива, ты останешься. Потому что, страшно тебе или нет, но придётся высунуть нос за дверь и пойти расспрашивать, не появлялась ли тут не так давно странная компания: мужчина и женщина, а с ними – девочки-близняшки? Ведь их могло занести куда угодно! Я найду, кого спросить. Я… Йорека этого отыщу, вряд ли его, недоучку, призовут на войну. А он всё же ведун, и наверняка у него есть хрустальный шар, и пусть бедный Йорек как хочет, так туда и заглядывает, а я не отстану, пока не выбью информацию…

Я это сделаю.

Поднимаю руку, как на уроке в школе, чтобы привлечь к себе внимание.

– А как так получается, – спрашиваю, – что разборки… простите, бой будет не здесь? Почему вдоль границы? Уж проще было бы сразу штурмовать город!

Мага хмыкает. Они с Аркадием переглядываются и, по видимому, решают, что ничего крамольного в том, что я спрашиваю, нет, и вряд ли эти сведения помогут мне сбежать или как-то обвести их вокруг пальца. Мне же нужно знать: смогу ли я завтра вообще на улицу выглянуть? Не прорвутся ли монстрюки и сюда?

– В самом городе и по периметру поставлена магическая защита, – сообщает Мага. – Долговременная, качественная. Отдельные барьеры соединены в общую сеть, по несколько ячеек на квартал. Как паутина. В прошлую войну во время прорыва ведуны нарочно сняли огненные барьеры. Дали чужим войти, растечься по улицам – и снова поставили. Добить нападающих, разделённых огненной сетью на отдельные группы, было делом техники. Так что вряд ли Игрок сунется сюда во второй раз, он свои ошибки помнит. Потому и выбрал границу: поле, всё как на ладони, и с воздуха можно атаковать, а нам в этом плане ответить нечем.

– Есть чем, – оживляется Аркаша. – А если мы дадим тебе дракона? Ты говорил, тебе нужен хоть чей-то труп? Будет. Сможешь тогда нас сверху поддержать?

Мага прикидывает что-то в уме, морщит лоб.

– Поддержать не проблема. Нужна группа прикрытия. Дикие драконы и живые-то сами по себе туповаты, а чтобы управлять мёртвым – надо полностью на нём сосредоточиться. Как бойца вы меня на это время потеряете. Да ещё рядом со мной нужно поставить двоих щитоносцев, чтобы мне на броню не отвлекаться.

– Поставим троих. И выпросим девах у Лоры, пусть гарпий от тебя отпугивают. А гарпию, кстати, потянешь?

– Да пусть собьют нескольких. Дракон не вечен, его свои же расколошматят, так что заготовки под рукой будут нелишними… Ива?

Я вздрагиваю. За их изощрёнными обсуждениями меня вроде бы и не замечали, но вот, оказывается, я им понадобилась.

Обогнув стол, Мага присаживается рядом.

– Поможешь мне? Когда я просматривал твои воспоминания, как-то не придал значение вашей с Николасом методике, счёл, что по мелочи энергию таскать несерьёзно. Но завтра мне может понадобиться всё, до чего дотянусь. Покажи, как ты это делаешь?

Да, это верно. Ему понадобится всё. Прищурившись на огонь в камине, отлавливаю энергетический протуберанец с языка пламени, затем второй… Стоп. Это я для себя лично таскаю. А вот как бы…

– Где те куколки, Мага? – спрашиваю.– Ну, те самые, что ты из детской взял?

У него очень выразительное лицо, надо признаться. Сперва на нём читается недоумение, затем этакая снисходительность, а потом, наверное, он вспоминает о кукле-Доле. Пожалуй, не надо игнорировать эту обережную блажь, может пригодиться… Он идёт за камзолом, висящим на спинке стула у стены.

Вот они, Чучундрик и Чувырлик. Забавные милые игрушки, от нечего делать сотворённые нашими девочками, на скорую руку, но от души. И ауры на них в равных долях моя и наших дочек, а, значит, немного и Магина. Должны откликнуться.

– Бери в каждую руку, – командую Маге.