Золото наших предков

На заводе Калина поднялся к себе в кабинет и больше не выходил ни в цех, ни на склад, пустив всё на самотёк. Так он выражал свой протест… Ближе к концу рабочего дня в кабинет кто-то робко постучал. Это не мог быть Пашков, тот стучал громко, уверенно, женщины вообще входили как к себе…

– Ну, кто там ещё? – Калина пребывал после разговора с директором в весьма угнетённом состоянии.

В кабинет, приоткрыв дверь, просунулась пропитая красноватая физиономия экс зам. начальника цеха Карпова.

– Пошептаться надо, Иваныч, – заговорщицким голосом сказал он.

– Заходи. Что там у тебя? – Калина сообразил, что "стукач" хочет ему нечто сообщить.

– Усов вчера целую плату с собой унёс, – полушепотом произнёс Карпов.

– Какую плату?

– Из магнитофона, что-то дома хочет из неё сварганить.

– Да чёрт с ней, там ничего ценного нет. У тебя всё?

– Нет… Бригадир сегодня на водку деньги собирал… Не хватило, к кладовщику сбегал, у него занял. Он часто у него занимает. У кладовщика всегда деньги есть.

– Говоришь, у кладовщика всегда деньги, – задумчиво переспросил Калина.

– Ну… он всегда бригадиру до получки ссужает… а мне не даёт.

– Правильно, что не даёт, ты ж не отдаёшь.

– Да что ты Иваныч? Я же помню… я тебе отдам… А хочешь, я тебе скажу, откуда у него деньги?

– Ну-ну… садись, – Калина слушал уже с возросшим интересом.

Карпов в грязной спецовке, небритый, производил довольно отталкивающее впечатление.

– Сегодня на большой склад зашёл за мешками, – наклонившись, чуть не в ухо зашептал Карпов, – Я тихо зашёл, он не слышал. Вижу, берёт кладовщик платы из тех куч, что с английской машины вытащили и с них транзисторы кусачками состригает.

– А платы… сами платы, куда он их? – также шепотом спросил Калина.

– В угол бросал, за кучи. Он меня сначала не заметил, а как увидел, сразу перестал.

– Так, ясно, понял… Иди Коля, про это никому. Понял?

– Понял Иваныч… могила. Ты это, насчёт…

– Долга, что ли? Можешь считать, что отдал.

До конца работы оставалось не более часа. Калина спустился на склад, его мысли «возбужденно бегали»: "Значит так Сергей, как меня здесь нет, так ты вон чем…" Большой склад оказался закрыт, Калина пошёл на малый. Кладовщик что-то взвешивал на электронных весах.

– Чем занимаешься? – вкрадчиво спросил Калина.

– Да вот лигатуру от английских разъёмов взвешиваю, тяжёлая. Вроде и сдали немного, а уже на восемь с половиной кило потянула. Если из шести процентов исходить, то где-то полкило золотишка получается. Неплохо наш хозяйчик наварит, – усмехнулся Пашков, как бы не договаривая, "не то что мы".

– Да, наверное, – как-то отстранённо ответил Калина. – Слушай, открой большой склад, мне там кое-что глянуть надо…

Когда пришли на склад сырья, Калина бросил взгляд на сваленные в кучу платы, прошёл в угол…

– А это что? – Калина указывал на набросанные туда голые без транзисторов платы. – Объясни Сергей?

– Коля настучал? – насмешливо произнёс Пашков, в то время как его лицо заметно бледнело…

5

– Ты понимаешь, чем рискуешь!? – Калина и Пашков сидели друг против друга в просторном кабинете кладовщика. – Тебе Шебаршин о пяти годах по первой ходке говорил? – продолжал сурово вопрошать Калина.

– Стращал, – криво усмехнулся Пашков. Он уже оправился от первоначального стресса испытанного в момент, когда его "застукали".

– Он тебя не стращал, он предупреждал.

– Иваныч, брось мораль читать, это бесполезно. Единственно, что я тебе обещаю, что тебя я никогда не подставлю, а всё остальное… Ты не беспокойся, по документам у меня всё будет "бить", здесь меня никто не поймает. И потом… Сколько я возьму?… В общем объёме продукции этого же никто не заметит.

– Как никто? Вон Карпов тебя уже засёк… другой, третий, разговоры пойдут, что кладовщик втихаря золотые детали стрижёт.

– Да кроме этого Коли, никому больше дела нет. Другие рабочие меня никогда не продадут.

– Что, думаешь если деньги им на выпивку даёшь, значит не заложат? – в глазах Калина промелькнула усмешка.

– Хочешь верь, хочешь нет… но из этих мужиков никто. Один тут такой, дятел со стажем…

Разговор не удовлетворил Калину. Кладовщик ясно дал понять, что будет "брать" и дальше. Доложить Шебаршину – у Калины такой и мысли не возникло. Да, ему всё меньше нравился Пашков, тем более после того, как выяснилось, что он занимается откровенным воровством у него под носом… Хотя… Каким воровством? У кого? Не у него же ворует, не у государства… у хозяина. А хозяин на поверку оказывается такая гнида. Нет, нет и нет, хоть ему так часто и грубо напоминают о его немосковском происхождении, что он здесь чужак и должен платить… Ему, конечно, обидно, что Пашков на правах москвича ту же квартиру получил бесплатно, а Шебаршин по праву сынка номенклатурной шишки имеет возможность без риска открыть фирму и дуриком, не прикладывая особых усилий, грести деньги. Гребёт с его помощью, а бросает за это какие-то ничтожные две тысячи. И всё-таки Пашков куда ближе, такой же бывший офицер, тянувший лямку нелёгкой службы. А Шебаршин мажор, с детства имевший по блату все доступные блага. Нет, заложить кладовщика Калина не мог.

Пашков из разговора это понял, но в то же время осознал, что шеф теперь будет делать всё, чтобы помешать ему "брать". И надо же такому случиться именно тогда, когда он, наконец, нашёл место, куда можно без помех сплавлять добычу. У него даже мелькнула мысль предложить Калине заняться тем же, но он её тут же отверг – слишком уж начальник производства был "приближен" к хозяевам фирмы. Поразмыслив, Пашков решил, что надо торопиться, "брать" как можно больше и быстрее.

В следующую субботу Пашков отнёс на Рождественку материала на триста долларов, чем вновь привёл Настю в смешанное чувство радости и страха одновременно. Таким образом, за январь он заработал в фирме тысячу четыреста рублей, а "добыл" более пятисот долларов. Он был доволен результатом, но чувствовал, что его "хлебное" место становится всё "горячее".

У Калины "открытие" подпольной деятельности кладовщика стимулировало раздумья в той же плоскости. Шебаршин так и не собирался по заслугам оценивать его работу, а деньги очень нужны, ведь сына летом необходимо было положить на обследование в хорошую частную клинику. Валя предложила продать квартиру в Алма-Ате. Но Калина, переговорив по телефону с тёщей, отказался от этой затеи – там на всех заборах пестрели надписи:" Казахи, не покупайте дома и квартиры у русских. Они всё равно убегут отсюда, и вам всё достанется бесплатно". Исходя из такой "перспективы" продать квартиру за хорошие деньги сейчас не удастся, и лучше приберечь её до лучших времён, когда несколько спадёт межнациональная напряженность. А то, что она спадёт, Калина не сомневался – он хорошо знал казахов, этот народ не обладал кавказской способностью "хранить" ненависть столетиями.

Проще всего было "проконсультироваться" у Пашкова, но напрашиваться… Нет, ни за что, уж он сам как-нибудь подсуетится, но от подчинённого ни в чём зависеть не будет. Пришла пора использовать внука своей бывшей квартирной хозяйки – пусть отслужит за то, что его устроили на работу. Калина вызвал Романа и, уединившись в кабинете, минут пятнадцать с ним говорил… Теперь Роман к концу рабочего дня сдавал уже бригадиру не всю лигатуру, которую "налущил", и не все транзисторы, которые настриг, а часть прятал и относил в кабинет Калины. Сухощуп это видел, но в бригаде главенствовало негласное правило: обязательной является только сдача червонца по пятницам на общебригадную попойку, а в остальном… От бригадира узнал и Пашков. Калина же в свою очередь занялся поисками "рынков сбыта", то есть приёмных пунктов. Он стал покидать завод в разгар рабочего дня, вроде бы для поездок в организации на предмет приобретения радиотехнического лома. Адреса и телефоны приёмных пунктов Калина приноровился узнавать из объявлений в различных газетах. Где-то с середины февраля сдавать детали начал и он.

В том же феврале, когда заканчивали переработку "англичанки", Горбунов привёз машину материала из так называемого ЦУПа, центра управления полётами космических кораблей. После разгрузки, снабженец отвёл Пашкова в сторону и зашептал:

– Я много лишнего привёз… Эти цуповцы пьяные сдавали, считали через пень колоду… Давай так, пересчитаем и что сверх приёмного акта, пополам с тобой разделим…

В тот вечер они вдвоём остались после работы. Калина тоже посидел с ними час, но увидев, что пересчитывать ещё долго, уехал домой, уверенный, что кладовщик и снабженец тоже скоро уедут, отложив приём-сдачу на завтра… Но те упорно считали ещё два часа и ушли после девяти вечера… нагруженные "излишками". Горбунов битком набил свою большую дорожную сумку, а Пашков часть вынес в своей небольшой, а часть спрятал у себя в кабинете, намереваясь остальное перетащить в несколько приёмов…

6

При дележе совместной с Горбуновым "добычи" у Пашкова вновь возникла мысль поделиться и с Калиной. Но он опять раздумал. Нет, ему не было жалко, он просто побоялся, что Калина, увидев, сколько они с Горбуновым "взяли", и опять же, учитывая его близость к руководству фирмы, может повести себя непредсказуемо.

Пашков три дня выносил свою "долю", а потом уже дома "очищал" платы от "золотых" деталей. Когда после своего очередного визита на Рождественку, он принёс домой сразу аж шестьсот сорок долларов… Настя привычно посетовала, что надо быть осторожнее, но уже куда спокойнее. Она довольно быстро привыкла к "диким" для обычных бывших "совков" деньгам.

– Надо что-то покупать… сначала… – взахлёб планировала Настя. Наличие свободных денег вызывало у неё естественное желание эти деньги тратить.