Вкус крови. Рассказы. Повесть

– Это искусственная зрительная система для восстановления потерянного зрения. Она сложна и дорога, и я не берусь объяснять вам её устройство. Родители мужа – а с его отцом я познакомилась позже – оказались весьма состоятельными людьми. Они выписали из-за границы это чудо, в глаза мужу вживили протезы сетчатки, снабдили специальными очками, видеопроцессором и …. он прозрел!

Для неё это было как удар грома. Он увидит её ноги! Её походку! Когда ещё в больничной палате стали проводить первую пробу этой системы, она вышла в коридор. Сидела, ждала, молилась. Что это будет? Новая жизнь? Но какая? Ей показалось – его отнимут у неё. Уже отняли! Отняли отца у той маленькой Жизни, которая зародилась в ней. Ей показалось, что она умирает. Чувство, вероятно знакомое многим, пережившим потрясение.

Когда её позвали обратно в палату, она собрала все свои силы, всё присущее ей мужество, не раз помогавшее превозмогать жестокую несправедливость судьбы. И пошла, ещё сильнее, против обыкновения, волоча обессилившие ноги. Расстояние от двери до кресла, где он сидел, показалось ей бесконечным. Крестный путь – вот так это и называется, подумала она.

Не дойдя до него нескольких шагов, остановилась. Стояла, ждала. Все вокруг молчали. Врачи, его родители. Ждали.

Он долго всматривался в неё. Так вероятно стараются разглядеть ожившее привидение.

Потом снял чудо-очки, отдал врачам. Сошёл с кресла, стал на колени, нащупал её искалеченные ноги. И в знак благодарности на каждой запечатлел поцелуй.

Она хотела ещё что-то добавить. Но тут снова заплакал ребёнок. Пора кормить, сказала она. Встала и удалилась, растворившись в лучах проглянувшего из-за туч солнца. Она была счастлива. А я ещё посидел немного, размышляя над словами библейского пророка о хромых, которые первыми войдут в рай. И, признав его правоту, тоже отправился домой. Ведь Ад и Рай – это всё на земле.

Вот такая история.

Соната вентейля

«Для того чтобы испытать нежность,

ему нужна была Альбертина»

(Марсель Пруст, «Беглянка»)

«У меня есть враг – это мой муж»

(Сьюзен Соннтаг, «Заново рождённая»)

«Сартр в точности соответствовал тому,

что я пожелала себе в пятнадцать лет:

в нём я нашла те же накалённые страсти

что и в себе»

(Симона де Бовуар, «Вспоминания

благовоспитанной девицы»)

Драматическая «история любви», свидетелями которой недавно стали я и мой друг юности N. заставила нас глубоко задуматься. В Государственном Институте Искусствознания, где N. читает курс по истории зарубежной музыки, к нему однажды после занятий подошёл студент и задал вопрос, на который у моего друга – увы! – не нашлось ответа. Он был этим немало расстроен и обратился ко мне за помощью. Вопрос юноши состоял в следующем: что известно уважаемому лектору о музыкальном произведении под названием «Соната Вентейля»?

Много лет назад, ещё будучи подростками, я и N. учились музыке в частном, как выражались раньше, «пансионе», у музыкальной бездетной пары пианистов, где кроме нас брали уроки ещё два мальчика и две девочки. Пути наши вскоре разошлись, но память о блестящих импровизированных концертах наших учителей, которые давались иногда ими для поддержания нашего музыкального энтузиазма, осталась в нас навсегда. Продолжилась и наша дружба. Но не о том речь.

Присылай ко мне, сказал я.

Прошло несколько дней, и перед моими глазами предстал молодой человек лет двадцати пяти, в чьей мужской стати безошибочно угадывались воля и твёрдость характера, обязанные, как правило, спорту. Тут я ошибся, но не намного – он оказался цирковым гимнастом, который – пошутил он – на старости лет решил переменить профессию. Однако выступать ещё не бросил, ибо намерен обзавестись семьёй, которую – согласились мы – надо кормить. Так что «Соната Вентейля»? – спросил я, когда мы расположились наконец для беседы. И вот что он рассказал.

Около года назад после одного из выступлений на манеже к нему в гримёрную пришла молодая женщина, чтобы выразить восхищение его номером. Однако музыкальное сопровождение оказалось ей не по вкусу

– Слишком бравурно, сказала она, надо было бы что-то лирическое, что-нибудь похожее, например, на сонату Вентейля. И быстро ушла. Но позвольте я расскажу всё по порядку.

Я не возражал. Он продолжил рассказ.

– Во время этого нашего краткого разговора меня отвлёк постановщик номера. Когда же я вернулся, нашёл на столе её визитную карточку. Вот так это было.

Он замолчал. Прервать его молчание пришлось мне.

– И что? – спросил я, уже теряя терпение.

– Она произвела на меня большое впечатление. Была необыкновенно хороша. Вы же понимаете – описывать внешность женщины – пустое занятие. Всё, как говорят, зависит от контекста. Но когда я вернулся в уборную, в помещении витал тонкий аромат духов, обязанный, как я быстро понял, её визитке. Это обстоятельство странным образом поразило меня. Есть нечто такое, называемое на нашем языке «любовь с первого взгляда». А то что испытал я, можно было бы назвать любовью с первого вдоха. Но ведь всё надо пережить. И я выжидал несколько дней, пока ни укрепился в решении назначить ей встречу.

Он снова замолчал. Ушёл в себя. Теперь я не торопил его. Когда он заговорил, у него на мгновение сорвался голос, как это бывает при сильном нервном напряжении. Соната Вентейля, напомнил я.

– Да, конечно, прошу прощения. Мы встретились, и события развивались так стремительно, что о музыке вспомнить уже не пришлось. Через несколько дней мы зарегистрировали брак. При желании, несмотря на бюрократические препоны, это можно устроить. Срочный отъезд, командировка и так далее. Я сослался на тяжёлую болезнь матери. Она действительно была больна.

– Она умерла? – спросил я, не выдержав и поняв уже, что выслушаю некую драматическую повесть.

– Да, – сказал он, и это непосредственно связано с моей судьбой, которая очень её заботила. Мой отец – человек состоятельный, он купил нам квартиру, медовый месяц мы провели в Италии, и вернувшись, зажили мирной и счастливой обыденной жизнью. Жена работала манекенщицей, я продолжал выступать. Мы ждали ребёнка.

Соната Вентейля, напомнил я.

– Хорошо, буду краток. Она от меня ушла. Просто сбежала. Исчезла так же внезапно, как и появилась. На телефонные звонки не отвечала.

Такого поворота я не предвидел. Хотя нет, что-то вроде того и ждал наверное. Уже возникли какие-то неясные подозрения.

– Куда? К кому? – воскликнул я в-сердцах.

– Не знаю, – сказал он. Оставила только записку. Вот она.

Он достал свёрнутый клочок бумаги и протянул мне. На ней было начертано: «Соната Вентейля».

Но я не имел права нарушать законы драматургии. Хорошо, сказал я, будем разбираться. И мы заговорили… о Прусте.

– Ваша жена оказалась начитанной дамой, – начал я.

– Да, – ответил он, – в отличие от меня. В детстве я мало читал. Всё время отнимали тренировки. Цирковое училище – это тяжёлый труд.

– «Соната Вентейля», – продолжал я, – одна из главных, если можно так сказать о прозе, «музыкальных тем» прустовского романа «В поисках утраченного времени». В этом смысле весь роман пронизан музыкой. Но Вентейль – имя вымышленное. Музыкальным прообразом считают сонату для скрипки и фортепиано Сен-Санса.

– Хорошо, – сказал молодой человек, – тогда, я думаю, в её записке содержится какой-то намёк.

Я вынужден был согласиться с ним и посоветовал прочесть первоисточник, заметив что это тоже будет нелёгкий труд. Он поблагодарил меня и ушёл.

Прошёл ещё год. В один из осенних ненастных дней после долгого перерыва мне позвонил N., чтобы напомнить, как он сказал, о себе, а заодно сообщить новость, которая имеет отношение к нам обоим: молодой человек, о котором мы вместе год назад позаботились, во время недавнего выступления сорвался с трапеции и сильно пострадал. Но к счастью остался жив. Лежит в такой-то больнице.

Я немедленно отправился по названному адресу.

Он лежал в отдельной палате. Когда я вошёл, увидел его перебинтованным. Но с книгой в руках! Это был Пруст!