Дорога домой. Пришлые-3

От встряски сработал механизм складывания. Прокрутившись пол-оборота, платформа кровати, сбросив здоровяка на пол, ушла в стенную нишу. Проворно вскочив, лысый крепыш кинулся на обидчика.

Поднырнув под просвистевший над макушкой кулак, Алексей, не отводя взгляда от открытой шеи противника, выждал момент, но ударить не успел. Несколько человек схватили со спины, повисли на руках. Вновь кинувшегося на Алексея здоровяка остановил резкий окрик.

– Спокойно.

Подойдя к метающему из глаз молнии пехотинцу, старший обитатель камеры успокаивающе хлопнул того по плечу.

– Спокойно, лейтенант, зачем нам проблемы. Он к нашей беде непричастен, что ты на него взъелся.

– Все они одинаковые, – цедил здоровяк, – что тот, что этот, что все остальные. Убил бы.

– Руки убрали, – устав слышать за спиной сиплое дыхание, скомандовал Алексей.

Дождавшись кивка старшего, висевшая на руках и спине троица разжала руки, отошла в сторону. Обернувшись, Алексей увидел, что в кубрике полно недобро смотрящих на него крепких парней, да и в коридоре собралось человек под полсотни.

Пока Алексей крутил головой, вездесущий старший оказался рядом и, взяв его за предплечье, потянул в сторонку от мучающегося с запором кровати, бубнящего под нос проклятия бывшего лейтенанта.

– Меня зовут Лим, прежде тоже носил звание майора. Как тебя?

– Алексей.

– Странное имя, откуда родом?

– Неважно.

– Неважно так неважно, – согласился Лим, – ну, так вот, – продолжил он, – случилось так, что моя рота, бравые остатки которой ты видишь перед собой, – он демонстративно обвёл взглядом уже добрую сотню бойцов, собравшихся в коридоре напротив кубрика, – оказались здесь из-за конфликта, связанного с одним из твоих сослуживцев. Ты его, наверное, знал, но это не суть важно. Тебе с твоей должностью просто не повезло. Попав сюда, ты, майор, оказался среди людей, которые враждебно относятся к штабным штанотёрам, и поэтому мой тебе совет. Удаль свою ты показывай перед связистками штабными, а здесь народ бывалый, обстрелянный, громких звуков не любящий и на расправу скорый, в этом один из твоих сослуживцев убедился лично. Поэтому, Алексей, сиди тихо, не груби, и будешь жить долго и счастливо. Понял меня? – холодно улыбнулся он на последнем слове.

– Понял тебя, – ответил Алексей, – грубить не буду, но если вот это тело, – кивнул он в сторону вновь завалившегося на койку лейтенанта, – ещё хоть раз пискнет в мою сторону, то я сделаю из него ту самую девочку, которой он меня тут недавно обозвал. Надеюсь, ты, бывший майор, тоже меня понял?

В коридоре послышалась приглушённая брань и сдавленные смешки.

– Командир, – донеслось из коридора, – позволь Краусу хоть пару минут с ним побеседовать. Похоже, этот прыщ штабной до сих пор не понял, где оказался.

– Позволь, командир, – выслушав обещания штабного майора, бывший лейтенант вновь вскочил с койки и теперь, стоя в центре кубрика, с вызовом смотрел на Алексея, – я даже ничего ему не сломаю, обещаю.

– Давай, – всё сильнее заводился Алексей.

Действие порядком затянулось, и он начал по настоящему выходить из себя. Копившееся последние недели раздражение нашло выход, и сейчас, выжигая взглядом глаза лейтенанта, Алексей всё явственней понимал, в какой форме оно выйдет наружу.

– Давай, ты, обезьяна, – уже не сдерживая ни слов, ни эмоций, цедил Алексей, – ты и я, вдвоём. Предупреждаю сразу, – повысил он голос и обвёл взглядом набившихся в кубрик сослуживцев лейтенанта, – если кто влезет в драку, буду убивать.

Здравомыслие пыталось подать голос, но сдавать назад было поздно. Алексей прекрасно понимал: бросая вызов разжалованному лейтенанту, он по сути бросает вызов всей сотне. Воинам, которых лишили наград и званий, тем самым превратив воинское подразделение в сборище не связанных ни долгом, ни присягой злых мужиков. Единственным, что сдерживало этих ополчившихся на штабников солдат, являлся их бывший командир, которому бойцы формально уже не подчинялись, но на деле беспрекословно слушались.

На скулах лейтенанта играли желваки, кулаки сжимались и разжимались, взгляд буравил Алексея. Казалось, ничто не сможет предотвратить драку, но бывший майор придерживался иного мнения.

– Лейтенант, – не повышая тона, спокойно произнёс он, – сядь на место.

На глазах Алексея пышущее ненавистью лицо Крауса изменилось, и он, бросив на Алексея колючий взгляд, покорно отправился к своей койке.

– И ты, майор, меру знай. Ну а вы что собрались, – обратился он к набившимся в кубрик пехотинцам, – разбежались быстро.

Кубрик опустел, а бывший майор всего парой слов разбавил собравшуюся в коридоре толпу. Спустя минуты четверо обитателей кубрика как ни в чём не бывало сражались в прерванную игру, а остальные либо спали, либо делали вид.

Осенние сумерки, быстро вытесняя дневной свет, запустили световые реле, и погруженная в полумрак территория комплекса озарилась электрическими огнями. Ворвавшись в окно, яркий искусственный свет озарил полутёмный кубрик и разбудил Алексея.

– Прикрой, лучше здесь добавим, – расслышал он хрипловатый голос майора.

Повинуясь повороту регулятора, закачанный в оконные стеклопакеты газ начал терял прозрачность, погрузив кубрик в сумрак. Под потолком набрали яркость световые панели.

Проснувшись, продолжал неподвижно лежать. В памяти всплыл инцидент, и Алексей принялся размышлять по поводу дальнейших своих действий. Ситуация сложилась дрянная, но, вспомнив всё до мельчайших подробностей, Алексей вновь пришел к выводу, что ссоры было не избежать и действовал он правильно. Огорчало предвзятое к себе отношения роты Лима, однако, рассудив, что в блоке четыреста человек и вакуум общения ему не грозит, Алексей выкинул досаду из головы.

Отбросив мысли, прислушался к текущей в кубрике неторопливой беседе. Сидящих за столом людей он не видел. Лёжа лицом к коридору, мог видеть лишь пустую койку справа, а вертеть головой, выдавая своё присутствие, пока не хотелось. Да и не требовалось. Сокамерники соблюдением тишины особо не утруждались.

– Почти полмесяца вахны их не трогали. Зато потом надавили так, что к концу третьей недели боёв под ружьё встали даже полотёры, – вещал рассказчик, – прикинь войско, – усмехнулся он, – тысяча пехотинцев, пара тысяч матросов, уцелевших после уничтожения оборонявшего Глупую флота, и тысячи учёных, которые кроме столовых и лабораторных приборов в руках ничего не держали.

– Говорят, погибло их немало, – перебил кто-то рассказчика.

– Да, – равнодушно отозвался рассказчик, – чтим их память, но суть не в этом, – вернулся он к прежней истории. Бесконечные бои уже к исходу третьей недели опустошили арсеналы. Вот умники и задумались, как жить дальше. Додумались до того, что начали в экспериментальный образец телепорта сгружать грунт, взрывчатку, мусор всякий и отправлять на висящие над планетоидом вахновские корабли. Взрывчатка быстро кончилась, но из строя вывели не один десяток их посудин, а заодно отвадили вахнов рядом с Глупой шляться. Но главное не это: был там среди них один вообще гениальный, вот он и придумал вместо камней отправить вахнам содержимое очистных ёмкостей. Сказано-сделано, быстро соорудили канал подачи нечистот в камеру телепорта и принялись ждать. Когда вновь засекли идущий к ним флот вахнов, быстренько им отгрузили накопленное за годы эксплуатации.

– Во умылись.

– И нанюхались, – послышались довольные реплики.

– Тихо, – оборвал весельчаков рассказчик, – когда корабли подошли, оказалось, что это прибывший на выручку родной Республиканский флот. Потом выяснилось, что на Глупой действовал старый код распознавания, а командующий упустил из вида, что надо предупредить защитников о своём приближении. За что и поплатился. Говорят, первые тонны нечистот сгрузили аккурат на мостик флагмана, где командующий в тот момент и находился.

На какое-то время в кубрике повисла тишина.

– А ты откуда всё это знаешь? – с долей подозрения спросил разжалованный майор.

– Дружок рассказал, он оборонял Глупую.

– Твой дружок врёт.

Население кубрика как по команде обернулось. Алексей поднялся, поправил одежду и, повернувшись к сокамерникам, продолжил.

– На Глупой он, может, и был, но того, о чём ты рассказал, никогда не было. К третьей неделе штурма вахны определили и выбили почти все питающие станции. Энергии не хватало даже на регенерацию воздуха. К подходу первых республиканских флотов всё, что дышало и могло сопротивляться, обороняло сеть лабораторий, находящихся на глубине трёх километров. Поверхность планетоида контролировали вахны, так что о подходе флота остатки гарнизона узнали, когда наверху начался бой. А оба телепорта, находящиеся в то время на Глупой, были уничтожены, как только стало известно, где именно оказался планетоид.

***

Стоило Аркане лениво выползти из-за горизонта, как промозглая ночная мгла нехотя отступила под натиском нового дня. Рассыпавшись яркими брызгами, миллионы Арканских лучей, играя бликами на ряби водоёмов и окнах квартир, стряхнули с вновь отвоёванных у ночи территорий сонное умиротворение. В утреннем небе появились стайки птиц, что в погоне за мошкарой озорно дерутся друг с другом, издавая при этом громкие щёлкающие звуки.

Словно вторя их трелям, защёлкали реле, отключая освещение улиц. Яркий огненный шар оторвался от горизонта и окончательно вымел ночную тьму и прохладу. В то самое время, когда утренние лучи озарили ущелья городских улиц, жители Арканы, республиканского мира, одноимённого греющему систему светила, пробуждаясь ото сна, зевая и потягиваясь, шли в ванные комнаты, готовили завтраки, строили планы.

Среди населения двухмиллиардного мегаполиса, проснувшегося этим утром, живёт Димка, шестилетний сорванец, который, глядя, как мать греет завтрак, тоже строил планы. Они зародились давно, но приступить к их исполнению мальчик решил именно сегодня. Димка незаметно сунул руку под майку и погладил нагретый телом пластиковый прямоугольник, с помощью которого двое верных друзей надеялись осуществить задуманное.

– Малыш, что там у тебя? – заметив копошение за пазухой, спросила мама, – покажи.

Димка обомлел. Зная, что если мама увидит с таким трудом стащенную у неё же отцовскую карту, то мечты о побеге так и останутся мечтами. Пришлось импровизировать.