Храм любви. Книга 3. Шаг в бездну

Я погашу свою свечу, и света божьего отец
С небес прольет всем свет прозрения сердец.
Пусть загораются в сердцах огни,
Чтоб люди братьями назваться в нем могли.
И фонари, и фонари любви тогда
Осветят мир ваш от начала до конца.
Покинет всех людей вражда, исчезнет мгла,
Я бренный мир тогда оставлю навсегда.
Моя свеча ему не будет уж нужна», —
Слепец промолвил, и погасла вдруг она.

* * *

– Ваш стих мало говорит о вашей затее, а скорее о каких-то общих вопросах любви. А слепым вы, похоже, видите себя? – заключила журналистка.

– Скорее это образ, – отвечал он. – Иначе в ответе на основной вопрос я буду выглядеть очень скучным. Если вы вытерпите меня, то слушайте.

Он издалека и уклончиво начал свое изложение:

– В моем представлении храма я пытаюсь разрешить проблему неформальных сексуальных отношений и как бы создать узаконенные их формы. Все религии считают секс как первородный грех, но я считаю это слепотой святости общества, что уже превращается в его бескультурье, с вырождением нравственного сознания, так как социальные условия пережили времена образования семьи. Если любовь – это состояние души, то это значит: только она может узаконить любой незаконный брак. Соитие людей на тот период не может не допускаться богом, так как любовь – это бог, и только в этом случае чувства действительны и являются красотой и счастьем общества. Ввиду этого я предполагаю возможность юридически оформленных брачных отношений как формы интимного общения на период гарантированного выражения чувств. В этом моя свеча, которую я несу перед собой, хотя сам пока не вижу правильной дороги.

Как-то мне было видение. В нем я стою перед божьим судом, и он мне говорит:

«Вы считаете, что ритуал принятого процесса бракосочетания становится уже не обязательной необходимостью? Однако как без него узаконить отношения любви?»

Мне трудно было ответить чем-то внятным, но я все-таки постарался как-то объяснить свое устремление.

Если идти к истине, то я своей сутью вижу, что в жизни надо постоянно доказывать и гарантировать свою любовь и этим поднимать свою душевную красоту и духовную значимость. В этим стремлении надо исключать влияние имущественных ценностей и их значимость. Их нужно заменять святыми духовными ценностями. Такой подход мог бы сделать узаконенным секс-союз через моральные обязательства с чувственными гарантиями, нарушение которых должно нести святое правовое или божье наказание. Однако в обществе право не рассматривается как форма проявления любви, и все перед ним равны и обезличены. В силу этого свое право превосходства люди пытаются утвердить силой и деньгами, а не добрыми делами. Мы живем потому в мире насилия. Если создать духовное право душевной святости, то только это может исправить мир насилия.

– Ну так узаконить стихийный секс нельзя, и он должен быть поставлен вне закона, – возмутились судьи. – В действующем законодательстве нарушение морали хоть не преследуется, но религия осуждает этот грех.

– На прошение этого греха вы только зарабатываете, но не исправляете и не участвуете в его исправлении и формировании. Для сотворения счастья уже нужна такая мораль, которая сотворила бы небесный Рай, а для этого кара нужна от значимости несогласованного греха и манна для добра, а не от бабла и большого кулака. Это возможно, только если научиться ценить и сохранять чувства людей как великое добро. Ведь все ныне узаконенные браки предопределены только имущественными, а не чувственными оковами. Надо ли вообще узаконивать юридически брак в ЗАГСе, если достаточно полюбить и получить на это святое божье право благословением?

После пусть поклянутся в чувствах при согласованной гарантии отношений получают божью благодать семейной значимости или совместного сексуального общения. Это может заменить, если не дополнить узаконенные через имущественный брак традиционные семейные отношения.

– Похоже, ты, как Прометей, ищешь огонь истины для смутной и наивной мечты всего человечества? Так вот мы тебе сейчас завяжем глаза, дадим свечку, как в твоем стихе, и ищи истину. Если найдешь, мы тебя судить не будем. Пускай судьей тебе будет твоя совесть.

Далее он рассказывал, как ему завязали глаза и он пошел, а какие-то голоса сверху ему говорили:

– Твоя попытка реконструкции существующих браков в неких религиозно-фантастических формах – блеф, разрушающий существующую семью. Нам конкуренция не нужна. О необходимости системы каких-то новых браков и новых обрядов на основе духовной, а не имущественной значимости личности говорить стали. Стали рассуждать, какими они могли бы быть, и пришли к тому: что они, какие они, никто не знает. Этой истины тебе никогда не найти, молвили и просили не мутить своим языком, как илом, да и не лезть в святые советники с грешным рылом.

Страшный небесный хохот зазвучал над его головой.

– Мы чистильщики грешных душ, – кричали над его головой непонятные ему создания. – Если ты считаешь, что любовь – это моральное и духовное слияние душ, то логически только боги любви должны спускать право на сексуальное общение.

– Так, может, на утоленье грешной жажды тоже нужно разрешение богов? – восклицали другие голоса неких фантомов. – Где же может быть истина без греха?

– Для утоления жажды нужен труд или большие деньги, а они без греха – это глупости беда, – гласили другие фантомы. – Сексуальная страсть как нужда тоже должна быть подчинена этому закону всегда.

Он посмотрел вокруг и увидел, что над ним, как бесы, носятся некие чудовища.

– Что молчишь? – крутя воздух с песком, угрожающе молвили они. Он, превозмогая страх и ужас, собравшись с силой, решился молвить.

– Вера в храме семьи и любви должна стать международной научной религией человеческого счастья и права, а любое право человек должен заслужить добром, – отвечал он им. – Заниматься спасением души, но с отрицанием страсти души спасать бесполезно. Настоящая церковь, храм должны быть неким институтом, который будет обслуживать интересы бога, не отчужденного от интересов человеческого счастья, любви и страсти.

Современные веры, к сожалению, только обслуживают интересы власти и общественного спасения через божье поклонение, перед угрозой божьей кары. Поэтому повторюсь, что нужен новый интеллектуальный институт нравственности и веры во имя счастья на земле, а не на небе. Он должен быть построен с научным диалогом и индивидуальным подходом к каждому мирянину и исходя из психологии личности. По этой вере, человек должен создавать свою семью и себе подобное продолжение, а с этим и новый мир как единую формацию всех людей планеты. Семья любви как божественное начало новой созидающей жизни должна сохраняться святым духом любви.

Тут он услышал крики: «Браво!» «Браво!», и он почувствовал, что это кричит его драгоценный друг.

– Кто ты, с криками «браво»?

– Я истина, которую ты ищешь.

Он сделал несколько шагов навстречу к ней.

– Куда ты идешь, слепец, не делай последний шаг, – услышал он вновь голоса фантомов над собой. – Там пропасть с бездной, упадешь и не дойдешь, и лишишь нас удовольствия воздания тебе кары.

Однако он пошел и тут почувствовал, что невидимый меч отрубил ему голову, но она по-прежнему осталась на голове и словно снова приросла к шее.

– За что? За что?! – вырвалось из его уст, и свеча в его руках превратилась в костер. – Да пребудет сила любови и перенесет меня через бездну, – стал вопрошать он, будто обращаясь к своей внутренней божьей силе, и сделал следующий шаг в бездну.

– Это неубиваемый человек Бескимето, – закричали фантомы над головой. – Эти люди могут жить и без головы и даже пожертвовать ей ради своей мечты. Мы думали, что если отделить его мозги от души, то можно вылечить ее и управлять ей, а голова снова приросла. Таких людей убить нельзя, так как они берут жизни силу от любви, а убить любовь – значит убить бога.

– Да, это какие-то чудеса, – воскликнули судьи, – но он никогда не дойдет и найдет истины и в свой храм ни священников, ни духов своей веры, которые бы могли заботиться не только о любви между мужчиной и женщиной, но и о любви между детьми и их родителями, с поклонением духу любви.

– Тогда и общество начнет вымирать и разлагаться. Кто же будет следить за формированием любовных отношений и качественным демографическим приростом населения, если его религия любви – это блеф его фантазии? – опять вопрошали фантомы.

– Ныне ученые земли предполагают наличие единого энергетического поля земли, значит, надо полагать наличие единой созидающей энергии как святого созидающего поля, под которым можно предполагать силу любви как ее бога, – в раздумьях стали молвить судьи меж собой, – но это не его ума дело.

Даже если переход неорганической душевной материи в органическую возможен, то не может происходить без тайны стяжания, святого духа. Вот тут за это его можно было бы и судить, но пусть этим занимается теперь его совесть, если она не погибнет с ним в бездне. Он уж в нее шагнул. Ведь по Писанию, при сотворении человека из плоти земной Он вдохнул им вселенскую суть жизни, и у человека появилась душа, которую мы сотворили из совести. Нет совести – нет души. В своем моменте истины он хочет сказать, что душа может превращаться в тело. Это абсурдно. Душа является частичкой единого энергетического поля звездной вселенной. Потому расположение звезд на небе определяет дух человека. Не все благополучно, видно, с его душой. Невидимый гороскоп звезд определяет его смысл жизни, и может, звезда его уже сгорела, а значит, и его вера сгорит. Даже по его вере его бога нет, и он хочет стать сам себе богом. Это великий грех.

– Может, его звезда загорится вновь? – вопрошал один из них.

– Звезды вновь не загораются, – отвечал другой.

– Значит, пусть превратится в другую звезду или даже распадется в созвездие.

– Нет, ждать не стоит, – опять возражал другой голос. – Созвездия, которое могло бы стать его верой и моральной обителью, пока нет, а значит, и не должно быть его.

– Ну, судьи, вы сейчас скажете, что душам требуются своя менделеевская таблица, чтобы миростроительство счастья началось от строительства души. Из дракона души никогда не сделать души тигра. Святое божественное созвездие не отпустит от себя никого. Давайте помянем его душу. Он, наверно, уже разбился? – молвили фантомы.

– Он никогда не разобьется, хотя и шагнул в бездну: в ней нет дна, будет вечно в падающем полете и погибнет от своих страданий, потому что в бездне истины нет. Лабиринт его мыслей приведет его в тупик жизни, а совесть превратит его в призрака вечности.

– Где ты? – вдруг кричит за бездной истина ему. – Не погибай!

Из бездны вырвался его глас:

– Я в бездне, и кругом темно, я вернусь все равно.

– Пусть огонь любви превратится в твою птицу мечты и поднимет тебя, или я брошусь к тебе сама.