Выкуп

Нет, – говорит Нинка, – никто не приходил. Как же, придут они. Это всё Борькины дружки, они меня, как огня, боятся. Опять, значит, деньги занимал… Всё свою «десятку» улучшает. Лучше б квартирой занялся, обормот, как заехали, без ремонта. Ну, погоди, сейчас придёт, я ему мозги-то улучшу…

Вот так вот. Попадёт мужику ни за что ни про что.

А Нурали мне: эти-то, на «Фокусе», – из ФСБ…

Да ладно, – говорю я.

Точно, – говорит Нурали. – Я их за версту чую. Ещё с Таджикистана.

А по мне так – хоть ФСБ, хоть ЦРУ, хоть чёрт с рогами. Наше дело маленькое. Мы в чужие дела не лезем, нас вся эта чертовщина-хреновина не касается. Что нам всякие загадки-отгадки? Подумаешь, невидаль. Без зарплаты сидеть – похуже будет. Наше дело – не суй нос в чужие дела. Лишь бы два раза в месяц, хоть в баксах, хоть в рублях, хоть в тугриках – отдай и не греши.

– Верно? – говорю я и снова подмигиваю сестричке. А она, бедовая, усмехается в свой платок. По-русски ни бум-бум, а когда мужик на неё эдак поглядит, – она соображает безо всякого переводу.

Я всё хочу дождаться, когда Нурали ушкандыбает куда-нибудь по своим дворницким делам. Как только Нурали за дверь, – я сразу сестричку-то на вшивость и проверю. Вон как она глазюками отсвечивает, зуб даю, – не против.

Но этот гад Нурали сидит и не трогается никуда. Он всегда такой при мне. Сидит, и сестричкин угол у него за плечом.

Ладно, будем поглядеть.

Только я новый стакан чаем наливаю, как открывается дверь и входят трое. Один такой в летах, лысый, глаза тяжёлые. И двое молодых, на голову повыше.

– Здорово, бойцы, – говорит лысый. – Пункт охраны?

И смотрит на комп. Мы с Нурали молчим.

– А хозяин где? – спрашивает лысый.

– Какой хозяин? – говорю я.

А лысый подходит и как шваркнет мне по лбу. Вроде легко так, двумя пальцами, а – больно.

– Ты, Гришка, мне ваньку-то не валяй, – ласково говорит лысый. – Отвечай быстро и по делу. Дмитрий Анатольевич у нас где?

Мы с Нурали переглядываемся, и я говорю:

– Он нам не докладает.

– Понятно, – кивает лысый. – Ладно, пойдём наверх. А ты, – говорит он Нурали, – не вздумай с нами шутить. А то отправишься в свою узбекию по кусочкам.

Один из молодых стоит над компом, стучит по клавишам.

– Камера на лестничной площадке, – говорит он.

– Ты здесь, – велит ему лысый. – Диск потом сними.

Он кивает мне, и мы с ним и со вторым из молодых идём наверх.

Там я отдаю им ключи, и молодой начинает шмонать квартиру. Забирает все бумаги и блокноты, открывает Димкин комп и снимает оттуда какие-то детали.

Я сижу в углу на стуле и думаю, что тогда и с моего компа, что у меня стоит, тоже надо снимать… Но меня ведь не спрашивают, чего я буду вылезать. Вот и помалкиваю. Сижу и что-то мне подсказывает: копец приходит моей работе не бей лежачего за пять долларов в час.

Потом лысый требует рассказать про наши с Нурали обязанности. Я всё выкладываю, потому что шутки плохи. А мне что – больше всех надо? Но про мой комп он опять не спрашивает, ну и ладно.

Потом у лысого телефон трещит.

– По Садовому в сторону Сухаревки? – говорит он. – Ну, значит, скоро будет.

Потом он сам звонит кому-то:

– Пятнадцать-двадцать минут… Хорошо, ждём.

И велит мне отправляться на кухню, сделать кофейку.

И я иду. А чего? – против лома нет приёма.

Журналист. Честная рука

Я унюхиваю чужие сигареты ещё на лестничной площадке.

Вот, – думаю, – Гришка, сволочь, совершенно обнаглел. Уже в моей квартире свою дрянь курит.

Но дрянь курили совсем другие гости.

Главный из них – наголо бритый мужичок с цепкими глазами – сидит в моём кресле, по-хозяйски так устроился.

Второй, бугай, сразу оказывается у меня за спиной.

– И ты здесь, – киваю я Гришке. Он стоит в дверях кухни, вертит в пальцах кофейную банку, рожа – виноватая.

– Сделай и мне, – говорю я ему. – Кофе…

Обритый сидит в той же позе и тянет свою гадость.

– Позвольте предложить вам стул, – говорю я и тянусь за стулом. Но бугай тотчас перехватывает мою руку.

– А вы не из пугливых, – говорит обритый. – За стул спасибо. Но я лучше здесь, в центре событий. А вот вы можете присесть. Нам будет удобней разговаривать.

– Что вам угодно? – спрашиваю я. – И кто вы такой?

Обритый делает знак, и бугай отпускает мою руку.

– Зачем вы ездили в Шарм? – спрашивает обритый.

– А вам какое дело? – отвечаю я.

Из кухни выглядывает Гришка.

– Вам сюда подать?.. – говорит он не своим голосом. – Или?