Обреченные на любовь

– Что? Что случилось? – Борис, кажется, совсем позабыл где находится, по-прежнему ничего не понимая.

– Да заткнись ты! – угрожающий шепот Николая все же подействовал на Бориса и тот замолчал. – И не храпи, сука!

От удивления глаза Бориса широко раскрылись.

– Я? Я храпел? – Николай едва разобрал еле слышный голос Бориса.

– Ты!

Борис хотел что-то ответить, но их разговор был грубо прерван все тем же обладателем голоса с характерным акцентом. Они замолчали. Дневальный собрал разбросанные кругом сапоги и вернул хозяевам.

Несмотря на неожиданную и ошеломительную новость о храпе, Борис вскоре заснул. Просто он был пьян. И снова захрапел. Но его друг был на чеку. Едва только его товарищ попытался огласить помещение могучим звуком, Колька тут же треснул его по лбу. Раз, другой. Борис открыл глаза. И разглядел прямо у своего носа кулак верного товарища.

– Ты… – Борис хотел возмутиться, но Колька зажал ему рот. Несмотря на хмель в голове, Борис все же сообразил, что, по всей видимости, снова храпел. Он перевернулся на другой бок и вскоре вновь оказался в объятиях Морфея.

Какое-то время кругом было тихо. Лишь дембеля, разбуженные Борисом, негромко беседовали между собой. И тут снова раздалось могучее храпение. И вновь Колька проделал все то же самое, что и несколько минут назад. Борис перевернулся на другой бок, лицом к Николаю. Несколько секунд друзья молча смотрели друг на друга. Потом закрыли глаза и уснули. Точнее, уснул только Борис, Колька же по-прежнему был настороже. Лежа с закрытыми глазами, он чутко прислушивался к дыханию своего друга. Тот мирно спал, и, кажется, не делал никаких попыток захрапеть. Вскоре и Николай погрузился в глубокий сон.

Колька, как и Борис, был парнем провинциальным. Они были земляками, родом из одной области. Но если Борис вырос в городке, пусть и небольшом, то Колька до службы в армии проживал в самой настоящей деревне. Небольшая серебристая речка; заливные луга, заросшие высокой сочной травой; лес, манящий своей тенью в жаркие летние дни, и полумраком в дни пасмурные – все это было родным и знакомым для Николая. И в эту первую по-настоящему армейскую ночь, нашему герою снилась тихая речка, стоя на берегу которой, среди зарослей плакучих ив, он с друзьями, крепко сжимая самодельные удочки, надеялся выловить самую большую рыбу, когда-либо водившуюся в тихой и удивительно чистой воде. Солнце взошло только наполовину, окропив красными каплями зеленые листья высоченных тополей, росших вдоль крутого противоположного берега. Над рекой поднимался пар. Вода в такое время бывала удивительно теплой.

Кто-то из ребят незаметно подкрался к Кольке, стоявшему у самой воды, и легонько толкнул его в спину. Толчок был не сильным, но мальчик, не ожидавший ничего подобного, принялся размахивать руками, пытаясь сохранить равновесие и не упасть в реку. Колька согнулся пополам, наклонившись туловищем над водой, а ногами пытаясь удержаться на земле. Ему это почти удалось, но легкий пинок в мягкую часть тела, располагавшуюся чуть пониже спины, свел на нет все его героические усилия, и он полетел в реку вниз головой. Еще секунда и его жесткие темные волосы коснулись воды… И тут он больно стукнулся головой об пол, оказавшись под перевернутой железной кроватью. От боли Колька проснулся, правда, еще не соображая где он находится и что с ним вообще происходит. Над казармой снова разносился храп, по нашему мнению, достойный того, чтобы оказаться в книге рекордов Гиннеса.

– Черт, мы не того перевернули – услышал он над собой чей-то незнакомый голос.

– Да? Ха-ха-ха… Ну ничего, сейчас и этого скинем.

Секунду спустя Борис, также больно стукнувшись головой, как и его ни в чем не повинный товарищ, распластался рядом со своим другом. Ничего не понимая, Борис попытался вскочить, но запутался в одеяле и простыне и сильно ударился коленом о металлический каркас железной сетки, на которой он еще несколько секунд назад так сладко спал, и так отвратительно (так, во всяком случае, казалось окружающим) храпел. От боли Борис вскрикнул и выругался.

– Так тебе и надо, салага! – услышал он голос где-то над собой, не видя, однако, говорившего, потому что все еще никак не мог выбраться из злополучной простыни. Прокопошившись еще какое-то время, наши герои сумели, наконец, выбраться из-под кроватей. Поднявшись, они увидели вокруг себя несколько старослужащих, которые с ухмылками наблюдали за происходящим.

– Вот салаги, – заговорил один из дембелей, – не успели у нас прописаться, а уже борзеют. Запомните, «духи», здесь можно храпеть только «дедушкам» и дембелям. Если еще раз услышим храп, будете спать в туалете. Ясно? – провинившиеся кивнули. – И это только потому, что вы сегодня здесь первый день. В дельнейшем с храпом будем бороться с помощью бессонницы и уборки в туалете. А теперь спать.

Наши герои застелили кровати и легли. Борис был во хмелю, поэтому не сильно переживал от перспективы ночевать в туалете, а посему заснул довольно быстро. Колька же себе такой роскоши позволить не мог. Его мало привлекала возможность провести ночь рядом с унитазами, ощущая при этом сногсшибательный аромат. Поэтому, он решил быть начеку.

Борис пока вел себя смирно, и не делал попыток захрапеть. Вдруг он стал переворачиваться и засопел. Николай уже собрался треснуть его по физиономии, но тот – как будто почувствовав, что ему сейчас может достаться – приоткрыл рот и задышал тихо и спокойно. Колька даже пожалел, что Борис не захрапел. Тогда ему представилась бы возможность выместить накопившуюся злость, и треснуть Бориса по лбу что было сил. Колька был очень зол на своего верного товарища. За полгода, проведенные в учебной части, ребята подружились и стали настоящими друзьями, что называется «не разлей вода». Они всегда и везде были вместе. Делились радостями и горестями, готовы были отдать друг другу последнюю копейку, поделиться последним куском хлеба. Но разве друзья не могут рассердиться друг на друга? разве у них не может быть споров? разве не могут они, в конце концов, немного повздорить? или даже подраться? Собственно драка и положила начало дружбе между Николаем и Борисом.

Однажды – это было еще в начале службы – они находились в наряде по кухне. Одному из них нужно было начистить несколько мешков картошки, а другому перемыть гору железных мисок. Кому что делать им пришлось распределять самим. Вот тут-то у них и возник спор. Николай предложил Борису идти мыть посуду, а сам направился чистить картошку. Причем сделал это в приказном порядке. Борису это не понравилось. Ему вовсе не претило мыть посуду, но ему было неприятно оказаться подчиненным у человека, равного ему по статусу и сроку службы. Борис остановил Кольку и предложил ему самому отправиться мыть посуду, а сам пошел чистить картошку. Тут уже взыграла гордость у Николая, и он решил во что бы то ни стало пойти на чистку картофеля.

Между ребятами завязалась словесная перепалка, которая (что вполне логично) переросла в драку. Парни были примерно одинакового роста и одинакового телосложения. Борис, пожалуй, был немного сильнее физически, но Колька оказался проворнее и шустрее, что вполне компенсировало недостаток в силе. Драка продолжалась недолго, и драчунов довольно быстро разняли. Но они успели нанести друг другу существенные раны. У Бориса была разбита бровь, и его правый глаз буквально заливало кровью. Впрочем, кровь вскоре была остановлена. У Кольки же под левым глазом красовался кровоподтек, который через несколько часов грозил превратиться в огромный синяк (что вскоре и случилось).

Несмотря на полученные повреждения, ребята продолжили нести почетную и трудную службу в окружении гор железных мисок и ложек. Чтобы никому не было обидно, старший по кухне поставил обоих забияк мыть посуду. Общий труд сближает людей. Борис с Николаем разговорились и вскоре уже вместе смеялись над полученными ранениями. Так было положено начало их дружбе.

В «учебке» (так сокращенно называлась учебная часть) все знали об их дружбе. И при распределении по боевым частям, командир взвода, в котором служили наши герои, пошел навстречу ребятам – просившим направить их в одну часть – и отправил их продолжать службу совместно.

Так вот, у Николая сейчас прямо-таки чесались руки от желания как следует огреть своего лучшего друга по его довольно широкому, блестящему в свете уличных фонарей, лбу. Но Борис, словно почувствовав, что его ждут неприятности в случае возобновления не совсем приятных звуков, не храпел. Вскоре и Колька провалился в глубокий, но, как оказалось, очень короткий сон.

Ровно в шесть утра по казарме разнеслась команда «подъём»! С этого утра у наших героев началась настоящая армейская жизнь. Жизнь полная трудностей и забот; жизнь нелегкая и беспокойная; жизнь полная горестей, но и не лишенная радостей; жизнь интересная и веселая (ну, может не очень веселая, но не лишенная юмора). За оставшиеся полтора года службы в их нелегкой солдатской судьбе было много чего. Однако, наши доблестные защитники отечества с честью прошли этот трудный, я бы даже сказал, тернистый путь. Путь, пройдя который, мальчики превращаются в мужчин. Путь, на котором от них уходит детство. Путь, который неизменно приводит во взрослую жизнь. Путь, в конце которого (конечно, не все и не всегда), начинают понимать ценность дружбы, ценность человеческих отношений, ценность отношений родственных, начинают ценить и понимать своих родителей. Словом, они становятся настоящими людьми. Не будем утруждать наших читателей рассказами о трудной, но веселой и познавательной армейской жизни. Скажем лишь, что Николай и Борис, отдав долг родине, с определенным жизненным опытом, благополучно вернулись домой. Где с радостью и слезами на глазах были встречены своими многочисленными родными и близкими.

Глава 9

Весна была в самом разгаре, когда синий околыш фуражки мелькнул в окне плацкартного вагона и вскоре появился на перроне железнодорожной станции. Эта фуражка, как вы, наверное, догадались, принадлежала Борису, который легкой и уверенной походкой прошагал мимо встречающих и провожающих людей, толпившихся на перроне. Высокий и статный парень в военной форме, плотно и красиво прилегавшей к его мускулистому телу, не мог не привлечь внимание окружающих. Девушки и женщины провожали нашего героя восхищенными взглядами, мужчины одобрительно и подбадривающе улыбались, вспоминая свои, для кого-то далекие, для кого-то не очень, армейские годы.

Железнодорожная станция родного городка Бориса была небольшой. Через нее проходило лишь четыре основных пути, и несколько вспомогательных, служивших для маневрирования станционных тепловозов, отцеплявших вагоны от составов и развозивших их для загрузки и выгрузки. Перронов же было два, основной, непосредственно у станции, и, соответственно у первого пути, и вспомогательный, находившийся между третьим и четвертым путями. Поезд, на котором прибыл Борис, остановился на четвертом пути, и Борис вышел на второй перрон. Довольно широкая тропинка, выложенная из деревянных шпал, соединяла два перрона. Само собой, шпалы не могли быть уложены идеально ровно, к тому же они были сильно изношены и между ними нередко пролегала широкая щель, в которую с легкостью могла провалиться человеческая нога. Но это мало волновало путейское начальство, которое было обязано содержать дорожку в надлежащем виде.

Борис был парнем внимательным, и шагая с высоко поднятой головой, не забывал поглядывать под ноги, дабы не угодить в одну из вышеупомянутых щелей. Он заметил, как навстречу ему, от основного перрона, двинулась высокая стройная девушка. Она смело ступила на деревянную тропинку из шпал и уверенным шагом направилась к стоявшему поезду. До нее было метров тридцать, и ее черты, как показалось Борису, кого-то напоминали. Что-то неуловимое, но до боли знакомое… Расстояние между молодыми людьми сокращалось и по мере их сближения, Борис все явственней различал ее черты. До нее оставалось лишь несколько метров, и вот, наконец, Бориса осенило. Это была Маша! Та самая девочка, за которую несколько лет назад наш парень героически заступился. Она выросла и превратилась в самую настоящую красавицу, каких еще надо поискать.

Маша, еще стоя на перроне, тоже обратила внимание на высокого парня в военной форме. Она пригляделась внимательней и почти сразу узнала Бориса. Узнала даже не глазами, а женской интуицией. В этот день к ним должна была приехать ее родная тетя. Мама нашей героини не смогла лично приехать к поезду, и поэтому Маша отправилась встречать любимую тетю в одиночестве. Так случилось, что Борис и тетя Галя (так звали родственницу Марии), почти одновременно ступили на дорожку из шпал. Маша стремительно приближалась к ним, еще даже не решив, кого же первого надо обнять и расцеловать. За нее все решил Его Величество Случай.

Девушки – натуры более романтичные и ветреные, нежели представители сильного пола. Иногда их разум отрывается от действительности. Вот и Маша, взволнованная предстоящей встречей, не заметила просвет между шпал. Возможно, этому способствовало яркое весеннее солнце, светившее почти прямо в лицо нашей красавице. Так или иначе, но ее левая нога провалилась в щель и, вскрикнув, она полетела прямо на лежавшие перед ней старые деревянные шпалы. Еще секунда, и она со всего маху непременно ударилась бы головой о деревянную тропинку, но Борис среагировал молниеносно. Бросив чемодан, он кинулся ей навстречу и поймал ее у самой земли. Молодой человек успел схватить ее за плечи и тем самым если не спас ей жизнь, то, во всяком случае, уберег ее прекрасное лицо от ссадин и синяков, имеющих дурную привычку появляться в самых неподходящих для этого местах (если случается неудачное столкновение некоторых частей человеческого тела с какими-либо твердыми предметами).

Тетя Галя лишь ойкнула от неожиданности, всплеснула руками и выронила сумку, которая, стукнувшись о шпалы, издала глухой металлический звук, напомнивший звук консервов в жестяных банках. Борис тем временем поднял Машу и помог ей освободить ногу.

– Не успел я приехать в родные места, а девушки уже сами падают к моим ногам, – зеленовато-карие глаза Бориса озорно блестели, когда он произнес эти слова.

– Ах ты… – девушка не нашлась что ответить, и, засмеявшись, обняла своего давнего друга.

Борис крепко прижал девушку к себе и некоторое время не отпускал, наслаждаясь близостью девичьего тела, источавшего аромат юности и свежести.

– Борька, черт, отпусти, – Маша сделала попытку отстраниться. Но сделала она это с неохотой, потому как ей тоже было приятно ощутить крепкое мужское плечо. Да и проходившие мимо девушки завистливо поглядывали в их сторону.

– Молодой человек, имейте совесть, – раздался женский голос, принадлежавший Машиной тете, которая уже пришла в себя и решила, что объятия продолжаются несколько дольше, чем позволяют рамки приличия. – Я благодарна вам за то, что вы помогли моей племяннице не упасть, но дайте же и мне, наконец, ее обнять.

– О, простите, я не знал, что она ваша племянница, – Борис разжал объятия и отпустил девушку.

Родственницы обнялись и расцеловались. Пока они выражали свои родственные чувства, Борис внимательно пригляделся к Марии. Последний раз они виделись два года назад, когда его провожали в армию. Тогда ей было семнадцать. Она была прелестным, еще не раскрывшимся бутоном, только-только начинавшим созревать райским плодом с персиковой кожей, сочными клубничными губами и глазами–озерами, грозившими поглотить своим бездонным озорным омутом, завораживающим и притягивающим некой тайной, скрытой в синей глубине. Теперь она изменилась.

Он увидел девушку повзрослевшую. Бутон раскрылся в полной мере и предстал во всей своей неописуемой красоте. Легкое ситцевое платье облегало прекрасное тело, тонкий поясок вокруг талии подчеркивал великолепную фигуру. Высокая грудь, тонкая шея, красивое лицо, стройные ноги, выглядывавшие из-под платья, все это было восхитительно и достойно кисти великих итальянских мастеров эпохи возрождения. Борис любовался своей подругой и наслаждался ее красотой.

– Борька, ты такой красивый, – обратилась к нему Маша, вырвавшись из объятий своей горячо любимой тети. Она протянула руку и погладила солдатскую парадную форму.

– Ну, ты тоже ничего, – он притворно-придирчиво оглядел девушку с головы до ног.

– Ничего??? И это все, что ты можешь сказать? – Маша сжала пальцы в кулачки, смешно подбоченилась и грозно глянула на этого наглеца. Поза вышла уморительно смешной. Борис от души захохотал. Девушка попыталась сдержать себя и не рассмеяться вслед за Борисом. Это ей удалось. Но лишь на несколько секунд. Затем она рассмеялась. Да так заливисто и заразительно, что проходившие мимо люди едва сдерживались, чтобы не засмеяться вместе с этой очаровательной парой. Тетя Галя сначала недоуменно глядела на молодых людей, но потом тоже рассмеялась, правда, не так громко и заразительно, как два этих юных создания.

– Хорошо, хорошо, – сдался, смеясь, Борис. – Ты прекрасна, спору нет… – процитировал он слова из известной сказки.

– То-то же, – Маша погрозила Борису пальцем.

Затем Борис взял сумку тети Гали и помог им с Машей добраться до автобуса. Договорившись о встрече, наш доблестный герой посадил барышень в автобус и отправился домой.

Трудно описать долгожданную встречу родных людей. Особенно – встречу матери и сына. Что может быть трогательней? Что еще может так тронуть человеческую душу, как слезы матери? Даже если это слезы радости. Даже если это слезы восторженной души.

Борис открыл знакомую калитку и вошел во двор. Старый пес по кличке Пират выскочил из конуры, находившейся чуть в стороне от дома, радостно завизжал и завилял хвостом, узнав своего доброго хозяина. Борис хотел подойти к собаке, но тут на пороге появилась Валентина Сергеевна. Женщина внимательно смотрела на Бориса, но не узнавала его. Валентина Сергеевна видела только высокого мужчину в военной форме, но лица разглядеть не могла. Но разве материнское сердце может не почувствовать присутствие родного дитя? Разве может оно не ощутить приближение частички себя?

– Сынок… – выдохнула Валентина Сергеевна и опустилась на порог. Борис кинулся к матери.

– Мама, мама, ну что ты! – вскрикнул он, подбегая к матери и хватая ее за руки. – Мамочка, милая, – Борис опустился на колени и обнял внезапно ослабевшую женщину. Он сильно за нее испугался. Молодому мужчине вдруг вспомнился отец, много лет назад внезапно упавший на землю, и уже никогда более с нее не поднявшийся. От избытка чувств, он так сильно прижал маму к себе, что едва не задушил ее в своих объятиях. Наконец, он опомнился.

– Мамочка, милая, – повторил он, раскрывая объятия и заглядывая женщине в лицо, – с тобой все в порядке? – Борис принялся целовать свою горячо любимую маму.