Цикличность

– Ну, хотя бы, потому что это моя земля. И без моего ведома на ней ничего не происходит. – Спокойно сказал человек, оборачиваясь наконец к столу.

На секунду передо мной предстало лицо, которое я часто видел на портретах по всей стране. Этот профиль отчеканен на монетах среднего достоинства, а его громадная статуя возвышается над рыночной площадью в Столице. Деандир, барон Утейла и Металлической долины. Никогда не видел его вживую, но это был он, сомневаться не приходилось.

– Вы тот, кого все называют «господином»? – вскрикнул я.

– Нет. – Раздался вдруг голос из-за моего плеча.

Откуда этот голос? Я резко оглянулся, но никого не увидел. Никак не мог понять, кому принадлежит этот голос, он словно доносится отовсюду.

– «Господином» здесь почему-то зовут меня. – Вновь сказала пустота, только теперь я, по моему мнению, смотрел прямо на источник звука, но все равно никого не видел.

И тут меня, наконец, осенило. От этой догадки кровь застучала в висках, а ноги стали ватными.

– Ольберт Невидимый?!

– Все верно. А теперь позвольте я, наконец, объясню, почему вы так важны для нас.

17. Исан

«Зимой 824 года Столица стояла с закрытыми воротами. Это была самая странная осада в истории твердыни. Ибо вокруг города не стояли войска противника, изнуряющие штурмы и постоянные обстрелы не досаждали жителям, а гарнизон города нес вполне рутинную службу. Дело в том, что в самом начале зимы страшный пожар уничтожил город под названием Скопица, что расположен на тракте, ведущем в сторону Утейла. Скопица находилась в тридцати верстах от Столицы и славилась своими кузнечными мастерскими. Город находился в столичном округе и посему налоги на дома жители Скопицы платили такие же, как в Столице, что привело к тому, что Скопица представляла собой компактный и тесный город, ставший домом многим знаменитым мастерам. Они первыми встречали обозы с рудой из Металлической долины и изготавливали из нее самое качественной оружие. Оружие с особым клеймом, которым отмечены изделия из Скопицы, ценится по сей день. Но той зимой города мастеров не стало. За одну ночь город сгорел дотла. Жители Скорпицы разбежались по ближайшим подлескам и в лютый холод многие не смогли дойти до ближайших деревень. А, ближе к торжествам, из лесов начали выходить сухие. Все те, кто не перенес невзгоду, отправились привычным при жизни маршрутом – к Столице. Столица простояла с закрытыми воротами до самой весны. Гарнизоны двух крепостей – Итильена, пятнадцать верст на юго-восток от Столицы, и Остларда, десять верст на запад, всю зиму прочищали окружные леса от сухих. Тогда как столичная армия каждую неделю очищала окраины города от дошедших-таки дотуда сухих. Весной ворота города вновь открыли, а Скопица так и не была восттановлена, тракт ныне обходит ее стороной»

Макс Рутс «История Столицы 800-850г.г.»

863 год со дня Возрождения. Территория в ведомстве Харесского лесничества. Не именована.

Ненавижу клириков. Возможно, чересчур грубо. Но есть за что, поверьте. Заносчивые, постоянно лезущие со своими советами и поучениями дураки. Они привыкали разговаривать в повелительном тоне со своими малограмотными больными, которые буквально ловили каждое их слово, и вскоре они уже разговаривали в таком тоне даже с самыми искусными коллегами-чудотворцами. И это при том, что все знали о том, что клириками становятся те чудотворцы, кто не очень-то преуспевал в чудесах.

Разумеется, сама мастер медицины – Таблира, была великим чудотворцем, что нашла призвание в помощи другим. Великая женщина, что всегда была словно мать для любого страждущего. Столп и опора Столицы. Если требуется, засучив рукава, лезть в очаг эпидемии или ставить на ноги тяжелораненых по локоть в крови она будет там. Но таких, как она – меньшинство. Большинство чудотворцев, служивших клириками, были лишь жалкой тенью их мастера. Когда начинаются серьезные проблемы, они всегда бегут первыми, да так что сверкают пятки.

Однако, сейчас я бы расцеловал ноги любому из них. Чертова стрела! Прямо в бедро, немного выше колена. Наконечник глубоко в ноге, никак не вытащить. Два раза я пытался выдернуть стрелу, но оба раза я терял сознание раньше, чем она поддавалась. Верное дело, она зацепилась за кость. На второй попытке я пытался обезболить бедро при помощи чудес. Но чудеса клириков такие же, как они сами – изменчивые и непостоянные. Когда применяешь их на самом себе нельзя предсказать полученный эффект. Только используя эти чудеса на ком-то другом, результат получается в полной мере достаточным. В целом, конечно, получилось, но боль я все равно чувствовал и довольно сильную, а стрела так и не поддалась.

Я всегда считал себя как минимум неплохим чудотворцем. И любую рану я смогу заживить без особых усилий. Но грош цена моей уверенности, ведь я даже не сумел вытащить стрелу из собственного бедра. В придачу нога совершенно онемела и отнялась из-за сотворенного над ней чуда. Возможность пролежать пару часов на смеси снега и грязи, на которые я предварительно накидал лапника, что может быть лучше? Зато хотя бы смог спокойно подумать, привести мысли в порядок.

Итак, нет никакого смысла заживлять рану с торчащей в ней стрелой. Эта мысль продиктована паникой, сразу откидываем ее. Мне нужна помощь. Очевидно. Подойдет любой человек, у кого достаточно сил, чтобы выдрать эту стрелу. Дальше я уж как-нибудь справлюсь сам. Но местные жители вполне однозначно пытались меня убить. Вряд ли в какой из ближайших деревень мне согласятся помочь. Даже за деньги. Скорее вывесят на столбе возле подъездной дороги, так и буду висеть хорошо промороженным трупом со стрелой в ноге.

Знаете, судьба – очень ироничная леди. Несколько лет назад на повозку, в которой я ехал, напали грабители. И знаете что произошло? Мне в бедро угодила стрела. Почти в то же место, только в другое бедро. Видимо судьба решила, что два симметричных шрама на ногах мне очень идут. Это действительно забавно, но, пожалуй, посмеюсь я над этим как-нибудь потом.

До сего дня я, разумеется, слышал о том, что иногда северяне организованно нападают на отряды «белых». Но такие истории ходят среди чудотворцев на уровне баек и относятся к ним не серьезней чем к детским сказкам про похитителей снов. Те из братьев, кто всю жизнь провел на севере, откровенно смеются над такими историями. Можно встретить одного враждебно настроенного человека. Иногда нарваться на плохо организованную банду. Но угодить в хорошо спланированную ловушку, устроенную доброй сотней человек – такого еще не случалось. По крайней мере, не было задокументировано.

И, коротко сказать о моем везении может то, что это случилось именно со мной. Мне не померещилось, все произошедшее было вполне реально, вон даже сувенир остался. Я потрогал оперение стрелы и поморщился от боли.

Во время нападения мне чудом хватило сноровки отползти в кусты у дороги незамеченным, затем я кубарем скатился в овраг и уже по нему, по уши в грязи скрылся от нападавших. К счастью, по моему следу никого не пустили, по крайней мере я очень на это надеюсь.

Последнее что я увидел, когда падал в овраг, это то, как на Джесса спустили собаку. Жалко парня. Я старался держаться с ним отстраненно, но почему-то беспокоился из-за этого ходячего недоразумения.

Весь наш отряд был перебит буквально за пару минут. А ведь это – вполне боеспособные люди. Но думаю, что теперь я единственный участник похода что увидел начало нового дня. Да и то, прямо сказать, шансы мои невелики. Если ночами от холода и сырости, я еще смогу отгородиться чудесами, то голод, жажда и рана со временем доконают меня практически наверняка. Думаю, поэтому за мной и не отправили погоню, мол, пускай помучается, все равно ведь умрет, это же север.

Но мне совсем не хочется глупо замерзнуть в лесу. Я столько раз бывал в передрягах, что умереть вот так было бы просто обидно. Поэтому для начала мне нужен план действий. Мне нужна помощь, но в пределах долины ее не просто найти. Даже если переодеться, то по моему лицу ясно видно, к какой категории людей я отношусь. Особенно сильно это стало заметно, после того как Веллес отправился в Кошмар. Поэтому для меня есть только два пути, либо попытаться подняться из долины назад к Митарру, либо пойди дальше на север к равнине. Там на перепутье стоит довольно крупный город – Харрес. Смею надеяться, что там мне помогут, а не казнят. Во всяком случае, не сразу.

Тут стоит осознать, что оба варианта выглядят не очень хорошо. Судя по лаю собак, который мы услышали задолго до того как нас могли бы заметить из деревни, нападавшим кто-то загодя сообщил, что в долину спускаются «белые». Может «торговцы», которых мы встретили в пути, на самом деле оказались передовым отрядом. Хотя нет. Старуха, пытавшаяся продать Джессу соленые грибы за круглую сумму, вряд ли являлась участником облавы.

Скорее у напавшего на нас отряда был выставлен дозор, а мы его просто прохлопали. Тут уж вопрос компетенции нашего отряда. В любом случае, они узнают, что наверх поднимается одинокий и хромой путник в грязной белой накидке. Да и сам подъем к Митарру пешком – то еще испытание. Тяжелая дорога, плюс к тому в горах резко падает температура, ведь это здесь в долине уже чувствуется весна, а в горы она явно не заглянет ближайший месяц.

А значит надо идти на север. Максимально огибая все дороги и деревни. Сразу после небольшой горной гряды, которую я сейчас видел сквозь голые деревья, начинается большая равнина, и десятки дорог расходятся по ней из одной точки. Из довольно большого города под названием Харрес, что стоит прямо этой на развилке. Там все путники обычно отдыхают по постоялым дворам, перед тем как разбрестись по всему «благодатному» северу. Самый высокий шанс спастись – добрести лесами до города незамеченным. В больших городах на распутье дорог всегда много людей, которым плевать «белый» ты или «розовый в крапинку». Ведь чем больше город, тем слабее моральные скрепы его жителей. Ведь власть и политика где-то там, а кошелек здесь, за пазухой. Именно там и стоит искать помощь.

И, если я правильно установил свое местоположение, то путь до Харреса я вполне могу одолеть даже с моим ранением. План хороший, но не без изъянов. Дорога более легкая, чем на юг, но куда более дальняя. И да, в Харресе меня хотя бы спросят, зачем я пришел, а потом уж повесят. Но все-таки могут повесить. Вероятность есть. Но ничего лучше я себе предложить не могу.

В какой-то момент моего отряда хватятся в Столице и в Митарре. Начнут разбираться. Узнают о нападении. И тут начнется грандиозное шествие. Ведь создан опасный прецедент, пора принять решительные меры. И столичные генералы вышлют сюда свою бравую дружину. Те прискачут в сверкающих доспехах, под красивыми знаменами и без труда вычистят тут всех, кто за последние пятьдесят лет хотя бы обмолвился плохим словом о «белых». Но есть у всего этого существенный недостаток. Это будет ближе к осени, то есть через несколько месяцев. Я за это время уже превращусь в немного подпорченный труп бережно укрытый желтой листвой.

А теперь вперед, Исан. Обломать стрелу около раны, чтобы не мешала. Все равно вытащить я ее не могу. Ага, именно так. Терпи! Терпи! А потом хорошим, бодрым шагом хромаем по лесу и надеемся набрести на речку или хотя бы ручеек. Ибо очень сильно хочется пить!? И с каждым часом все труднее вытеснять мысли о жажде из головы. Еще и смешанный с грязью снег лежит кругом и дразнит незадачливого путника. Но такие случаи входят в базовую подготовку членов Братства. И я помню, что нельзя есть снег просто так – во рту появятся язвы и будут очень неприятно болеть. Да и простыть так – плевое дело. Была бы у меня фляга, тогда была мне радость. Набил ее снегом, сунул за пазуху, и через час у тебя треть фляги воды. Но фляга осталась в седельной сумке, как и все мое имущество, кроме посоха, который я, отработанным годами движением успел схватить, пока падал с лошади. Только благодаря ему я могу еще вполне сносно передвигаться. Нет-нет, тут дело вовсе не в чудесах, а в том, что он замечательная опора.

Шаг, опереться на посох, еще шаг. Ладно, вроде идти можно. Вокруг меня дикий лес, под ногами подтаявший, рыхлый снег. И где-то недалеко бродит целый отряд людей, что жаждет моей смерти. Пожалуй, в такой переплет мне попадать, еще не доводилось.

18. Джесс

«После свержения Старого Короля чудотворцы далеко не сразу установили полный контроль над всеми землями. В отдаленных районах востока на протяжении двух лет даже не знали, что король свергнут. Но гарнизон одной крепости был прекрасно осведомлен, что короля больше нет, и при этом они отказывались преклонить колено перед новыми правителями страны. То была крепость Бретей в десяти верстах на запад от Столицы, а командовал ей лорд Кристофер Остлард. Они полностью перекрыли западный тракт, ведущий в Терриал и практический без запасов провианта, готовились принять осаду со стороны войск чудотворцев. Бретей простоял в плотной осаде восемнадцать месяцев, страшно представить, что пережили осажденные вообще без снабжения и поддержки извне. Да, войска чудотворцев довольно быстро организовали объезд Бретея, и тракт на запад вновь был доступен для проезда. Но крепость не сдавалась, пускай у нее и не осталось рычагов давления на Столицу. Холодным зимним утром войска Столицы в очередной раз попытались взять крепость штурмом. Они, как всегда, встретили отчаянное и грамотное сопротивление. Их поливали маслом, старалась закидать камнями, и деморализовали, запуская из баллист привязанные к стрелам трупы. Штурм захлебнулся, как и три раза до этого и столичные войска отступили. И тогда из крепости к осаждающим вышли Остлард и не более пятнадцати его солдат. Остлард объявил, что штурм они отбили именно таким количеством солдат и готовы стоять на смерть, но он не готов больше жертвовать своими людьми и сдается. С этими словами он отдал свой меч одному из своих людей и был им тут же обезглавлен. Вошедшие в город войска были поражены тем, что их полтора года сдерживали не более ста человек, большинство из которых не погибли в бою, а умерли от голода и болезней. Чудотворец Миррен так проникся подвигом солдат Остларда, что тут же распорядился переименовать крепость в честь ее последнего командира»

Нивек Огр «Твердыни столицы. Истории и легенды»

863 год со дня Возрождения. Неизвестная деревня.

– Сильно били?

С участием спросил старичок, которого, как и меня, держали взаперти. Некогда довольно крепкий, низенький дедушка обладал ярко выраженным северным говором. Сквозь редкие с проплешинами волосы на голове виднелись татуировки, а его густая и длинная длинная седая борода совсем свалялась. Сейчас он заботливо смотрел на меня своим ясным, добрым взглядом.

– Как обычно.

Я харкнул кровяным сгустком на земляной пол хлева, который ныне служил чем-то вроде тюремной камеры. От этого движения почему-то всполошились сухие, которых крепко привязали к стенам хлева. Ну, хоть зубы остались на месте и на том спасибо.

– Собаками травили? – внезапно спросил дед.

– Нет. А должны?

– Иногда бывает.

– Иногда?

– Ну, если старший их не в духе, то могут и собак привести.

Мужичок показал мне свою руку, на которой остались глубокие, плохо заживающие следы укусов. Мне и так было скверно на душе, а теперь сделалось совсем уж мрачно. Эх, надо было в Митарре оставаться! Валялся бы сейчас в теплой постели с Иррес и в ус бы не дул. Так нет, поехал на север. Раскусил план Исана, решил показать тому, что он неправ. Показал! Молодец! А зачем? Да сам не знаю. Глупая детская обида. Правду он сказал, гад, слишком много во мне человеческого

Я еще раз сплюнул на холодную землю. В этот раз в крови был какой-то подозрительный сгусток. Но, вроде не зуб. Вроде.

Сухой, привязанный ближе всего ко мне, повернулся на звук и начал «говорить». Вообще, люди потерявшие душу не могут осознанно говорить. Но их тела иногда «вспоминают» совершенные при жизни действия и произвольно повторяют их. Довольно несвежий сухой, абсолютно голый мужчина, повернувшись ко мне, издавал звуки, беспорядочно открывая и закрывая рот. В череде случайных звуков то и дело проскакивало «прости». По крайней мере, мне слышалось, что сухой произносит именно это слово.

В первый день своего заточения я даже переживал из-за судьбы этого человека. Но когда он две ночи подряд неустанно выл, то я его просто возненавидел. Вообще, как метод пыток ночлег в одном помещении с сухими был вполне действенной мерой. Ночью они непрерывно чавкали, щелкали, просили прощения, куда-то рвались, стонали. Уснуть в такой обстановке поначалу было просто невозможно. Но со временем можно привыкнуть и к такому. Гарантирую.

Нельзя привыкнуть к другому – к постоянным побоям. Особенно не зная, за что ты удостоился такой чести. Раньше я был «красным», подающим надежды чудотворцем, учеником Веллеса. Я был участником нескольких дальних экспедиций. Мне виделось вполне светлое будущее…