Цикличность

Сейчас как раз наступило то время, когда дороги на болотистом севере до перевала немного подсохли. И у ворот столицы цепью стояли десятки фургонов смельчаков, прибывших прошедшей ночью. Люди уже сидели на козлах маленьких телег и терпеливо ждали, когда страдающий жутким похмельем комендант, наконец, соизволит открыть ворота.

Сейчас для них самое злачное время. Через перевал в данный момент могут пройти только одиночки, да небольшие повозки. Но уже очень скоро дорога придет в норму и из Митарра в Столицу хлынет целая толпа северян. Они приедут покупать, продавать, навещать, поздравлять и поминать. Прямо сейчас к Харресу приближается тяжелая повозка, что только к концу весны будет здесь.

Местные лоточники в столь ранний час стремятся занять самые удачные места на пока еще пустой площади. Как только механизм ворот придет в движение, по площади сразу же пойдет громкий клич. Нестройный хор голосов начнет свою традиционную какофонию. «Рыба! Вяленая рыба», «Подковы! Плуги! Багры!», «Манфорд и сыновья, лучшие цирюльники Столицы ждут клиентов».

Но это будет позже. Сейчас они тихо раскладывают товар или готовят свои инструменты. Помимо них, еще одна категория столичных трудоголиков уже готова заступить на боевое дежурство. Прячась в тени навесов у таверн или выглядывая из-под арки уютного переулка, стоят люди, чей труд – это для кого-то отдых.

Женщины на любой вкус. От златокудрых северянок, до смуглых южанок. Они уже готовы приступить к своим обязанностям. Благоухающие, накрашенные и вызывающе одетые – эти женщины сегодня вечером будут прятать в свой тайник сумму равную той, что получает работяга за месяц работы на пашне. Взамен те, кто в пути уже не первый месяц, наконец, почувствуют домашний уют, расслабятся и отдохнут.

Среди моих знакомых есть несколько женщин подобной профессии. Да, был я грешен. Это сейчас, на закате жизни, я достаточно благочестив, но это скорее вызвано приближением блаженной старости. А ведь когда-то и я был молод, судьба так и не свела меня с женой, да и происхождение у меня далеко не самое высокое, так что я мог без страха пользоваться подобными услугами.

Кстати, одна моя ровесница, уже давно уже ушедшая на покой с данного поста, призналась однажды, что нередко мужчины с ними даже не спят. Да-да. Эти женщины как никто знали, что нужно усталому путнику. Они сытно кормили его, купали в горячей воде и массировали нежными руками усталое тело. И, когда дело подходило к кровати, частенько мужчина зарывался в теплую перину и тут же засыпал. Женщине оставалось лишь тихонько подлечь к нему и позволить себя обнять. За это я бы и сейчас заплатил, каюсь.

Я прошел мимо лотков, вдыхая непередаваемый аромат базара, состоящий из рыбы, мяса, мехов, духов и приправ. Затем направился к воротам восточного замка. Именно там располагается резиденция «белых» и именно там сейчас вкушают свой отравленный завтрак чудотворцы.

Путь в восточный замок проходил вдоль старой набережной. Здесь берег одной из рек, в народе Чернушки, был закован в темный гранит. Когда-то здесь было имение знатного вельможи, и он распорядился вымостить русло реки темным камнем. Но время не сохранило даже имени вельможи, а его земля теперь была плотно застроена жилыми кварталами с узкими улочками. На память о нем осталась только набережная, которую пощадило время.

Вдруг, мимо меня пробежала маленькая девочка. Она со всех ног бежала к воде, неся в руках кувшин. Она привычным движением шлепнулась на пузо, и проскользила по гладкому, прохладному камню до поверхности воды. Девчушка набрала воды в кувшин и, вскочив на ноги, побежала назад к дому. По дороге она весело подпрыгивала и расплескивала часть воды на мостовую.

Пробегая мимо меня, она внезапно остановилась и уставилась на меня своими огромными темными, как ночь глазами.

– Дяденька, вы ведь Мисса, да?

– Да, миледи, к вашим услугам.

– Хи-хи. – Девочка втянула голову в плечи и раскраснелась. – Мои братья мечтают стать такими, как вы.

– Мне очень приятно это слышать, миледи.

– Если вы подождете немного, я их позову, они описаются от счастья, если увидят вас.

– Я не тороплюсь, миледи, зовите ваших братьев.

– Сейчас.

Девчушка улыбнулась и вдруг поднесла кувшин с прохладной водой к губам.

– Не смей!

Что-то вдруг помутилось в моей голове. Только сейчас вся вина за совершенное зло обрушилась на меня. Я с силой ударил девочку по руке, кувшин выпал из ее рук и разбился. Вода разлилась по мостовой, оставляя мокрый след.

– Дяденька, что с вами?

– Не пей воду, слышишь! Не пей ее! И всем кого знаешь, скажи, чтобы они ее не пили!

Девочка испугалась и бросилась наутек. Меня же бросило в жар, стало нечем дышать. Я оглянулся по сторонам и только теперь окончательно понял, что натворил. Пожилая женщина, стоя по колено в воде, стирала одежду. Конюх набирал большой бурдюк воды для лошадей. Виночерпий местной таверны набирал воду в хитроумную емкость, чтобы разбавлять ею вино для неразборчивых клиентов. Они все уже заражены! С них все начнется! Весь этот город умрет!

Они обречены! Я их обрек!

32. Строккур

«Лимфис невероятно давно называют никак не иначе как пятым городом. Многие полагают, что это пятый город после Столицы, Митарра, Терриала и Хадилхатта. Но это не правильно. По площади Лимфис третий среди больших городов, а по населению четвертый. Если так смотреть, то пятым городом должен быть Митарр – город на скале. Ввиду особенностей расположения, там просто физически не может одновременно проживать много людей. Так почему же пятый все-таки Лимфис? Да потому что город, в котором мы с вами живем, на самом деле уже пятый раз вновь возникает под солнцем. Целых четыре раза он погибал полностью. Два раза его уничтожали междоусобные воины. Один раз он сгорал дотла. А четвертый раз море гигантской волной разрушило его. Надеюсь, слова мои не забудутся. И, когда наш город вновь воцарится на берегу Граничного моря, то его справедливо переименуют в Лимфис, шестой город».

Кен Баррах «Легенды юга в шутках и стихах»

863 год со дня Возрождения. Митарр.

Целый день я работал как вол. Как я и предполагал, лопата пригодилась мне намного больше, чем меч. С самого утра я с другими добровольцами раскапывал погреб, в котором от напасти успели укрыться старики и дети. Дом над ними порушился от землетрясения, и выбраться наружу они уже не смогли. Плечом к плечу на завалах работали стражники и воришки, плотники и писари, мужчины и женщины, старики и дети. Те из них, кому удалось раздобыть инвентарь, проделывали отдушины, чтобы люди в подвале не задохнулись. Самые крепкие добровольцы при помощи рычагов и блоков вытаскивали из завала крупные обломки. А остальные голыми руками вытаскивали куски камней и бревен и относили их в кучу посреди улицы.

Естественно люди не были бы людьми, если бы во время работы на завале кто-то что-то не утащил, и кто-то с кем-то не подрался. Мародеры в возникшей толчее вытаскивали все, что блестело в груде камней. Два вышибалы из ближайшей харчевни подрались из-за какого-то стула, что уцелел под обломками. Однако, я видел, как некоторые из мародеров, стыдливо пряча лицо, возвращались и начинали наравне со всеми таскать тяжелые камни. Веру в людей это не возвращало, но все же…

Стражников на завалах было мало. Очень мало. Вообще за эти дни я видел не более десятка людей в форме. А ведь, по правилам, днем в этом районе должны дежурить как минимум двести человек. И где они, спрашивается? Все сбежали? И после этого я-то дезертир? Плевать, людей-то все равно надо как-то спасать.

Ближе к обеду мне и еще десяти добрым людям с лопатами и клюками удалось обнаружить довольно большую полость в завале. Для взрослого человека она была слишком узкой, но ребенок вполне мог протиснуться. И мы начали по одному вытаскивать детей из подвала на свет божий. Тяжелые работы на время решили прекратить, так как боялись, что полость может обвалиться. Детей на поверхности сразу же встречали женщины с одеялами и котелками с подогретой водой.

Мужчины решили использовать этот перерыв в работе для того чтобы перекусить и разбрелись по близлежащим харчевням. Денег я с собой не захватил, поэтому я присел прямо на мостовой, оперся спиной на стену покосившегося дома и закурил.

Внезапно ко мне подошла старушка и вручила мне какой-то сверток.

– Кушай, сыночек. Работа тяжелая, силы нужны.

– Спасибо, матушка!

Я вскочил на ноги и поклонился старушке. Она потрепала меня по голове, будто я и правда был ее сыном, и отправилась раздавать еду другим страждущим. Я развернул сверток и чуть не захлебнулся слюной. Свеженький, еще горячий большой пирог с капустой. Я вгрызся в него, как будто вообще никогда в жизни не ел.

Рядом со мной, тяжело кряхтя, уселся на мостовую толстый стражник в форме. Я его не знал. Все-таки не так давно я служу в этом городе, дабы всех знать в лицо. Он принес с собой две больших кружки эля, одну он протянул мне. Я поставил ее на мостовую подле себя, преломил пирог и отдал половину коллеге.

– Лессви.

– Строккур.

– О, да ты тот самый чертяга, что перевал зимой перешел?

– Он самый.

– Я думал ты первый сбежишь с городу.

– За что ж ты меня так?

– Ну, слухи ходили, определенные. Разные…

– Наговор все это. У меня вообще в тот день, когда тряхнуло, свадьба была.

– Ух, не повезло. Все целы?

– Жене очень плохо. – Махнул я рукой и сделал большой глоток эля.

Лессви подобрал под себя ноги и молча кушал. Простой, весьма упитанный парень. Его лицо покрывала светлая щетина, форма была вымазана в грязи. Руки его все были в ссадинах и царапинах от камней.