Внучка. Роман

– Нет, нет! Чай с кофе успеется, – отказался Кольчугин. – Давайте для начала пройдемся по заводу.

– Тогда прошу, господа! – Пархоменко жестом пригласил всех выйти и сам тоже пошел к двери, но его слегка придержал Кротов и на ходу быстро шепнул в ухо:

– По возможности, постарайся миновать военный цех.

Пархоменко кивнул и тут же вышел в приемную.

Завод работал в обычном режиме, разве что рабочие при виде делегации, оборачивались в их сторону на пару секунд. В каждом цехе присоединялся начальник цеха, который и показывал, и рассказывал гостям о своем цехе и его продукции.

В одном из цехов путь гостей пересекся с невысокой чуть полноватой женщиной лет сорока пяти с короткой стрижкой волос, спрятанных под завязанный назад ситцевым платком голубого цвета. Это была мастер ремонтного участка Тамара Сивоконь, мать Оксаны. Она быстро шла в прорабскую и даже вздрогнула от неожиданности, когда на ее пути выросло четверо мужчин.

– Ой, извините! Здравствуйте!

– Здравствуйте! – ответили одновременно Кольчугин с Тихоновым.

Тамара встретилась глазами с седовласым Кольчугиным и ей показалось, что тот даже задорно подмигнул ей, улыбнувшись. Она еще раз мельком взглянула на Кольчугина и ей снова показалось его лицо знакомым. Где она его могла видеть? Или, хотя бы, человека, похожего на него. Но задуматься ей не дали.

– Тамара Ивановна! – окликнул ее начальник цеха. – Вы кстати появились. Проводите наших гостей на свой участок, покажите, расскажите, как вы работаете, чем, как говорится, дышите. Это, господа, мастер ремонтного участка Тамара Ивановна Сивоконь.

– Здравствуйте! – еще раз поздоровалась Тамара.

Кольчугин протянул ей свою ладонь, она пожала ее, но он удержал ее руку и, нагнувшись, прикоснулся губами к тыльной стороне ее ладони.

– Ой, ну что вы! – растерялась Тамара, зардевшись от неожиданности. – Я же в цеху, рука не очень чистая.

– Нечистые руки у всякого рода ворья и жуликов, а у вас рука рабочего, и пахнет трудом, – произнес Кольчугин, теперь уже реально улыбаясь.

И, благодаря этой улыбке и этому немного скрипучему голосу, она еще больше убедилась в том, что где-то уже встречала этого человека.

Когда они покидали цех, Тамара придержала за рукав начальника цеха и негромко спросила:

– Никитич, скажи мне, кто этот седой?

– Носовский предупреждал на планерке, что на завод приедут познакомиться потенциальные инвесторы. Олигархи, ети их мать. Но кто есть кто, я точно не знаю. Фамилия одного – Кольчугин, другого – Тихонов.

– Кольчугин! – тихо ахнула она, прикрыв рот ладонью и долго смотрела ему вслед, пока вся группа не вышла наружу.

Она еле дождалась конца смены, стала какой-то рассеянной, на вопросы, которые ей задавали в это время, отвечала невпопад, чем удивляла рабочих.

– Том! Тебе не плохо? Что-то случилось?

– Мне плохо… Ой, нет, кажется, наоборот, хорошо, потому что что-то случилось.

Качая в удивлении головой и пожимая недоуменно плечами, от нее отставали.

Едва придя домой и сбросив туфли, она тут же бросилась к шкафу, выдвинула единственный ящик, начала перебирать там вещи, от старости покрывшиеся пылью, которую она где-то сдувала, а где-то просто смахивала ладонью. Наконец, добралась до старой деревянной шкатулки, расписанной под Палех, сдув пыль, открыла крышку и, усевшись на стул у подоконника, стала перебирать старые фотографии, аккуратно перевязанные тесемкой. Наконец, нашла ту, что искала. Внимательно всмотрелась в нее, поворачивая ее в разные стороны.

– Неужели!? – выдохнула она и облокотилась на спинку стула.

10

Лес в Воровайском районе густой, смешанный – сосны, дубы, осины и, конечно же, самосеющийся русский символ – береза. Деревьям не один десяток лет. Они стоят плотной стеной без широких троп, лишь одна разбитая проселочная дорога пересекает лес с запада на восток, сокращая путь до десятка километров между двумя райцентрами – Грушином и Воровайском. Правда, пользовались этой дорогой довольно редко, разве что в случае крайней необходимости и если кто-то хотел, чтобы о его передвижениях никто не узнал, как это недавно сделал, к примеру, Кротов, когда отправлялся на встречу с Коньковым. А так – всего восемь километров объезда, зато по широкой асфальтированной трассе. Правда, асфальт уже кое-где потрескался, но в целом, по русским понятиям, дорога эта считалась чуть ли не автобаном. Не мудрено, что в таком лесу, раскинувшемся на многие десятки километров, и живность не переводилась всякая. И когда начинался сезон охоты – лес оглашался не только звериным рыком и птичьим щебетом, но и человеческим криком, да еще охотничьими ружейными залпами.

Но, разумеется, для гостей охотничьего хозяйства Красилово сезон охоты был круглогодичным – кто мог указать власть (или деньги) имущим на какие-то сроки. Да, к тому же, не так уж и часто они выбирались в лес поупражняться в стрельбе по живым мишеням. А расслабиться таким людям просто необходимо.

Вот и в этот раз в усадьбе егеря Толмачёва стало тесно от приехавших гостей. С погодой, правда, не повезло: до этого дня бабье лето радовало людей не только осенними красками, но и летней безоблачной погодой. А тут с ночи зарядил такой дождь, что любящий свою собаку хозяин не выгонит ее на улицу. Но охота – пуще неволи. Коль уж собрались, не возвращаться же ни с чем.

Гостей встречал сам Толмачёв в непромокаемом плаще с капюшоном. Он открыл длинные, сколоченные из четырех относительно тонких сосновых стволов ворота, что-то типа шлагбаума. Рядом с ним бегала большая восточно-европейская овчарка, дружелюбно размахивая хвостом. Первым из своего джипа вышел Кротов. Овчарка бросилась к нему и, встав на задние лапы, передние положила на плечо, лизнув Кротова в лицо.

– Ай, Альма, ай молодец! – благодушно улыбался Кротов. – Ну, здравствуй, здравствуй, красавица.

Поприветствовав старого знакомого, Альма стала бегать вокруг остальных гостей, наматывая круги.

– Здорово, Антоныч! Принимай гостей!

Кротов пожал руку Толмачёву и стал знакомить его с приезжими.

– Этого мужика ты, наверное, знаешь, – улыбнулся Кротов. – Глава администрации нашего района Иванов Геннадий Валентинович…

– Очень приятно!

– А вот это – из самой области люди приехали, узнав про твое Красилово. Наши инвесторы, уважаемые люди, – с едва заметным сарказмом произнес Кротов. – Кольчугин Фёдор Максимович и его заместитель Тихонов Евгений Петрович.

– Прошу в избу, господа! Что ж мы под дождем-то. Хозяйка самовар вскипятила, варенье земляничное и из костяники.

Несмотря на то, что все были в непромокаемых плащах с накинутыми капюшонами, находиться под таким ливнем и в самом деле было не очень приятно. Потому они и не заставили себя упрашивать, послушно пошли за хозяином в дом. Двухэтажная изба-пятистенка оказалась довольно просторной и уютной. Раздевшись в предбаннике, они сразу прошли в просторную горницу, где посредине стоял покрытый скатертью, сделанный собственными руками егеря деревянный стол, за которым вполне могут удобно расположиться до восьми человек. На столе стоял двухведерный дымящийся самовар и две большие стеклянные розетки, в одной из которых было земляничное варенье, в другой – из костяники, а также большая деревянная тарелка со сладкими сухарями.

Едва гости вошли в горницу, из маленькой комнаты, служившей Толмачёвым спальней, вышла невысокая, поджарая с загорелым лицом и руками жена егеря.

– А вот и наша хозяйка, Антонина, – Толмачёв подошел к жене, обнял ее за плечи.

– Здравствуйте, гости дорогие. Рассаживайтесь, берите себе табурет, какой нравится. Они все разные, но все работы одного мастера, нашего Степана Антоновича.

– Ну, ты у нас, прям, мастер на все руки, Антоныч, – похвалил засмущавшегося егеря Кротов. – Вот только с погодой не угадал.

– Ну, это уж, как всевышний захочет, – усмехнулся егерь, подняв ладони кверху. – Человек тут бессилен.

– Как думаешь, к утру распогодится? – устраиваясь на табурете, спросил Кольчугин.

– Надеюсь! По некоторым приметам, дождь уйдет на восток. А там, как бог даст.

Все уже сидели за столом, хозяйка перед каждым поставила чашку с блюдцем и чайную ложку для варенья.

– Не стесняйтесь, наливайте чай, он у нас на травах, угощайтесь вареньем, сухарями. Устали с дороги, промокли, а чай согреет не только тело, но и душу.

– Если есть желание, баньку затопим. Она прямо за гостевым домом, рядом пруд.

– Банька – это хорошо, не отказался бы, – потер ладонью о ладонь Иванов.