Внучка. Роман

– Я же мент! Я верю в доказательства, а не в предположения.

– Да ну тебя, Стас! Успокойся! Бог с ним, с этим олигархом и его кейсом.

Оксана также встала, надела халат, подвязав его пояском.

– Я первая в ванную, затем на кухню. А ты пока чайник включи.

8

Григорий Викторович Кротов въехал во двор дачи бывшего губернатора Конькова. Автоматические ворота тут же за ним закрылись. Кротов вышел из машины, не глуша мотор, за руль сел охранник Конькова, загнав джип гостя в гараж во внутреннем дворе. Стоявший до этого на крыльце двухэтажного особняка Виктор Семёнович спустился на бетонированную дорожку и, улыбаясь, пошел навстречу гостю.

– Рад тебя видеть, Григорий Викторович.

– Взаимно!

Они пожали руки и трижды приложились щеками друг к другу.

– Говорил я тебе, Витя, что мы еще друг другу понадобимся, а ты не верил, – засмеялся Кротов.

Коньков лишь руками развел.

– Человек ведь только предполагает, располагает же тот, кто сидит выше.

Они прошли в большую светлую гостиную с камином. Мебели там было не очень много, но она была дорогая и расставлена со вкусом.

– Присаживайся, дорогой!

Коньков указал Кротову на одно из глубоких, мягких кресел, стоявших с двух сторон от камина. Чуть подальше, на расстоянии вытянутой руки, стоял круглый стол из толстого стекла на одной резной ножке из черного дерева, на нем – два бокала, две рюмки и несколько разнообразной формы бутылок – виски, джин, водка, коньяк, а также большая из белого фарфора ваза с нарезанными фруктами.

– Что предпочитаешь, Григорий Викторович? – Коньков провел рукой над столиком.

– Я, знаешь ли, Виктор Семёнович, несмотря ни на что, патриот. Поэтому предпочитаю нашу легендарную русскую водочку.

Коньков улыбнулся.

– Ну, а я за коньячок. Не очень патриотично, но мне нравится. Попозже выйдем на лужайку. Вася офигенные шашлыки делает. Там и планы дальнейших действий обсудим.

Выпив по первой, оба, гость и хозяин, слегка расслабились.

– Как оно живется отставнику? – не без ехидства спросил Кротов, но Коньков либо не заметил, либо не захотел заметить ёрничанья и ответил серьезно:

– Знаешь, первую неделю просыпался в ужасе. Смотрел на часы и тупо соображал: что же делать? Все ждал, что из аппарата позвонят, напомнят о распорядке. Жена, Зоинька, даже беспокоиться начала: не обратиться ли тебе, мне то есть, к психологу. Но теперь уже привык, успокоился. И ты знаешь, даже полегчало.

– Где, кстати, Зоя Степановна-то?

– К подруге уехала. Если честно, не хотела с тобой встречаться. Как узнала, что ты приедешь, так сразу и укатила.

Кротов расхохотался.

– Ладно! Как-нибудь неожиданно нагряну, извинюсь перед ней.

– Да я тоже говорил: мол, кто старое помянет… Все равно обида на тебя осталась.

– Как говорила моя бабушка – на обиженных воду возят. Ладно, Семёныч, проехали. Давай к делу.

– Давай по второй тяпнем, а потом и к делу можно.

Коньков снова наполнил рюмку водкой, коньяком бокал и предложил тост:

– Давай, Гриша, за то, чтоб у нас все получилось.

– Да! Чтобы враги наши споткнулись о наши пороги.

Они чокнулись, выпили, потянулись к фруктам.

– Мне по старой памяти позвонил Саркисов, – заговорил Кротов. – Просил тебя предупредить, что Спицын начал рыть под тебя. Видимо, от босса получен приказ посадить тебя. Ты же знаешь, у нас же с коррупцией идет борьба.

– Да как не знать! – теперь уже съязвил Коньков. – Вон, сколько губеров и их замов пересажали. Честно тебе скажу, сам боялся, что вместо дачи окажусь на нарах. Кстати, тут про Спицына байки рассказывают, что он, прежде чем сесть в мое кресло, в народ пошел. Как говорится, с быдлом пообщаться.

– Да не байки это, Семёныч. Он и в Воровайск мой заглядывал. Естественно, инкогнито. Но мои бывшие его вычислили и незаметно вели все время, пока не уехал. А то мало ли что! От быдла всего можно ожидать, а потом бы все на меня повесили – ты, мол, в городе хозяин, а не уберег.

Коньков встал, прошелся по комнате, выглянул в открытое окно: там, на лужайке охранник Василий, тот самый, который встречал Кротова, хлопотал вокруг мангала, периодически переворачивая шампуры с нанизанными кусочками мяса, лука и помидоров. Отвернувшись от окна и облокотившись о подоконник, снова заговорил:

– У меня, между прочим, для тебя тоже есть информация.

Кротов развернулся в кресле в пол-оборота, чтобы видеть Конькова.

– Небезызвестный тебе Кольчугин решил вложиться в Воровайск. А ты сам понимаешь, какой актив в твоем городе самый сладкий.

Кротов махнул рукой и сел, как и прежде.

– Для меня это не новость, Витя! Намедни был у меня разговор с Ивановым, мэром нашим. Он мне открытым текстом сказал, что у некоторых людей есть интерес к ЗЭМИ, – заинтересовавшийся Коньков отошел от окна и вернулся на свое место. – Фамилий, правда, никаких не называл (ее я от тебя впервые услышал), зато принес в рюкзачке бабосики зеленые. Типа, подарок мне от инвестора.

– Ты взял?

– Пх-х! Я его послал. Сказал, что я на гособоронзаказе за один только контракт три таких рюкзачка заработаю.

– Молодец, Гриша! Я попробую пробить, что за интерес у Кольчугина в Воровайске. Пока еще связей у меня на это хватит.

– Держи тогда меня в курсе. Будем действовать на опережение. Мы ведь тоже не лаптем щи хлебаем.

В это время к открытому окну подошел Василий в кепке с повернутым назад козырьком, с раскрасневшимся от близости к огню лицом.

– Прошу прощения, Виктор Семёнович. Как говорится, поляна накрыта и ждет гостей.

– Спасибо, Вася! Сейчас идем.

Когда Василий скрылся, Коньков улыбнулся.