Столько зарабатывать нельзя. Переработанный вариант моей книги «Проверка золотом»

Столько зарабатывать нельзя. Переработанный вариант моей книги «Проверка золотом»
Виктор Ватрак

В мире советской плановой экономики существовала аномалия – старательские артели, где труженики могли заработать больше, чем высокопоставленные чиновники. Роман захватывает историей борьбы простых людей против системы, стремящейся подавить их стремление к достойной жизни. Герои проходят через испытания, административные препятствия и даже лишение свободы, но не отступают от своей цели. Это история о мужестве, упорстве и силе человеческого духа в противостоянии с государственной машиной.

Столько зарабатывать нельзя

Переработанный вариант моей книги «Проверка золотом»

Виктор Ватрак

Моему родственнику и другу ШИНДЕРУ Александру Евгеньевичу, всю сознательную жизнь проработавшему в системе разработки россыпных месторождений золота, ПОСВЯЩАЮ.

Иллюстратор Павел Уваров

© Виктор Ватрак, 2024

© Павел Уваров, иллюстрации, 2024

ISBN 978-5-0059-7697-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора: в 2020 году вышла в свет моя книга «Проверка золотом». Я применил вполне допустимый авторский прием, написав половину текста от третьего лица и половину от первого. Прием подвергся критике, не все оказались готовы к таким перескокам. И вы знаете, я с ними с согласился, считая что роман выиграет от внесенных изменений Перед Вами тот же роман «Проверка золотом», но все повествование в нем ведется от третьего лица.

ПРОЛОГ

Прииск в Заполярье

Илья Курехин, наконец-то, успокоился. Полтора месяца районные власти трепали ему нервы. Порой Илье казалось, что его назначили ответственным за все беды, случившиеся в районе, и теперь спрашивали за них по полной. У него начало скакать артериальное давление, появились головные боли, спровоцированные бессонницей. А сегодня около полудня горно-обогатительный комбинат по рации передал сообщение, что подписан приказ о закрытии старательской артели «Энергия». Кому, когда и почему пришла в голову идея закрыть «Энергию», Илья не знал. Работали они уже 5 лет, давали в год около тонны золота, и это при том, что в условиях Заполярья промывка руды возможна всего 100 дней в году. Претензий от горно-обогатительного комбината к ним не было, и тут, как снег на голову, посыпались проверки. Искали все: Госгортехнадзор, пожарная инспекция, СЭС, непонятно с какой стати прицепившаяся, профсоюзные деятели, да, одним словом, все! Акцент делали на нарушения финансовой дисциплины, а, короче, пытались уличить их в воровстве.

Исчезла боль в груди и перестали ныть суставы, прекратились размышления о будущем, захотелось лечь и долго-долго спать. Илья читал, что так бывает с осужденными на казнь. Они в страхе ждут дня казни, а когда он наступает, то возникает облегчение: ну, слава Тебе, Господи, конец неизвестности. Он высоко подпрыгнул, извернулся в воздухе и спиной вниз приземлился, а, правильнее сказать, прикроватился, на свою постель. От удара телом кровать издала глухой шлепок: Илья не мог спать в мягкой постели и под панцирной сеткой у него были настелены доски.

Он не понял, спал или нет – показалось, что даже глаз еще не сомкнул, – как в дверь постучали и вошел его заместитель, длинный худой парень тридцати лет от роду, русский насквозь, но со странной нерусской фамилией Кербиев:

– Добрый вечер, Илья Никитич. Спишь, что ли? Не серчай, не ожидал, что потревожу тебя.

– Какой вечер, Витя? Который час?

– Да около восьми, Илья Никитич.

– Ни хрена себе, так это я хорошо поспал, дружище. Садись. Чай будешь?

Илья поднялся с постели, подкачал примус, плеснул из флакона в чашку горелки спирт и поджег. Довольно быстро примус загудел ровным синим пламенем, а еще через три минуты кипяток был готов. Илья в литровую банку насыпал немного заварки, залил кипятком, прикрыл тарелкой. Все это время мужчины молчали. Первым заговорил Курехин:

– Вот так и вышло, Виктор Сергеич. Нету больше артели. Золото в россыпях есть, а артели нету.

– А что это ты меня по отчеству называешь? – удивился Кербиев.

– Потому что вырос ты, Витя. Создавай новую артель, бери на себя управление, а там вперед и с песней. И не боись. Бог не выдаст – свинья не съест.

– Непонятка какая-то, Илья Никитич. Не думал я об этом.

– Плох тот солдат и так далее, дружище. А ты готов. Берись.

– Не в том проблема, командир, – Кербиев уныло развёл руки в стороны, – Вы же понимаете, что у меня особо копейки тоже нету, даже если все заработанное пущу на дело, то все равно не хватит.

– А я тебя не на произвол судьбы бросаю. Да, своих денег потратить придется, но не все так страшно. Я поеду на Печору, барахло артельное за собой не потащу. А тебе подспорье, забирай. Оборудование арендуешь, для старта тебе хватит А там уже что подкупишь, что подремонтируешь, а что и своруешь.

– Да это вроде как в кайф, Илья Никитич, тут есть о чем говорить, – - с расстановкой, почти по складам произнес Кербиев.

Курехин ценил способность Кербиева к быстрой оценке ситуации, практически моментальному принятию правильного решения и за 8 лет совместной работы ни разу не пожалел, что пригласил к себе в артель разнорабочим молодого паренька, только что демобилизованного с Черноморского флота. Отслуживший 4 года в машинном отделении крейсера «Куйбышев», Кербиев хорошо освоил специальность моториста, и Курехин довольно быстро перевел его в машиниста бульдозера, чуть ли ни пинками заставил поступить на заочное отделение Ленинградского горного, контролировал процесс обучения, не допуская «хвостов». За год до защиты диплома назначил механиком артели, а затем и своим заместителем. С некоторой гордостью считал, что все сделал правильно, и из горного инженера Виктора Сергеевича Кербиева довольно скоро получится толковый председатель.

– Ну, вот сейчас и поговорим. Чего кота за хвост тянуть? – Илья налил в кружки чай, про который оба успели забыть. – На Чукотке нам обоим делать нефига. Взъелись на меня – и тебе дороги не дадут. Да и богатые россыпи здесь почти отработаны, года на три осталось. Переезжать надо.

– А за что все-таки пристебались-то, Илья Никитич?

– А что б я знал, так ведь и правда нет! – Курехин с досады хлопнул ладонью по столешнице, от удара чай из кружек выплеснулся на газету, которой был застелен стол. – В любом случае я уезжаю на Печору, там два друга у меня есть. А тебе советую на Колыму и поближе к Магадану. И мой тебе настоятельный совет: следи за языком, отвыкай от своего полублатного жаргона. Выходишь на совершенно новый круг общения, где встречают по одежке. А уж в министерстве тебя точно не поймут и потому дел с тобой иметь не будут.

За два дня до этого состоялся ещё один разговор.

В Анадыре в кабинете председателя городского исполкома уже битый час рассматривали вопрос о прекращении деятельности старательской артели «Энергия». Председатель артели Курехин имел на все собственное мнение, не скрывал его и потому не нравился партийным органам. Он также «не подмазывал» чиновников, поэтому категорически не нравился хозяйственным структурам власти. Ко всем своим грехам председатель «свято чтил уголовный кодекс» и следователи всех рангов не могли ни к чему прицепиться. После очередной реплики прокурора города «Не знаю я, за что отстранять Курехина» присутствовавший на совещании заведующий промышленным отделом горкома партии буквально взорвался: «А вам, мудакам, и знать ни хера не надо, надо дело делать. Магадан сказал: „создать артель“, – мы создали. Магадан сказал: „закрыть артель“ – мы закроем. И плевать я хотел на то, совершил или нет Курехин преступление. Пишите постановление, я его согласую».

Самородок

Кирилл Клейменов возвращался в Сеймчан пешком. Кто же знал, что Серега – последний лох и с моторками, в общем-то, «на Вы». До поселка оставалось километров 15 вниз по реке, когда за кормой лодки исчез бурун. Мотор ревел, как оглашенный, а винт не вращался, и лодку неспеша несло течением. Это Серега в третий раз зацепил о что-то винтом и сорвал шпонку, причем последнюю: в запасе было всего две, хотя даже умелые рыбаки кладут в ящик с инструментами горсть шпонок. Слава Богу, рыбалка была удачной, и в «Казанке» лежало килограммов пятьдесят рыбы. А шпонка… Вот дойдет до поселка, положит их в карман штук десять, и с кем-нибудь на моторке обратно к Сереге. Всех-то дел часа на четыре. Кирилл так и шагал вдоль речки Сеймчан по каменистым россыпям, когда понял, что пора снимать штаны и садиться в «позу орла». Комары сегодня особо не донимали, и вполне можно было посидеть, поглазеть по сторонам.

Его внимание привлек тускло отсвечивающий желтизной бесформенный кусочек среди серой обкатанной водой гальки. Первое, что приходит на ум колымчанину: ЗОЛОТО. Кирилл работал дежурным электриком на подстанции, не имел к драгоценному металлу никакого отношения, тем не менее всем своим существом почувствовал, что перед ним самородок. Он подобрал камушек, покатал в ладонях, подышал на него, зачем-то попробовал на зуб. Читал об этом в книжках, но никогда не видел, чтобы так делали в натуре. Положил в пачку с сигаретами и пошагал дальше. Над судьбой этого кусочка металла размером с зажигалку Кирилл даже не размышлял. Закон требовал сдать самородок, и он это сделает, как только вернется домой с Серегой.

На окраине поселка Кирилл зашел к знакомому механику, отсыпал в ладонь с десяток шпонок и без проблем уговорил смотаться за Серегой-горемыкой. При этом четко решил для себя, что на моторке с ним больше никогда не поедет. Ремонт был не сложным, и уже через 20 минут они шли вниз по течению к родному причалу. Пришвартовав лодку, Кирилл не утерпел и показал Сереге самородок.

– Ух ты! – вытаращил тот глаза. – Ну, ты даешь! И на сколько он потянет?

– А как думаешь?

– Ни хрена я не думаю. Я вааще такое первый раз вижу. Но, скорей всего, не хило.

Кирилл покрутил головой, пожал плечами, задумался.

– Знаешь, Серега, оставлю я его себе на память. Пусть лежит, глаз радует.

– Ага, порадует. Как нарадует, так и загремишь под пампасы. И учти, что будет это намного быстрей, чем ты думаешь.

– А «под пампасы» – это как? – съехидничал Кирилл.

– А вот … (дальше последовала заковыристая фраза сплошь из непечатных слов)

– Во, умеешь, однако, уговаривать, – Кирилл глубоко вздохнул, задержал воздух в груди и медленно выпустил. – Все. Прям щас и отнесу. Даже домой заходить не буду. Ты уж без меня разгрузись.

– Рыбки тебе сколько отложить?