Столько зарабатывать нельзя. Переработанный вариант моей книги «Проверка золотом»

Когда пир был в разгаре и народ, покончив с супом, наслаждался рульками, Кербиев решил пошутить и привлек общее внимание вопросом:

– Салахетдин, ты мусульманин?

– Все казахи мусульмане, Виктор Сергеич. А Вы разве нет? На Кавказе же тоже ислам.

– А с чего ты взял, что я кавказец?

– Фамилия у Вас осетинская, я выяснял.

– Не-е-е, Салахетдин, я от православного народа. Правда, не знаю какого. Родословную не вел. Так я вот к чему: как же ты свинину не только приготовил, но и ешь ее?

Народ дружно заржал, Салахетдин, не задумываясь, ответил: «Это только евреям нельзя свинью есть, потому что она что-то там натворила безобразное. А в Коране нет запрета на свинину, просто все мясо можно вялить на солнце, а свинина не вялится. Такую поешь, и заболеешь. И плевать, мусульманин ты, католик или чукча бестолковая. А в ваших краях холодно и вялить мясо не надо, его здесь морозят. Так что, Виктор Сергеич, не обессудьте, я свою порцию свиньи съем».

Полтора часа пролетели как один миг, и тут, воспользовавшись ситуацией, рыжебородый мужик лет сорока, имя которого председатель еще не знал, спросил:

– Виктор Сергеич, а Вы почему водку не пьете? По религиозным соображениям или по здоровью.

– А ни то, ни другое. Просто в свое время выпил много. – Кербиев тоже был в прекрасном настроении и видя, что мужики заинтересовались, начал рассказ. – Я думаю, что непьющих пацанов в природе не существует. И был таким же. Начинали с вермута по рупь двадцать две или «Анапы» по рупь двадцать семь, если были деньги. Взрослели – и напитки пили уже покруче: «Варна», «Монастырская изба», «Кагор». Потом и до водки дошли. Водка мне не нравилась, но с кем поведешься… Пил водку. А однажды, уже в Магадане после дембеля, попал в компанию ребят лет на 5 старше меня, тут они меня и отучили пить. Правда, не хотели они этого, но так получилось. Увидел один из них как я пью и предложил прополоскать рот водкой, а потом проглотить. Сказал, что так я вкусовые рецепторы убью во рту и после этого буду водку пить запросто. Я прополоскал и проглотил… Мужики, что это было… Меня полчаса выворачивало наизнанку. Спать меня оставили там, где водку пили, слава Богу, в квартире. Утром довольный хозяин квартиры наливает мне рюмку водки и говорит, что теперь я буду пить, даже не закусывая. Я поверил, заглотил рюмку и еле успел добежать до туалета. Это был последний раз, когда я брал в рот алкоголь. Аллергия у меня на него.

– А ребята говорили, что видели, как Вы вино пили.

– Не врут ребята, вино пью. Только вином то, что у нас продается, назвать нельзя. Забродивший виноградный сок, сахар и картофельный спирт не душу греет, а мозги травит. И вообще я портвейн люблю, только сделанный и разлитый в Массандре или Азербайджане. Вот только на полках в гастрономе их практически не бывает, потому и не пью. Ладно, вы посидите, а мне еще подумать перед сном надо.

Кербиеву понравилось, как закончился этот день. Что ни говори, а застолье сближает людей за счет появившейся в это время откровенности.

ГЛАВА III. А СЕМЬЯ НЕ СКЛАДЫВАЕТСЯ

Ольга прилетела

21 мая Ляпин выпросил у Селиверстова служебную машину УАЗ – «буханку» и помчался в аэропорт встречать жену. В зале ожидания было довольно холодно, и он сидел с водителем в кабине, облокотившись на теплый тарахтящий мотор, накрытый фланелевым покрывалом. Наконец, с опозданием на полтора часа, «ИЛ-18», включив прожектора, пошел на посадку. Ляпин выбрался из кабины, поежился: на воздухе было плюс четыре, и пошел к месту встречи пассажиров. Ольгу он увидел еще на трапе самолета. В легком платье и шерстяной кофте, не защищающей от пронизывающего ветра, она выглядела ошарашенной. Дождавшись жену у здания аэровокзала и получив багаж, он подхватил ее под руку и бегом потащил к машине:

– Быстрей, быстрей, сейчас согреешься. Да что ж ты творишь. Я ж писал тебе, что у нас холодно.

– Писал, я читала. Так я взяла с собой шерстяную кофту и надела колготки.

– Что надела?

– Потерпи, дома покажу. Да? – Ольга лукаво улыбнулась.

Дома Ольга как-то потускнела и начала бесцельно бродить из угла в угол, пугаясь пустоты. Квартиру, «хрущевку», Ляпин получил только месяц назад. Как и положено, двухкомнатную на четверых при однополых детях. Но заводить обстановку не торопился. Правда, на кухне он сделал из досок что-то, напоминающее навесной шкаф от стенки до стенки и купил кухонный стол. В спальне стояла «Ладога» – великолепная придумка дизайнеров для малогабаритных квартир. На ней вполне можно было спать вдвоем, укрывшись одним одеялом и чувствуя близость друг друга. Ляпин понял причину ее возбужденности, притянул к себе, приласкал и посадил на «Ладогу»:

– Оля, ведь это я должен был приехать к тебе, а не наоборот. А теперь что? Вот я как в воду смотрел, сказал начальнику, что ты хотела бы здесь жить, так он подсуетился насчет квартиры. Спасибо ему, он вообще хороший человек, хотя и покричать любит. Оля, а на пустоту не смотри. Я записался в очередь на кухонный гарнитур, скорее всего в июне купим. Гарнитуры в гостиную здесь продают трех видов, поэтому записываться не стал, выбери сама подходящий. А хочешь, заберем свою из Краснодара. Все равно нам контейнер заказывать: посуду, утварь, барахло перевезти сюда.

– Гена, а мы здесь надолго? Да?

– Оленька, пока не будем говорить об этом. Поживи, посмотри. Я очень был расстроен переездом в Магадан, а теперь мне нравится здесь. Не торопись принимать решение. Все, я соскучился, раздевайся, – в разговоре с Ольгой Ляпин менялся. Его голос становился мягким, обтекаемым, излучал доброту и заботу.

Ольга улыбнулась, скинула с себя кофту, платье и шагом манекенщицы прошлась перед мужем. Ляпин вытаращил глаза: вместо привычного пояса с резинками для чулок на Ольге были трусы, переходящие в чулки.

– Оля, что это?

– А ты забыл, что я тебе в аэропорту говорила? Это колготки, – она дважды крутнулась вокруг оси. – Последний писк моды.

– А зачем еще трусы под ними? Без них же красивее будет.

– Не твое собачье дело, мужчина. Не лезь в наше женское. Да?

Наконец, через сорок минут Ляпин прошептал в ухо жене:

– Кама с утра закончилась. Пора вставать и завтракать. Мне сегодня на работу не идти, Игорь Петрович разрешил весь день ублажать тебя.

– Прости, Гена, я гитару не взяла. И без того чемодан еле от пола отрывала.

– А ты знаешь, я как-то и отвык от нее. Здесь песни поют совсем другие, я таких и не слышал на материке.

Лукавил Ляпин. И гитара в отделе стояла за шкафом, и песни в его исполнении слушали, и Городницкого, Клячкина, Кукина он быстро выучил. Но то была ложь во благо.

Новое задание

Сутки пролетели незаметно, и на следующее утро, со счастливой улыбкой выйдя из подъезда, Ляпин вздрогнул от неожиданности. Навстречу ему к подъезду шла женщина в длинном цветастом платье и несла на плече обыкновенную дворницкую метлу, на которых так любят летать ведьмы. «Во дела. Ведьма навстречу – это не к добру. что-то сегодня да будет». Он не верил в приметы, не боялся черных кошек и баб с пустым ведром, но женщина с метлой – это чересчур. Пока дошел до прокуратуры, настроение упало ниже плинтуса.

«Здравствуйте, Геннадий Сергеевич, – кивнул ему охранник на входе, – Игорь Петрович приказал срочно зайти к нему». Под ложечкой засвербело, ноги налились тяжестью: срочный вызов никогда не сулил вручение внеочередной премии, зато всегда наоборот. Подойдя к двери начальника следственного отдела, он постучался и приоткрыл ее:

– Разрешите войти?

– Входи, садись. – Начальник сделал паузу и продолжил – Ну, как, Геннадий Сергеевич. семейная жизнь не отягощает еще? Нет желания отправить жену обратно на материк? Или самому отлучиться на недельку?

– Да, ну, что Вы, Игорь Петрович. Совсем ни капельки.

– Ладно, посмотрим, что дальше будет. А пока прими-ка к производству дело. Не знаю, сложное или нет, разберешься, не мальчик. Но обком поставил его на контроль и обязал прокурора отчитываться ежедневно. Вот такой компот. В общем, ситуация следующая: в Сеймчане у Долгова в лаборатории один за одним выходят из строя приборы. Без этих приборов сдерживается анализ золотого песка, трещит план по сдаче государству золота. Обком унюхал в деле политическую подоплеку и Долгову светит небо в клеточку. Я уважаю Владимира Ивановича – мужик грамотный, деловой и волевой, тянет комбинат и осечек еще ни разу не давал. Да и прокурор меня в этом поддерживает. Так что давай, бери машину, и в Сеймчан. Не возвращайся, пока не разберешься и не найдешь виновного. Мне звонишь каждый вечер в 19 часов. Удачи тебе.

Заскочив домой за дежурным чемоданчиком для командировок и, попрощавшись с Ольгой, уже через полчаса Ляпин трясся в прокурорском УАЗ «ике в аэропорт Сокол. Сеймчан являлся административным центром Среднеканского района и располагался в четырехстах километрах к северу от Магадана, туда летал рейсовый Ил-14. По запасам россыпного золота район был аж на пятом месте в области и комбинат был далеко не крупным. Тем не менее директор комбината Долгов в Магадане был известной личностью, поэтому Ляпин решил начать свое расследование прямо с него. В первую очередь для того, чтобы не держать мужика в нервном напряжении. И разговор получился довольно интересным. Владимир Иванович не сидел без дела и провел собственное расследование.

– Ты понимаешь. Кстати, на ты можно? – Долгов сделал паузу, получив согласие, продолжил – Понимаешь, Геннадий Сергеевич, у меня на складе лежит золото, но приемный акт ОТК не подписывает, нет анализа на чистоту металла. Вот и заковыка: золото есть, а сдать его без акта не могу. При полном складе готовой продукции у меня план по реализации не выполнен. А в приборах этих одна и та же поломка: пружинка маленькая такая, очень тоненькая. Она рвется, и все тут, и что я поделаю?