Эискон. В поиске себя

Эдриан поднялся, бросил на меня резко потемневший ненавидящий взгляд и, совсем ни на что не намекая, показал когтистые руки.

– Итак, выводы напрашиваются весьма неутешительные. Ты не способна контролировать свои эмоции, у тебя совершенно отсутствует чувство меры, и ты…кхм, внушаешь ужас, когда превращаешься в дракона.

Я, наверное, должна сказать, что первая трансформация не у всех проходит гладко, что все мы разные и что никто не обязан всегда хорошо выглядеть, но он ведь прав: я выгляжу чудовищно, когда превращаюсь наполовину.

Всю стену напротив входа украшали зеркала. Я видела себя в одном из них. Я была похожа на гибрид человека и белого крокодила.

«Так ты никогда и не была красавицей», – хмыкнул внутренний голос.

Драконья энергия протестующе всколыхнулась, изменив направление моих мыслей.

Если подумать…пусть даже мой вид внушает отвращение, пусть даже мои действия причинили столько вреда этому миру, но я всё ещё человек и у меня есть чувства. Разве так можно – разговаривать, как он со мной? Разве это по-людски?

Я встала с пола, взяла рюкзак с одеждой и направилась к выходу.

– Вернись, – потребовал Эдриан. – Вернись немедленно!

Я молча вышла из зала. Он последовал было за мной, однако вторая воздушная волна сбила его с ног. Знаю, знаю, мне не следовало использовать драконьи способности для насилия. Но, во-первых, я правда пока не понимала, как их контролировать (дракон как будто жил своей жизнью), а во-вторых, Эдриан так и норовил распустить когти, что, по-видимому, провоцировало мою ипостась (как же странно это звучит!).

Тем не менее, за своё поведение и реакцию на поступки окружающих несу ответственность только я.

Словно подслушав мои мысли, вскоре меня перехватил Александр Мстиславович.

– Добрый день, Ангелина. Эдриан, полагаю, не с вами? Равный Вулу несколько минут назад сообщил мне, что он отправился в свою часть леса. – Александр Мстиславович устало потёр переносицу. – Пока мы с вами будем идти в библиотеку, расскажите мне, что случилось.

Запинаясь и бормоча себе под нос, я неуклюже пересказала ему произошедшее на тренировке.

– Что ж, я допустил оплошность. – Александр Мстиславович вздохнул и посмотрел наверх, поглаживая набалдашник трости. – Я поговорю с Эдрианом. Если бы не бесконечные собрания, я бы присутствовал на каждом вашем занятии, но, увы, пока это невозможно…Постарайтесь поладить с ним, хорошо?

Не хочу, не хочу, не хочу…

Я кивнула, стиснув лямки рюкзака.

Библиотека, что и следовало ожидать, отличалась немалыми размерами (не уверена, но кажется, она занимала первые три этажа преподавательской башни). Её пространство условно делилось на две части: в одной расположился читальный зал, в другой – книгохранилище. Чтобы попасть в отдел, где выдавались книги, необходимо было пройти через весь читальный зал и спуститься на этаж ниже. Те, кто заведовал библиотекой, сидели за длинной стойкой, огораживавшей стеллажи, и у отвечали каждый за свою секцию. Кто-то присматривал за исторической литературой, кто-то – за учебной, а кто-то охранял редкие экземпляры.

– Подождите меня минутку, – попросил Александр Мстиславович и подошёл к упитанной низенькой женщине в огромных очках, которая была точной копией нашего доброведа. Наверняка терранка! – Равная Кора, прошу Вас разрешить нам сегодня заниматься в зале Стеллы. И будьте так любезны предоставить нам следующие книги…

Спустя несколько минут мы проследовали за равной Корой, которая почему-то повела нас не наверх, а вниз, в небольшую комнату, «прилепившуюся» к стене первого этажа, где хранилась большая часть литературы.

Зал Стеллы выглядел совсем невзрачно по сравнению с читальным: не было ни лакированных полов, ни огромных рисованных изображений магических существ, ни изящных светильников и люстр, ни комнатных растений. В центре стоял один единственный на весь зал стол с несколькими стульями, и только он ярко освещался.

Но прелесть комнаты была не в этом. Когда я подняла голову, то в ту же минуту замерла, пытаясь понять, как изображение может быть…как оно может быть…кто мог нарисовать так…Я видела достаточно много картин, и вживую, и в интернете, и сама рисовала, но моего опыта оказалось мало. Возможно, такие художники рождаются один на всю вселенную…

Кто-то – полцарства за то, чтобы выяснить, кто! – нарисовал все миры Стеллы в форме звезды прямо у меня над головой.

– Вот это, – Александр Мстиславович указал на центр фигуры, – наше Междумирье.

Загадочный мастер изобразил на месте Риддана до мурашек реалистичный пылающий шар, к которому тянулись руки разных существ с восьми точек звезды. Основания оставшихся двух почему-то были пустыми.

– Это, – он начал двигаться по часовой стрелке, – Игнис. Символ этого мира – саламандра, поэтому именно её изобразили на росписи.

– То есть это мир Айлона? – изумленно спросила я, во все глаза рассматривая крупное золотисто-рыжее существо, похожее на земную ящерицу. Тело у него было вытянутое, продолговатое, с хвостом в два раза больше туловища и идущим вдоль хребта гребнем.

– Да, он оттуда, – подтвердил знающий. – Мы не будем сегодня заострять внимание на Игнисе, поскольку у вас будет великолепная возможность расспросить о нём Айлона. Посмотрите лучше на следующее изображение.

– А это?… – вопросительно протянула я, рассматривая водяную…кляксу, по-другому не скажешь. На месте следующего мира было изображено бесформенное прозрачное существо, от которого к шару тянулась струйка воды. Каждая капелька, каждый блик, перелив и перелом водяной глади были переданы с фотографической реалистичностью – невероятно! Но, что самое удивительное, изображение выглядело живым, подвижным и текучим, как сама вода: казалось, протяни руку, и она тут же окунётся в прохладную, чистую жидкость…

– Агова и её житель – агованец. Одно из немногих существ с чётко не оформленным вторым обликом. Они настоящие духи воды и очень редко превращаются в людей. – Александр Мстиславович вдруг нахмурился. – Но то они, мы обязаны пребывать в человеческом облике большую часть жизни.

– Почему?

– Равновесие, или, как мы говорим на Земле, золотая середина – основа существования большинства существ. – Знающий огневеденья вдруг резко опустил руку на стол, почти стукнув по нему. – Когда мы отдаём предпочтение ипостаси, то рискуем вовлечь себя в неё полностью и навсегда потерять свою человеческую личность.

То есть всю жизнь провести в теле дракона?

Я потопталась на месте и потерла место в районе сердца, пытаясь избавиться от зудящей в груди тревоги. Здорово, конечно, управлять молниями или вызывать дожди, но навсегда превратиться в дракона – это же хуже любого кошмара!

– Так вовлечённые это…

– Да, потерявшие человеческое «я» двуипостасные. – Александр Мстиславович начал крутить медальон. – Вы должны знать, что они подлежат уничтожению. Как бы нам ни хотелось вернуть их обратно, это невозможно, а оставлять их мы не имеем права: вовлечённые сильнее обычного двуипостасного в два раза и без колебаний убивают, когда это им выгодно.

Медальон в руках знающего дернулся, и он вдруг резко опустил глаза, словно для него эти слова значили что-то большее.

– Но…они же были разумными… – Я помотала головой. – Александр Мстиславович, так же нельзя…

– Посмотрите сюда. – Он показал рукой на следующее изображение. – Это Субна.

Понятно, меняем тему.

На месте Субны почему-то были не только терранцы, но и дриады, и стояли они в обнимку.

– Разве там не только терранцы живут? – удивилась я.

– Нет, конечно, миры слишком большие, чтобы там жила только одна разумная раса. – Александр Мстиславович улыбнулся. – На Субне много влажных лесов и водоёмов, а это большое раздолье для дриад и водяных существ вроде агованцев или русалок.

– Понятно. – Я посмотрела на ту часть звезды, где художник изобразил…Эмилию? – Офигеть, это…

– Нимфа, но не ваша подруга. – Александр Мстиславович, скривившийся при слове «офигеть», теперь посмеивался над моим недоумением. – Похожи, не так ли? Эмилия родом из Боэны. Это самый маленький и, насколько я могу судить, самый красивый мир Стеллы. Там также четыре времени года, как на Земле, но зимы намного теплее, чем, скажем, в России. Его населяют нимфы, алконосты, сирены, единороги, аэры, дриады, русалки…

– Интересно… – выдохнула я. Было бы, наверное, здорово нарисовать боэнские пейзажи. – А почему на следующей картинке обычные люди?

С одного из лучей звезды действительно смотрели вниз простые люди в максимально несовременной крестьянской одежде: женщины в чепчиках и длинных платьях с передниками и мужчины в штанах, рубашках и накинутых поверх грубых кожаных жилетах. На плече у мужчины сидела тёмно-синяя птица с фиолетовыми прожилками на крыльях – словно от космоса откололся маленький кусочек и превратился в живое существо.

– Это Урда, мир Эдриана. Большая часть населения – люди, двуипостасных там почти нет. Зато очень много магических животных – поверьте мне, намного больше, чем в других мирах. К сожалению, Урда достаточно отсталый в, кхм, общественном и торговом отношении мир и с Междумирьем почти не взаимодействует. Нас там…скажем, очень не любят.

Мир расистов? Я снова посмотрела на пару, только теперь под другим углом. Что ж, если подумать, она и правда выглядит враждебно: позы закрытые, со скрещенными руками, глаза прищурены и направлены прямо на тебя, губы поджаты. И мужчина, и женщина пытаются отдалиться от тебя, но почти прижимаются друг к другу. Однако они всё-таки часть Стеллы…

– А как же получилось, что Эдриан оттуда? Он же такой сильный, а там и обычных-то двуипостасных почти нет.