Bye-bye, baby!

Стекло было залеплено точками снега, и пока я соображала, что бы это могло быть, в него ударил очередной снежок. После чего последовал пронзительный короткий свист.

Беби.

Беби сидела на сосне прямо напротив окна моего номера, оседлав толстую ветку. Высота была приличная, сосновый ствол – абсолютно гладким, как ей удалось забраться сюда, оставалось загадкой. Она могла бы постучать в двери номера, но предпочла разбудить меня таким экстравагантным способом. Она была беби, и это все объясняло.

– С ума сошла! – крикнула я, открывая окно. – Зачем ты залезла туда, сумасшедшая?

– Чтобы сказать, что день сегодня будет офигительным! И еще, что ты обещала научить меня кататься на лыжах.

– Разве?

– Стопудово. Жду тебя в холле через двадцать минут.

– Через сорок.

– Через полчаса, – отрезала беби и, совершив головокружительный кульбит, спрыгнула на землю.

Я даже не успела испугаться за нее.

Пока я мылась в душе, натиралась кремом от солнца и натягивала на себя комбинезон, меня не оставляли мысли о прошедшей ночи.

Ночи с беби.

Я провела ночь с девушкой, которая отбила у меня Влада, и теперь могла с уверенностью сказать: такой ночи у меня еще не было. Никогда в жизни.

И анаша здесь ни при чем.

Рот у беби не закрывался, но это не напрягало меня. Погружение в ее двадцатилетний мир прошло легко и безболезненно – и он оказался фантастическим, похожим на латиноамериканский роман, китайскую притчу и триллер одновременно. Беби жонглировала самыми разными городами (Нью-Йорк, Лондон и Барселона в их число не попали, за что я была несказанно благодарна ей), вытаскивала из заднего кармана джинсов самые удивительные пейзажи, вынимала из-за щеки самые потрясающие человеческие типы. Ее Амстердам был совсем не похож на мой собственный Амстердам, то же случилось и с Парижем, и с Салониками, мы пили разную на вкус граппу и ракию, в моих венецианских каналах не было ничего, кроме тины и отходов, в ее же – цвели папоротники и плыли завернутые в папиросную бумагу локоны влюбленных. От беби я впервые услышала о кошках с девятью хвостами и о гангстерах, которые играют в го. Я была почти уверена, что большинство рассказов беби – плод ее фантазии, не больше. Но плод этот был прекрасен, он благоухал.

– Слушай, тебе нужно книги писать, – сказала наконец я, полностью обессиленная ее историями.

– Уже.

– Что уже?

– Уже пишу. – Беби кивнула в сторону ноутбука. – Она там.

– Книга?

– Роман.

– Дашь почитать?

– Дам. Когда-нибудь.

– О’кей. – «О’кей» – неужели мои губы произнесли это?

Я почти не помнила, как вернулась к себе, а вернувшись, упала на колени посередине номера и разрыдалась. Боль, на время отступившая, ударила по мне с новой силой. У меня нет никаких шансов. Никаких. Влад больше никогда не будет со мной. От таких, как беби, не уходят. За такими, как беби, следуют всю жизнь. Непонятно только, что она нашла во Владе. Конечно, беби бросит его, не пройдет и трех месяцев. Но вернется ли он ко мне? А если и вернется, то все равно будет искать ее в каждом дне. Чтобы ловить с ней рыбу, болтать ногами в прохладной воде, есть виноград, пить текилу, глазеть на прохожих, мокнуть под дождем, стрелять сигареты, кататься на колесе обозрения, читать правила поведения пассажиров в метро, стричься, пускать мыльные пузыри, собирать марки, кормить пингвинов пломбиром. И мечтать быть с ней, пока смерть не разлучит души.

Беби ждала меня в холле, сидя в кресле со сложенными по-турецки ногами. Тут же крутилось несколько молодых людей, которые сразу отпали, как только она помахала мне рукой.

– Потрясно выглядишь, – сказала беби. – А прикид у тебя просто чумовой. Костюмчик на все сто.

– Обыкновенный костюмчик.

– Да ладно тебе… ну что, двинули?

– План такой, – я подтянула молнию на плохоньком комбинезоне беби, – сначала мы подберем тебе лыжи.

– А потом ты научишь меня кататься?

– Если ты будешь хорошо себя вести.

– Я буду хорошо себя вести. Я буду паинькой. Обещаю.

…Она оказалась потрясающей ученицей. Я предполагала что-то подобное, но действительность превзошла все мои ожидания. А может, все дело было в бесстрашии беби? Она бесстрашно смеялась, запрокинув голову, бесстрашно рассказывала о гангстерах, играющих в го, и вот теперь бесстрашно соскользнула с пологого склона для приготовишек. Трудно было поверить в то, что беби делает это в первый раз.

– Корпус вперед! – крикнула я ей.

– Я помню, помню!..

После нескольких десятков удачных спусков беби подъехала ко мне: глаза ее нестерпимо сверкали, рот то и дело растягивался в блаженной улыбке, а на щеках играл румянец.

– Ну как? – спросила она.

– Неплохо, совсем неплохо. Тебе нравится?

– Я просто в ауте. Даст ист фантастише!

– Даст ист абер прима! – расхохоталась я.

– Ты и немецкий знаешь?

– Этвас. Немного.

– Слушай… А может, мы поищем какое-нибудь другое место? – Беби оперлась на палки и умоляюще посмотрела на меня.

– А это тебе чем не нравится?

– Народу много. Флажков. Детей каких-то дурацких…

– Ты сама ребенок. Дурацкий. – Мне внезапно захотелось погладить беби по голове.

– Давай двинем туда, где посерьезнее, а?

– Не стоит. Пока не стоит. Не думай, что все будет так легко и просто. Кое-какие навыки должны закрепиться до автоматизма, к тому же повороты у тебя хромают.

– Здесь они не закрепятся. – Беби снова потеребила крест у себя в ухе. – Здесь мне уже скучно. Так я могла бы и где-нибудь в Парголово покататься.