Оценить:
 Рейтинг: 0

Bye-bye, baby!

<< 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 21 >>
На страницу:
6 из 21
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

– Вот черт… Или дети для тебя больная тема?

– Для меня больше нет тем – ни больных, ни запретных. Ты… Ты все достал?

– Сделал, как просила.

Жегалыч никогда не задавал лишних вопросов, он вообще не задавал вопросов, за это я и любила его.

– Значится так. Номер для тебя заказан. И держи ключи от машины, она в твоем распоряжении. – Жегалыч пнул ногой по колесу устрашающего вида джипа. Не слишком нового, но добротного. – Присядем?..

Мы забрались в салон и несколько минут сидели молча.

– А остальное, Витюша?

– В бардачке.

– Господи ты боже мой… Как же тебе все удается?

– Что?

– Сплошная нелегальщина. Сплошной криминал.

– Ну дык… – Жегалыч усмехнулся и подмигнул мне левым глазом. – Это же Кавказ. И связи старого разведчика.

– Ты же в отставке!

– Бывших разведчиков не бывает, – выдал Жегалыч очаровательную банальность. – Слушай… А может, наплюешь на эту гребаную турбазу? Поедем ко мне… Я тебя с женой познакомлю, с пацанами моими… Водки треснем, поговорим по душам… Ты мне про Питер расскажешь, закрылись там рюмочные или нет. Русскому человеку на Кавказе смерть, русскому человеку всегда русского человека не хватает.

– Русскому человеку не хватает мозгов, – не согласилась я с Жегалычем. – И адекватного восприятия действительности. От Бориса ничего не слышно?

Борисом звали моего бывшего мужа. Я не вспоминала о нем тысячу лет, а теперь вот вспомнила.

– Последний раз видели в Париже, под мостом Аустерлиц, в обществе клошаров. Исполнял по просьбе японских туристов «В парке Чаир распускаются розы». А капелла.

– Да ладно тебе! – Жегалыч все-таки заставил меня улыбнуться. – Я серьезно.

– А если серьезно… Зачем тебе Бориска? У тебя молодой любовник…

– У меня больше нет любовника. Ни молодого, ни старого. Никакого.

– Эх… – Жегалыч наклонился и приобнял меня. – Люблю я русских женщин…

– Как будто нерусские по-другому устроены.

– А вот и представь себе, что по-другому… У меня ведь было много женщин, самых разных…

Сейчас Жегалыч начнет паять мне, как его ублажали дамочки из племени тутси, японские гейши, сальвадорские партизанки и как завкафедрой славистики Калифорнийского университета делала ему минет.

– Что, и вьетнамки были?

– А то… – Жегалыч раздул ноздри. – Как не быть? Были. Массаж ступней они делают потрясающе.

– Верю на слово.

– А Бориска где-то в Латинской Америке. Ты же знаешь, он всегда был авантюристом.

– Склонным к бродяжничеству авантюристом, заметь.

– Точно. Это ведь только я у печки сидеть люблю… Слушай… У меня есть его электронный адрес. Хочешь дам?

– Нет. Не нужно.

– А анекдот хочешь? Свежатинка. Смешной до жути. Чукча во время ловли нерпы отморозил себе жопу…

– Анекдот тоже не хочу. Тем более что я его знаю…

…Я остановила машину у первого же поворота. И открыла бардачок. Умница Жегалыч не подвел меня: в бардачке лежал плотный непрозрачный пакет, перетянутый шелковым шнуром: крест-накрест. Шнур был завязан на бантик, и этот бантик вызвал у меня умиление. Если внутри окажется еще и открытка «Желаю счастья» (белые хризантемы на красном фоне), я нисколько не удивлюсь.

Кажется, я рассмеялась. А потом вытащила из рюкзака диск «Night Light Jazz» и сунула его в магнитолу.

Вот так. Хорошо.

«My funny Valentine» Бена Вебстера. Пусть будет «My funny Valentine», не век же слушать «You don’t know how much you can suffer». А «Мой забавный Валентин» подойдет. Он будет в жилу. Будет в струю.

Мой собственный забавный Валентин парился сейчас в Амстердаме, в обществе фриков и порноактрис, слушал деликатный европейский саксофон и сентенции говоруна Эрика на тему «йоб твойу мат». И он даже не знал, как сильно я люблю его. Как невыносимо, как болезненно, до содранных ногтей люблю. Последний раз я видела эти горы, этот снег его глазами, в этих ущельях еще можно было услышать эхо его поцелуев. Если прислушаться.

Но прислушиваться я не стала, я дернула за конец шнура.

В пакете лежал промасленный сверток, а в свертке – пистолет. Тускло блестевший «макаров», восемь патронов в обойме, звездочка на рукояти. Стоило мне только взять пистолет в руки, как боль, все последние недели не отпускавшая меня ни на минуту, притихла, струсила, сжалась до размеров горошины. И сконцентрировалась в правом виске.

Искушение было так велико, что я на секунду прикрыла глаза. Почему бы и нет? Почему бы не покончить все разом? Прямо сейчас. Поднести дуло к виску и выпустить пулю прямо в очаг боли. Трасса здесь довольно оживленная, так что найдут меня быстро. Тело отправят в Питер первым же грузовым рейсом, мальчики из журнала и девочки из агентства встретят его, а затем и проводят: в последний путь. Впрочем, на многочисленность похоронного десанта я не рассчитывала, да и плевать мне было на всех. Кроме одного человека. И я вовсе не была уверена, что он не предпочтет поездку сюда стылому участию в моих похоронах. А если и останется, чтобы отдать мне последний долг, рядом с ним будет его девка. Шлюха, липучка, дешевка, дрянь.

Его беби.

Нет, мой забавный Валентин. Такого счастья ты от меня не дождешься.

…За последние несколько лет курорт NN сильно изменился. Я добралась до него уже в сумерках, так что подлинный масштаб изменений мне предстояло оценить лишь наутро. Но кое-что было заметно и сейчас: новая парковка, забитая самыми разными машинами: от джипов до малолитражек; два новых крыла, пристроенных к старому корпусу, небольшой ресторанчик на месте бывшего пункта выдачи горнолыжного инвентаря. Ресторанчик назывался «X-files». И судя по всему, был главным центром вечернего досуга.

Зарегистрировавшись и получив ключи, я отправилась в номер.

По странному, почти мистическому стечению обстоятельств, это оказался тот самый номер, который мы снимали с Владом три года назад.

Я посчитала это знаком. Пока еще была в состоянии хоть что-то считать, хоть о чем-то думать, хоть что-то чувствовать. Воспоминания навалились на меня, едва я переступила порог, сбили с ног, лишили сил. Тот же силуэт сосны в окне, та же линия горных вершин. Безумная мысль заставила меня вздрогнуть: сейчас откроется дверь ванной, и в комнату войдет Влад, вытирая полотенцем мокрые волосы. Голый (он любил ходить по номеру голым), прекрасный, как античная статуя, до краев наполненный юностью и желанием.

– Влад, – тихонько позвала я. – Влад!.. Скажи мне… Скажи мне хоть что-нибудь…

Ответа не последовало.

Около часа я пролежала на кровати, глядя в потолок сухими, невидящими глазами. Тело мое ныло, все кости казались переломанными, все внутренности сбились в один бесформенный ком; куском мяса – вот чем я была. Куском бесполезного мяса, куском дерьма.
<< 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 21 >>
На страницу:
6 из 21