Ужасные невинные

Знаю я это «приезжай», двоих Лора уже увела у меня прямо из-под носа, половых различий она не признает, да и против софт-порно в исполнении нашего ресторанного критика устоять трудно, куда уж мне с моими вечно квелыми абонементами на неделю иранского и новозеландского кино.

– Хочу проконсультироваться, душа моя… Раз уж ты в «Сегуне». Что такое «моно-но аварэ»?

На несколько секунд в трубке воцаряется сосредоточенная тишина, очевидно, Лора листает меню.

– Ну? – Я слишком нетерпелив, не мешало бы сбавить обороты.

– А у Мураками ты смотрел? – Мы мыслим одинаково, надо же!.. чего еще ожидать от журналистских погремушек, набившихся в колыбель «Полного дзэна»?

– Это не Мураками, Лора.

– Не Харуки и не Рю? – одни и те же ссылки в Интернете и здесь дают знать о себе.

– Не тот и не другой.

О втором Мураками я даже не вспомнил, а ведь есть и второй, один-ноль, Лора, очко в твою пользу. Рю Мураками – тоже писатель и был экранизирован, читать его скучно, смотреть тошно, «килли-килли» – вот и все, что остается в памяти от звона проволоки, отрезающей конечности.

– Не тот и не другой, Лора.

– А зачем тебе это дурацкое моно-но? Нарвался на интеллектуалку? – Интеллектуалы – застарелая Лорина болезнь, непроходящая, как герпес; охмури интеллектуала – и будет тебе счастье, так, во всяком случае, думает Лора.

– Почти.

– Почти нарвался или почти интеллектуалка?

– Неважно.

– Если хочешь, я проконсультируюсь у знакомых японцев.

«Знакомые японцы» Лоры мне давно известны: нелегал из Шанхая, подвизающийся на чистке овощей в суши-баре на Чернышевской; нелегал из Харбина, раскатывающий тесто для лапши в ресторане «Мао» на Васильевском; нелегал из Чэнду, жарящий бананы в карамели во всех этноточках общепита от Купчино до Петроградки. Лора предпочитает водить дружбу именно с ними, а не с хозяевами заведений, ее тайная страсть к задворкам мне непонятна, сама же Лора называет это «кулинарным экстримом». Учитывая то затихающие, то вновь возрождающиеся волны слухов об атипичной пневмонии, – это и правда экстрим.

– У знакомых японцев? У тех, которые китайцы?..

– Пошел ты, – шипит Лора, но тут же смягчается: – Хайяо. Я спрошу об этом у Хайяо.

Хайяо, конечно же, как я мог забыть, Хайяо – тяжелая артиллерия Лоры, вряд ли его можно назвать нелегалом, одно я знаю наверняка: никакого отношения к кулинарии он не имеет. Еще три года назад Хайяо орудовал допотопным дыроколом в одной из японских корпораций; его истории, посвященные дыроколу, выглядят самой настоящей классикой хоррора, я едва в штаны не наложил, услышав парочку, во всяком случае, затылок у меня взмок. Точно так же взмок затылок у начальника Хайяо, самого маленького начальника в корпорации – даже уборщица с верхних этажей получает больше, – точно так же взмок затылок: не от страха, от крови, Хайяо саданул по затылку начальника этим самым дыроколом. Преступление так и не было раскрыто, кому придет в голову заморачиваться с дыроколом, я сам его видел – нелепая штука, даже зонтик выглядит предпочтительнее, даже мундштук от тромбона.

Единственное, что привез Хайяо из Японии, – этот проклятый дырокол.

Лора подцепила карманного японского убийцу в магазине канцтоваров на Литейном, оба они положили глаз на одну и ту же пачку бумаги формата А4. К тому времени Хайяо научился вполне сносно болтать по-русски, путаница с предлогами и окончаниями не в счет, предлоги и окончания Хайяо заменяет усердным шевелением бровями (в случае с предлогами) и пофыркиванием (в случае с окончаниями).

Хайяо наслаждается собственной безнаказанностью, единственное неудобство его нынешнего положения: он терпеть не может затылки, никакие. А заодно и головы, которым эти затылки принадлежат, а заодно и лица; все, что выше линии плеч, вызывает у Хайяо неприятные воспоминания – так утверждает Лора. Я ни разу не видел глаз Хайяо, в лучшем случае его взгляд упирается тебе в пах.

Хайяо не гомосексуалист.

Так утверждает Лора, некоторое – совсем недолгое – время они были любовниками, Лоре не очень это понравилось, спать с Хайяо оказалось совсем не тем софт-порно, которое она ожидала. Историю короткого секса с Хайяо Лора рассказывает мне в ресторане «Лас-Торрес»: женственная испанская кухня – не лучший для этого антураж.

Как назывался тот фильм, Макс? Тот, со звоном струны, с девочкой «килли-килли»?..

Очевидно, она имеет в виду «Кинопробы» Такеши Миике; Рю, в отличие от Харуки, уже экранизирован, смотреть на это тошно, секс с Хайяо тоже показался Лоре тошнотворным. «Все японцы – ритуальные убийцы», – по обыкновению Лора обобщает, вывод делается на основе двух сожранных марципанов с фруктами, осторожнее, Лора, от этого может приключиться несварение желудка. Хорошо, соглашается Лора:

«Не все японцы – ритуальные убийцы, но все хотят ими быть».

Отголоски разговора в «Лас-Торресе» выплескиваются на страницы «…дзэна» ровно через две недели, очередной кулинарный обзор Лоры валит с ног всех наших тамагочи одним только названием:

«Ritual Assassin»[4 - Ритуальный убийца (англ.).].

Скромные заметки о суши-барах ЭсПэБэ – не обычное софт-порно, скорее хард, хотя о дыроколе не сказано ни слова; никакого Ницше – анимэ, никакого Ортеги-и-Гассета – манга; два разных тела, принадлежащих разным культурам, всегда будут отталкиваться. Две разные культуры в одной постели – всегда убийство.

Ритуальное.

От Хайяо пахнет сырой рыбой, запах не слишком силен: оттого что в последнее время я чаще вижу его спину, только спину. Нынешняя работа Хайяо куда лучше прежней – массажный салон, как водится, нелегальный. Шесть часов в день, кроме пятницы и понедельника, Хайяо массирует чужие ступни, только ступни, в лица смотреть необязательно, какое облегчение! Он – единственный мужчина в салоне среди полудюжины женщин, он – единственный японец среди полудюжины китаянок из Шанхая, Харбина, Чэнду; он – единственный, кто говорит по-русски.

Теперь, когда интимный эпизод с Хайяо закончился, Лора ходит к нему в салон, массаж ступней – ни с чем не сравнимое удовольствие, даже от секса такое редко получаешь, так утверждает Лора. Может быть, это и есть то самое софт-порно, которое она ищет?..

– …Я спрошу у Хайяо, Макс. Повтори-ка мне эту абракадабру еще раз.

– Моно-но аварэ.

– До связи, милый.

…Цыпочка из «Баттерфляй», как и положено всем цыпочкам, опаздывает. Один из девичьих, мать их, капризов, которые я не выношу. Раздражаться по этому поводу глупо, выговаривать за опоздание, если она все-таки соизволит прийти, еще глупее. Не слишком умно и торчать у метро: видели бы меня мои тамагочи, наверняка кое-кто из них сейчас ковыряет в носу, стоя в пробке на Невском.

Парень из видеопроката – вот кто никогда не будет ждать. Или это другое ожидание. Размениваться на наблюдательный пост в вестибюле он бы не стал, и почему меня так волнуют его возможные черно-белые предпочтения?.. Он ничего не знает о Мураками, странно, о Мураками наслышаны даже сотрудники ДПС, даже собаки-поводыри, даже рыбки на компьютерных заставках, Пи лично установил мне этот виртуальный аквариум – впечатляет.

Он ничего не знает о Мураками.

Но он и не должен знать, осеняет меня после семи минут ожидания цыпочки, хоть на что-то это ожидание сгодилось. Он не должен просто потому, что в его черно-белом мире Мураками не существует. Еще не существует. Антиглобалист, какая херня! Почему это я решил, что он – антиглобалист? В его черно-белом мире антиглобалистов не существует, еще не существует. Хиппи – вот на кого похож парень из видеопроката, типичный хиппи, со всеми вытекающими: «не верь никому старше тридцати», маргаритки – цветы десятилетия… У кого же я подцепил все эти дешевые познания? У Лоры? У Пи? в поисковой системе «Гугл»?.. Если и так – видеопрокат не место для такого парня, для такой бороды, куда проще представить его путешествующим автостопом. Или просто путешествующим, без всякой цели. Может быть, я ошибаюсь и парень самый обыкновенный индюк, набитый яблоками воспоминаний о «новой волне», – один такой работал в «Полном дзэне», еще до меня. Критик с вгиковским дипломом, и Лора, и Пи его знавали: унылая физиономия, для которой кино закончилось на «Риме» Феллини, наподдать бы ему разок под зад – не Феллини, критику.

Может быть, я ошибаюсь.

Ошибиться нельзя только в одном: цыпочки опаздывают ровно на тринадцать минут. Я вижу свою Баттерфляй выскакивающей из дежурной «шестерки», я готов помахать ей рукой, я почти машу, но именно в этот момент звонит мобильный.

Лора.

– Хай, милый. Ты слышишь меня?

– Отлично слышу, Лора.

– Печальное очарование вещей. Печальное очарование вещей – вот что такое твое «моно-но аварэ».

– Спасибо.

– Интеллектуалка уже на подходе?

– Да.

– Удачной охоты.