Цена свободы

– Нет, ну что вы, Ева, – на лице Якова Алексеевича снова появилась хищная улыбка. – Это всего лишь мера предосторожности. Так сказать, для галочки.

Я немного успокоилась.

– Скажите, сколько примерно времени займет моя работа? – Мне не хотелось жить в четырех стенах всю свою жизнь, хоть за это и обещали огромные деньги.

– Как знать, – пожал плечами мужчина. – Может несколько дней, а может несколько недель. Все зависит только от вас. Но хочу вас предупредить, что крайний срок прохождения игры три месяца. Если вы не уложитесь, то соответственно, ни о каком вознаграждении не может быть и речи.

Я представила, что произойдет со мной, если спустя отведенное мне время я окажусь на улице без денег, и тут же отогнала эту мысль. Обратно в камеру, а затем на тот свет, мне больше не хотелось.

– Я справлюсь, – тут же выпалила я, хоть не совсем представляла каким образом, ведь компьютерными играми я никогда не увлекалась. – Что я должна подписать?

Яков Алексеевич рассмеялся.

– Милочка, на данный момент, по всем официальным документам, вы труп. Поэтому вам придется поверить мне на слово.

У меня не оставалось выбора, кроме как согласиться.

– Отлично, сейчас вас проводят в вашу комнату, а завтра с утра можете приступать, – сказал Яков Алексеевич, отдавая меня на попечение мужчине в белом халате. – До завтра, Ева, – добавил он, направляясь к выходу.

Комната, в которой мне предстояло провести ближайшие несколько месяцев, напомнила мне тюремную камеру, разве что одиночную. По правую руку от входа стояла кровать, застеленная стерильно белым покрывалом, рядом такая же белая тумба, над которой висела лампа, источавшая тусклый свет. Чуть левее небольшой шкаф, в котором я обнаружила чистые махровые полотенца, сменную одежду и несколько комплектов нижнего белья.

Кроме той двери, через которую я вошла в комнату, тут была еще одна. За ней скрывалась небольшая ванная комната. Раковина, душевая кабина и унитаз – вот и все. Больше в моем новом жилище смотреть было нечего.

Я еще раз огляделась по сторонам, с грустью подумав о том, что даже в следственном изоляторе помещения были более живым. Там под потолком было даже маленькое зарешеченное окошко, через которое пробивался солнечный свет. Здесь же возникало ощущение, что находишься либо в больничной палате, либо в психиатрической клинике.

Я взяла одно из полотенец и отправилась в душ. Теплые струи смывали с меня весь тот негатив, что накопился за долгие месяцы заключения. Они смывали боль, обиду, залечивали душевные раны. Забыв о времени, я просто расслабилась. О такой роскоши в следственном изоляторе я могла только мечтать.

Вытерев коротко подстриженные волосы, я бросила беглый взгляд на свое отражение. Там больше не было жизнерадостной молодой красивой девушки, которая любила жизнь. На меня смотрела потухшими голубыми глазами, полными печали, незнакомая мне особа, с тусклыми каштановыми волосами, которые едва доходили до плеч, исхудавшим телом и лицом, которое больше напоминало старушечье, с залегшими под глазами темно-синими кругами.

Я поспешно отвернулась. Мне не хотелось смотреть на себя, так как прежде. Раньше я могла любоваться собой, теперь нет. Теперь в отражении была не я. Того, кто там был, я знать не хотела.

Мой гардероб оказался довольно однообразным. Я натянула один из предоставленных мне комплектов. Это были облегающие белые лосины, майка того же цвета и куртка, сшитая из ткани, напоминающей искусственную кожу. Обуть мне пришлось белые кеды, которые, кстати, оказались очень удобными и пришлись мне по вкусу. Чего не скажешь об остальной одежде. В такой униформе я чувствовала себя совершенно не комфортно.

Собираясь пройтись и осмотреть место своей новой работы, я толкнула дверь. К моему удивлению она не поддалась. Я попробовала еще раз, но все было тщетно.

– Эй, – постучала я кулаком по твердой поверхности, – есть там кто-нибудь?

Тут же щелкнула задвижка, и на уровне моих глаз в двери образовалось окошечко размером с альбомный лист, через которое на меня смотрел коротко стриженый мужчина.

– Откройте дверь, пожалуйста. Она, почему-то заперта, – обратилась я к нему. – Яков Алексеевич наверняка забыл оставить мне ключ.

– Не положено, – коротко ответил он и уже собирался вернуть задвижку на место, но я, высунув руку, ухватила его за воротник такой же куртки, как и у меня, только черной.

– Постойте, – закричала я. – Я хочу выйти.

– Не положено, – равнодушно повторил мужчина, одним резким движением возвращая мою руку обратно в камеру.

Окошко захлопнулось, и я осталась одна.

«М-да, променяла одну камеру на другую», – пронеслось у меня в голове.

Я обреченно села на кровать и откинула голову назад. Я снова оказалась пленницей. Мне оставалось только ждать.

Глава 4

За все то время, что я провела в комнате, никто ко мне так и не пришел. Я сидела в четырех стенах, злилась на Якова Алексеевича и на весь белый свет. Через окошко мне передали ужин, через него же я получила завтрак. Единственный, кого я видела за минувшие часы, это тот самый коротко стриженый парень и все. Как не пыталась я разговорить его и узнать хоть что-то об этом месте, все было тщетно. Ответом на все мои бесполезные попытки было: «Не положено».

Я неохотно доедала овсянку, которую терпеть не могла, и запивала ее молоком. Кормили тут, как выяснилось, немногим лучше, чем в следственном изоляторе. Три месяца за решеткой научили меня быть менее привередливой в еде.

Когда я отправила очередную порцию каши в рот, дверь в мою комфортабельную одиночную камеру отворилась.

– На выход, Яков Алексеевич ждет, – прорычал охранник, который, как мне показалось, всю ночь провел у моей двери, отчего сейчас был злой и не выспавшийся.

И к чему такая осторожность? Что, я убегу что ли?

– Минутку, – ответила я, – только доем.

Мужчина не стал дожидаться, когда я наполню свой желудок, а резко дернул меня за руку, поднимая с кровати. Силы в нем было немерено.

– Доешь после, – сказал он, подталкивая меня к двери.

Мне пришлось ему подчиниться и выйти из комнаты, пока он не вытащил меня оттуда силой. Я сожалела о том, что работала ложкой медленно и не успела наполнить свой урчащий желудок. Ну, ничего, в обед я это наверстаю.

Яков Алексеевич уже ждал меня возле той самой виртуальной капсулы, нетерпеливо поглядывая на многочисленные мониторы. К слову сказать, народу в помещении сегодня было раза в два меньше.

– Доброе утро, Ева, – расплылся он в хищной улыбке. – Как вам спалось на новом месте?

– Если не считать того, что меня заперли в каморке, которую вы любезно назвали комнатой, то нормально, – злобно ответила я.

Мужчина не обратил на мой тон никакого внимания.

– Чем быстрее сделаете то, что от вас требуется, тем быстрее покинете эту, как вы говорите, каморку, – сказал он, продолжая улыбаться. – Хотя, если здешние условия не удовлетворяют вашим запросом, могу вернуть вас обратно.

Я вздрогнула, вспомнив тугие ремни на кушетке, где я чуть было, не испустила дух.

– Приступим, – сказал мужчина, не став дожидаться моего ответа.

Тут же двое молодых парней в белых халатах помогли мне устроиться в капсуле. Она представляла собой некое подобие металлического цилиндра, расположенного вертикально. Повсюду виднелись какие-то датчики, провода и кнопки.

После того как я заняла отведенное мне место в капсуле, ее перевели в горизонтальное положение. К моим вискам прикрепили сверхчувствительные датчики. Точно такие же крепились по всему моему телу.

– Не переживайте, – успокоил меня Яков Алексеевич, – в следующий раз они вам не понадобятся. Во время первого погружения в игру нам необходимо тщательно отслеживать состояние вашего организма и его реакцию на происходящее. Если все пройдет отлично, завтра попробуем без них.

По этому поводу я переживала меньше всего. Больше меня волновало то, что ждет меня по ту сторону реальности. Игра с логическими головоломками или по мотивам Второй мировой войны, где мне отведена роль одного из солдат?

– Вы готовы? – сухо спросил один из тех мужчин, что крепили к моему телу датчики.

– Да, – быстро ответила я, боясь передумать. Что меня ждало в этом случае, было даже страшно представить.