Когнитивная гармония как механизм текстовой деятельности

Для создания ориентировки в смысловом устройстве художественного текста при когнитивном понимании «строятся» динамические схемы «действования» [Кант, 1963] (см. гл. 3). «Схемы действования выступают как структуры самоорганизованного мыследействования» [Богин, 2001, с. 101].

Согласно У. Найссеру схемы действования «обеспечивает непрерывность восприятия во времени» [Найссер, 1981, c. 42–43]. Поскольку «схемы суть предвосхищения» [Найссер, 1981, c. 42–43], они являются теми посредниками, с помощью которых прошлое оказывает влияние на будущее; уже усвоенная информация определяет то, что будет воспринято впоследствии.

Таковы особенности когнитивного подхода к пониманию (интерпретации) целого повествовательного текста как знаковой системы и его единиц, в частности асимметричного дуализма языкового знака.

Глава 3

Условия становления когнитивной гармонии в повествовательном тексте

Интерпретация повествовательного текста – это освоение его идеальной модели, представленной в текстовой форме, иначе говоря, реконструкция метатекста. Поскольку интерпретация как когнитивное понимание текста представляет коммуникативную и ментальную деятельность, целесообразно проследить процессы «мыследеятельности» [Богин, 2001] при становлении когнитивной гармонии в повествовательном тексте.

Мыслительному процессу характерна саморегуляция. Речь идет об ориентации интерпретатора в его собственной когнитивной области. Интерпретатор входит во взаимоотношения с возникающими и имеющимися у него метаязыковыми репрезентациями при интерпретации текста. При интерпретации элементы и единицы (событийные), освоенные из предшествующих сегментов текста, а также уже имеющиеся опытные сведения в памяти интерпретатора, представленные в виде метаязыковых репрезентаций, выступают как знание, способное влиять на процесс когнитивного понимания при дальнейшей реконструкции метатекста. Во всех подобных случаях решающая роль принадлежит «мыследействованию» [Кан, 1963; Богин, 2001], которое направлено на упорядочение возникающих и имеющихся метаязыковых репрезентаций, с которыми интерпретатор находится в состоянии адаптивного взаимодействия.

3.1. «Процессуальная сторона» возникновения когнитивной гармонии в повествовательном тексте

Знание и его репрезентация – главные проблемы когнитивной науки, формулируемые как вопросы о том, какие когнитивные структуры целесообразны для представления знаний в разуме человека, а также как и какие когнитивные операции осуществляются с целью обеспечения его (человека) разумного поведения [Schank, Kass, 1988]. Когнитологи солидарны в том, что для представления знаний в разуме человека служат ментальные репрезентации и что в процессе осуществления мышления «люди обладают ментальными процедурами» [Thagard, 1996, p. 4–5], которые осуществляют оперирование ментальными репрезентациями.

Утверждение о «знании» ментальной репрезентации определенного знания предполагает момент обладания этим определенным знанием. Так, высказывание о том, «что некто знает таблицу умножения» подразумевает, «что он умеет умножать любые числа между собой, а потому обладает соответствующим вычислительным навыком и знаниями. Когда говорят, что некто знает правила грамматики, утверждают тем самым, что он знает язык» [Кубрякова, Демьянков, 2007, с. 10]. Однако утверждение о знании определенного «объекта» не предполагает знание ментальной репрезентации этого объекта. «Так, можно сказать: Вася знает русский язык, но ни одного правила русской грамматики сформулировать не может, даже не в состоянии провести школьный разбор по членам предложения; да что там – даже читать и писать толком не умеет» [Кубрякова, Демьянков, 2007, с. 10].

«Все художественные произведения, создаваемые человеком на естественном языке, являются вербализующими репрезентациями вымышленного мира», поскольку первоначально возникают в сознании автора произведения. Также вербализующие репрезентации представляют собой «плод фантазии» самого писателя: представленный в этих художественных произведениях «фантазийный мир – не существующий в действительности мир». Упомянутые выше репрезентации «можно считать созданными исключительно с помощью языковых процедур, т. е. с помощью операций над знаками соответствующего естественного языка. И в этом отношении художественные произведения напоминают прототипические репрезентации метаязыка» [Кубрякова, Демьянков, 2007, с. 10].

Таковой знаковой сущностью, возникшей при интерпретации текста, представляется метатекст. Иными словами, операции «знак за знак» – это процессуальная сторона когнитивной гармонии повествовательного текста.

При этом содержательной стороной когнитивной гармонии представляется «вместилище событий текста, а формальной – вместилище знаковых сочетаний повествовательного текста» [Богин, 2001, с. 23]. Все реконструирующиеся смыслы метатекста суть интерпретации как процесса когнитивного понимания текста. «Сущность понимания состоит в таком преобразовании информации, при котором она приобретает для субъекта свой определенный смысл, выражающий активное отношение к содержанию знания, дающий возможность его дальнейшего использования в соответствующих данному смыслу ситуациях» [Гурова, 1989, c. 52]. Это и есть подход типа «когнитивное понимание ради творчества» [Гурова, 1989, c. 52], в том числе и «творчество» когнитивной гармонии в процессе реконструкции метатекста.

Это творческая реконструкция имеет характер понимания в форме предсказания (прогнозирования) и обладает системной значимостью. Соответственно возникающая здесь когнитивная гармония также носит системный характер. Когнитивная гармония есть одна из форм функционирования знания, и она «охватывает» идеализированные представления объекта – метаязыковые репрезентации. В когнитивной гармонии предугадывание (предсказание, прогнозирование) действует с представлением о каузальности. Поэтому при когнитивном понимании материалом схемо-образования оказываются причинно-следственные связи, возникающие в процессе становления когнитивной гармонии.

Метаязыковые репрезентации модифицируют процесс реконструкции метатекста. Каузальные отношения между репрезентациями устанавливаются на основе взаимодействия интерпретатора со знаковыми сущностями текста и имеющимися репрезентациями опыта. Для интерпретатора взаимодействие с репрезентациями также каузально обусловлено.

Возникающие переживания когнитивной гармонии даны интенционально. «Интенциональность предстает как свойство живой системы модифицировать состояние взаимной каузации с миром на основе опыта, приобретенного со временем, с целью поддержания экологической системы, обеспечивающей возможность взаимной каузации между индивидуумом и миром» [Кравченко, 2001, c. 235]. Интенциональность предстает когнитивной функцией человека. «Функции, обычно рассматриваемые как когнитивные, есть результат (действия) специализированной подсистемы организма, непрерывно воспроизводящей структуры (patterns), которые являются функциональными или референциально соотносятся с определенными изменениями, происходящими в среде. Это множество структур (созданных на протяжении существования каждого когнитивного организма) образует то, что мы обычно называем информацией» [Moreno, 1992, p. 67].

Такие непрерывно воспроизводимые метаязыковые репрезентации при реконструкции метатекста, соотносящиеся с изменениями в тексте, есть те специфические состояния активности нервной системы, с которыми интерпретатор взаимодействует именно потому, что они соотносятся (равно – находятся в состоянии причинно-следственной связи) с изменениями при интерпретации текста, т. е. обладают значимостью. Метаязыковые репрезентации, представляющие собой хранилище информации в памяти, инициируемые асимметричными знаками, есть сами знаковые сущности, биологическая функция которых заключается в том, что, взаимодействуя с ними (репрезентациями памяти), интерпретатор приспосабливается к возникающим метаязыковым репрезентациям в процессе реконструкции метатекста посредством контроля информации.

Совокупность взаимодействий интерпретатора с метаязыковыми репрезентациями, инициируемыми асимметричными знаками текста и находящимися в отношении взаимной причинно-следственной связи с другими наличными репрезентациями, возникающими при реконструкции метатекста и имеющимися в памяти как опытные знания (знания памяти), образует «язык как функциональную адаптивную деятельность, суть которой состоит в контроле информации» [Кравченко, 2001, c. 235] в процессе понимания.

Посредством памяти устанавливается прямая связь между языковой когнитивной областью и опытом. «Эта связь имеет кругообразный характер: чем больше репрезентаций в памяти, тем шире область взаимодействий репрезентаций и, соответственно, опыт таких взаимодействий. А чем шире опыт взаимодействий репрезентаций, тем больше определенность области каузальных связей между репрезентациями» [Кравченко, 2001, c. 195].

По мере приобретения опытных знаний происходит накопление различных репрезентаций, «образующих своеобразный ментальный инвентарь памяти. Этот инвентарь составляет основу механизма понимания как когнитивного взаимодействия, имеющего ориентирующий характер» [Кравченко, 2001, c. 196].

«Взаимнокаузальный характер взаимодействий» интерпретатора с метаязыковыми репрезентациями «определяет адаптивную функцию языка (и сознания), обеспечивающую контроль информации» [Moreno, 1992, с. 122]. В конечном счете именно благодаря этой функции человек как вид занимает господствующее положение.

Адаптация выступает в качестве самоорганизации. «Обоснование процесса адаптации как самоорганизации имеет важное значение для семиотики, так как предполагает новый подход к проблеме знака как эмпирической сущности, с которой как с компонентом ментальной среды взаимодействует» интерпретатор «в процессе когнитивной деятельности». Интерпретатор «имеет способность не только к самопроизводству и возобновлению, но и самореферентности», поскольку взаимодействует со своими собственными репрезентациями «как с независимыми сущностями в процессе адаптации». Соответственно «структура познавательных отношений, в которые вступает человек, определяется открытостью его когнитивного пространства. В результате речь идет об альтернативной когнитивной теории, выстроенной на других эпистемологических основаниях, нежели современная когнитивная наука» [Демьянков, 2007, с. 12].

Упомянутый подход открывает возможность квалифицировать «модель образа сознания как воспроизведение специфического вида структурной организации знания в памяти, когнитивного коррелята ситуации (термин ван Дейка), включающего знание, которым люди располагают относительно какой-либо ситуации как результатом накопленного опыта в приспособлении к подобного рода ситуациям». Так, «принципы модельной деятельности пронизывают все процессы познания реального мира, его представления в структурах сознания и речи» [Демьянков, 2007, с. 12].

Структуры сознания находятся в процессе постоянной адаптации, которая понимается не как приспособление человека к окружающей среде, а как пригодность для продолжения собственного существования, выживания и сохранения самоидентичности. Человек не просто отражает, а конструирует модели мира в сознании соответственно изменениям мира. Любое знание, конструируемое человеком в процессе познания, неотделимо от него, иными словами, знание не может существовать за пределами сознания человека, не может в готовом виде быть получено из окружающей среды или как таковое передаваться от одного субъекта другому (И. Пригожин, Г. Хакен, М. Эйген, С. Холлинг, Е. Лоренц, Б. Мандельброт, Дж. Лавлок, С. Кауффман, Л. Берталанфи, К. Уоддингтон, У. Эшби, Э. Янч Х. фон Фёрстер, P. Watzlawick, E. von Glasersfeld, H. von Foerster, H. Maturana, F. Varela, S. Schmidt, G. Roth, H. Schwegler, M. Hejl, G. Rusch, N. Luhmann, P. Janich, H. R. Fischer, A. Andrew, H. Atlan, F. Benseler, O. Breidbach, F. Capra, C. Fosnot, U. an der Heiden, E. Keller, W. Kцck, L. Margulis, M. Namiki, S. Oyama, J. Probst, J. Richards, V. Riegas, P. Schuster, G. Teubner, J. Todd, W. Thompson, H. Ulrich, N. Vaz, M. Zeleny и др.).

То, как воспринимается окружающая человека действительность (в том виде, в каком он ее воспринимает), «изобретается» человеческим разумом. Окружающая среда неинформативна. Когнитивные процессы создают информацию об этой среде. Отсюда следует так называемый «герменевтический принцип»: интерпретатор, а не автор (говорящий) определяет смысл сказанного [Glasersfeld, 1996].

Говорящий утрачивает первостепенную позицию. «Иерархическая цепочка разум (сознание) – язык – репрезентация – концептуализация – категоризация – восприятие, определяющая основные направления исследований в современной когнитологии», модифицируется и «принимает следующий вид: восприятие (включая категоризацию) – репрезентация (включая концептуализацию) – коммуникативное взаимодействие (язык) – репрезентация (языковых взаимодействий) – восприятие. Сознание при этом приобретает статус метакатегории как совокупность всего феноменального опыта среды, сфера которого потенциально раздвигается до бесконечности благодаря языковой когнитивной области» [Кравченко, 2001, c. 146].

Приведенная выше информация характеризует процессуальную сторону понимания, «процессуальную» сторону становления когнитивной гармонии.

3.2. Сценарий как «схемодействование» когнитивной гармонии в повествовательном тексте

Смыслы метатекста возникают посредством взаимодействий интерпретатора с метаязыковыми репрезентациями в связи с задачами, во-первых, реконструкции метатекста ради понимания, во-вторых, собственно понимания.

Интерпретация повествовательного текста органически слита с построением «схем действования» [Кант, 1994] когнитивной гармонии. «Схема действования» когнитивной гармонии – это отнюдь не "готовый трафарет для применения" [Богин, 2001, с. 45], а особый способ взаимодействия метаязыковых репрезентаций при становлении когнитивной гармонии. Построение схем действования когнитивной гармонии начинается с реконструкции единиц метатекста, которые возникают в ходе категоризации смыслов и средств текста. «Процесс схемодействования обеспечивает логическое и социально адекватное развертывание смыслов и средств метатекста, не зависящее от случайных психических ассоциаций, от субъективизма» [Кант, 1994, с. 14].

«Непонимание возникает тогда, когда действительно начинают доминировать не признаки действия, а признаки самотечных процедур – ассоцианизм и субъективизм» [Богин, 2001, с. 15]. Схемообразование не «психично», а «деятельностно. Это предохраняет от субъективизма. Схема – средство рациональной логической интеграции и категоризации переживаний, возникающих по ходу восприятия» [Кант, 1994, с. 14]. Схемы строятся из единиц метатекста. Единицы метатекста, в свою очередь, – из элементов смысла и формы текста. В процессе схемообразования происходит взаимодействие интерпретатора с новыми ориентирами-ожиданиями, которые обращены на предстоящее продолжение текста.

При становлении когнитивной гармонии повествовательного текста именно действование по схемам позволяет в той или иной мере прогнозировать структуру предполагаемого знания, переживания, чувства, которые рождаются при интерпретации текста. «Замирая в этих конструктах, процесс действования оказывается связанным в конечном счете с реальностями действительного мира, представленными в тексте» [Богин, 2001, с. 15].

В процессе интерпретации схемы превращаются в ориентиры для реконструкции «событийного мира» метатекста.

Схемы не «существуют вообще», а «строятся» в ходе действования когнитивной гармонии, имеют принципиально динамичный, а не статичный характер. «Активность схемопостроения стимулируется как задачей ориентировки в множественности элементарных смыслов и средств в повествовательном тексте, так и необходимостью компенсировать недостаточную связность компонентов целого текста, искусственно увеличивать эту связность» [Irwin, 1980, р. 8].

Схемы когнитивной гармонии – «компенсация неполноты в системности понимаемого. Без схем нет полноты понимания, не используются все ценности, скрытые в понимаемом, все грани понимаемого, все элементы текста. Многие элементарные средства текста ошибочно принимаются за избыточные» [Graеsser, 1997, p. 29], в то время как при «действовании» по схемам все средства текста выступают как орудия достижения когнитивной гармонии повествовательного текста (см. гл. 4).

Схемы когнитивной гармонии только там, где имеет место понимание. Непонимание (неоднозначность интерпретации), возникающее при «встрече» с асимметричным знаком, преодолевается посредством памяти. Память реконструирует составную часть схемы – репрезентацию события прошлого, которое «стоит» за асимметричным знаком. Происходит комплектация схемы: различные представления о событиях присоединяются друг к другу в соответствии с временной и каузальной последовательностью в процессе взаимодействий интерпретатора с репрезентациями событий, т. е. происходит адаптация, сопровождающаяся упорядочением и равновесием возникающих репрезентаций метатекста и репрезентаций, имеющихся в качестве опыта в памяти интерпретатора. В результате происходит становление когнитивной гармонии, которой неизбежно подвергаются стороны асимметричного знака в повествовательном тексте.

То, что процесс становления когнитивной гармонии повествовательного текста развертывается «на основе схем действования, делает несостоятельной теорию проб и ошибок в ходе понимания» [Богин, 2001, с. 23]. Действительно, благодаря схемам можно сразу, а не на основе проб и ошибок, понимать «правильно» (т. е. адекватно некоторой грани понимаемого, принадлежащей общему полю социальной адекватности). Другой момент ценности схем: они «делают» процесс становления когнитивной гармонии «структурным» процессом. Схемы действования когнитивной гармонии – это упорядоченные конструкции, которые контролируют мыследействование в направлении определенных прогнозируемых категориальностей. Тем самым «повторение запомнившегося», «стоящего» за асимметричным знаком, проявляется как действительное понимание. Схема приводит к когнитивному пониманию, которое можно охарактеризовать как «полное, доступное, основательное и правильное» [Olsen, 1978, p. 45].

«Схемодействование» и «мыследействование» [Богин, 2001] протекают одновременно, так как одновременно происходит «порождение» мысли, категоризация их, с одной стороны, с другой – интерпретатор вступает во взаимоотношения с имеющимися и возникающими репрезентациями, происходит адаптация к ним посредством упорядочения, что позволяет создать условия для становления когнитивной гармонии. Интерпретатор постоянно стоит перед задачей категоризации элементов, превращения их в единицы, комплектующие схемы действования когнитивной гармонии.

Для настоящего исследования подходящей моделью когнитивного понимания асимметрии языкового знака и интерпретации повествовательного текста на когнитивном уровне является когнитивный сценарий. «Сценарий – это упорядоченная последовательность действований, разворачивающихся в некотором пространственно-временном контексте и подчиненная некоторой цели» [Schank, Abelson, 1977, р. 23; Minsky, 1975; Sowa, 1993].

Требует особого комментария приемлемость когнитивного сценария для настоящего исследования. С одной стороны, когнитивный сценарий, подобно другим схемам, есть «организованная структура знаний, где часть подразумевает целое, а целое есть нечто большее, чем сумма его частей» [Богин, 2001, с. 45]. Когнитивный сценарий, служащий для описания ситуаций или событий, действует в направлении прогнозирования компонентов ситуации или последующего события и порождает у интерпретатора ожидания относительно компонентов всего текста. С другой стороны, от других схем когнитивный сценарий отличается наличием «базового элемента "действования" и временных, а также каузальных связей между отдельными составляющими» [Schank, Abelson, 1977, р. 23].

Здесь следует подчеркнуть, что когнитивный сценарий событий повествовательного текста предстает также динамической схемой когнитивной гармонии асимметрии языкового знака, которая включает эмпирические сущности – праимпрессию, ретенцию, протенцию, находящиеся в отношениях причинно-следственной связи, возникающей благодаря памяти интерпретатора.

Необходимо выделить еще одну особенность когнитивного сценария. Все сценарии когнитивной гармонии выполняют также и жанровую функцию. «Жанр – способ восприятия структуры произведения» [Шкловский, 1987, c. 220]. «Жанр – первое собственно различимое явление текстообразования» [Мелетинский, 1983, c. 41].

Жанровая характеристика есть «указание того способа дальнейшего чтения или слушания текста (от того места, где поперечный срез когнитивного сценария позволил увидеть жанр), к которому следует прибегнуть для дальнейшего понимания текста» [Мелетинский, 1983, c. 41].

Жанр не есть «отражение объективной действительности», он есть «конструкт в мыследеятельности при рецепции текстов культуры. Научить жанрообразованию – это значит способствовать поддержанию данной интеллектуальной системы. Это один из моментов трансляции культуры. Вопрос о жанре – один из важнейших вопросов формирования нормально развитого читателя» [Шкловский, 1987, c. 220].

С одной стороны, жанрообразование возникает на уровне использования сценария когнитивной гармонии при когнитивном понимании, когда интерпретатор пользуется элементами сценария. Жанрообразование относится как к когнитивному сценарию событий, так и к когнитивному сценарию целого повествовательного текста. С другой – «значащие переживания и другие критерии – функциональные категории, организующие восприятие повествовательного текста носят жанроуказующий характер» [Culler, 1977, p. 137].

«Жанр есть ведущая метасвязка», развертывающаяся в сценариях когнитивной гармонии при понимании таким образом, «чтобы организовать другие когнитивные сценарии метатекста». Поэтому «жанр – не инструмент классификации и нормативности, а проводник смысла» [Fowler, 1982, p. 22].

Сценарии когнитивной гармонии как жанрообразующие схемы нужны для «подчинения текста определенному типу чтения» [Toдоров, 1978, c. 67]. «Жанровая характеристика читаемого определяет характер чтения и понимания» [Dawkins, 1977, p. 12]. Сценарий когнитивной гармонии – это и есть «указание на то, как именно следует читать. Вопрос о жанре – это вопрос о том, каким образом понимание одного произведения помогает пониманию другого произведения» [Wellek, Warren, 1947, p. 216]. Соответственно сценарии когнитивной гармонии могут считаться жанрообразующими средствами.

Структура сценария когнитивной гармонии сторон, образующих асимметрию языкового знака и когнитивного сценария событий (сценария когнитивной гармонии событий) повествовательного текста, включает такие компоненты: «объект, пространственную локализацию, время, причину, цель, результат, субъект, обстоятельства и средства» [Dijk, 1983, р. 23]. Это объясняется тем, что «то, с чем (или с кем), почему, с какой целью, где, что, когда и как в результате происходит» [Dijk, 1983, р. 23], является наиболее важным при когнитивном понимании повествовательного текста, и, следовательно, при становлении когнитивной гармонии текста, проявляющей, как представляется, жанрообразующий характер художественного повествования.

Сценарий как когнитивная модель может быть структурирован «во временном измерении метафорической схемой: источник – путь – цель, где начальное состояние – источник, конечное состояние – место назначения (цель), события – нахождение в пути, а путь растянут во времени» [Лакофф, 1996, c. 167].

Сценарий когнитивной гармонии есть триада темпорально и каузально связанных репрезентаций событий, реконструируемых в метатексте. События повествовательного текста сопряжены с целенаправленной деятельностью людей, находящихся во взаимодействии ради достижения некоторого результата. Поскольку события производны от целей, сценарии когнитивной гармонии (равно когнитивные сценарии событий) получают условные названия и мыслятся в рамках некоторой целенаправленной деятельности. Так, например, когнитивный сценарий «Посещение ночного клуба» может иметь цепь ассоциаций, начиная с «подбора одежды», «посадки в автомобиль» и заканчивая «возвращением домой», но все эти ассоциации строго ограничены в рамках достижения определенной цели.