Детоубийцы

Детоубийцы
Висенте Бласко-Ибаньес

«Какъ каждый вечеръ, почтовая барка дала знать о своемъ приход? въ Пальмаръ н?сколькими звуками рожка.

Перевозчикъ, худой челов?къ, съ однимъ отр?заннымъ ухомъ, переходилъ отъ дверей къ дверямъ, собирая порученiя въ Валенсiю, и, подходя къ незастроеннымъ м?стамъ единственной улицы, снова и снова трубилъ, чтобы предупредить о своемъ присутствiи разс?янныя по берегу канала хижины. Толпа почти голыхъ ребятишекъ сл?довала за нимъ съ чувствомъ благогов?нiя. Имъ внушалъ уваженiе этотъ челов?къ, четыре раза въ день пере?зжавшiй Альбуферу, увозя въ Валенсiю лучшую часть улова изъ озера и привозя тысячи предметовъ оттуда, изъ города столь таинственнаго и фантастическаго для этой д?творы, выросшей на остров? тростниковъ и ила…»

Произведение дается в дореформенном алфавите.

Висенте Бласко Ибаньесъ

Д?тоубiйцы

(Илъ и тростникъ)

I

Какъ каждый вечеръ, почтовая барка дала знать о своемъ приход? въ Пальмаръ н?сколькими звуками рожка.

Перевозчикъ, худой челов?къ, съ однимъ отр?заннымъ ухомъ, переходилъ отъ дверей къ дверямъ, собирая порученiя въ Валенсiю, и, подходя къ незастроеннымъ м?стамъ единственной улицы, снова и снова трубилъ, чтобы предупредить о своемъ присутствiи разс?янныя по берегу канала хижины. Толпа почти голыхъ ребятишекъ сл?довала за нимъ съ чувствомъ благогов?нiя. Имъ внушалъ уваженiе этотъ челов?къ, четыре раза въ день пере?зжавшiй Альбуферу, увозя въ Валенсiю лучшую часть улова изъ озера и привозя тысячи предметовъ оттуда, изъ города столь таинственнаго и фантастическаго для этой д?творы, выросшей на остров? тростниковъ и ила.

Изъ трактира Сахара, главнаго учрежденiя Пальмара, вышла группа жнецовъ съ м?шками на плечахъ отыскать себ? м?сто на барк?, чтобы вернуться къ себ? домой. Толпами подходили женщиеы къ каналу, похожему на венецианскiй переулокъ, по краямъ котораго ютились хижины и садки, гд? рыбаки хранили угрей. Въ мертвой вод?, отливавшей блескомъ олова, неподвижно покоилась почтовая барка, словно большой гробъ, наполненный людьми и поклажей, почти до краевъ погруженный въ воду. Трехугольный парусъ съ темными заплатами кончался полинявшимъ лоскуткомъ, когда?то бывшимъ испанскимъ флагомъ, свид?тельствовавшимъ о казенномъ характер? ветхой барки…

Вокругъ нея стояла нестерпимая вонь. Ея доски хранили запахъ корзинъ съ угрями и грязи сотни пассажировъ: то была отвратительная см?сь запаха пропот?вшей кожи, чешуи рыбъ, выросшихъ среди ила, грязныхъ ногъ и засаленнаго платья. Отъ постояннаго сид?нiя скамейки барки лоснились и блест?ли.

Пассажиры, въ большинств? случаевъ жнецы изъ Перелльо, что на самой границ? Альбуферы, у самаго моря, съ громкимъ крикомъ требовали, чтобы перевозчикъ тронулся поскор?е въ путь. Баржа уже переполнена! Въ ней н?тъ больше м?ста.

Такъ оно и было. Однако перевозчикъ, обращая къ нимъ обрубокъ отр?заннаго уха, какъ будто для того, чтобы ихъ не слышать, медленно разставлялъ въ барк? корзины и м?шки, которые женщины протягивали ему съ берега. Каждый новый предметъ вызывалъ протесты. Пассажиры т?снились или м?няли м?сто. Новые пришельцы выслушивали съ евангельской кротостью дождь ругательствъ, сыпавшихся на нихъ изъ устъ т?хъ, кто уже устроился. Немного терп?нiя! Пусть имъ дадутъ столько м?ста, сколько имъ Богъ дастъ на небесахъ! Подъ тяжестью груза барка погружалась все глубже въ воду. Т?мъ не мен?е перевозчикъ, привыкшiй къ см?лымъ пере?здамъ, не обнаруживалъ ни мал?йшаго безпокойства. Въ барк? не было уже ни одного свободнаго м?ста. Двое пассажировъ уже сгояли на борту, схватившись за мачту. Другой пом?стился на носу, точно галiонъ большого корабля. Т?мъ не мен?е среди всеобщихъ криковъ протеста перевозчикъ еще разъ спокойно затрубилъ въ рожокъ. Боже Праведный! Ужели для разбойника и этого недостаточно? Ужели они проведутъ весь вечеръ зд?сь подъ лучами сентябрьскаго солнца, бросавшаго косые жгучiе лучи, сжигая имъ спины?

Вдругъ воцарилось молчанiе.

Пассажиры барки увид?ли, какъ по берегу канала приближается челов?къ, поддерживаемый двумя женщинами, скелетъ, б?лый и дрожащiй, съ горящими глазами, закутанный въ од?яло. Казалось, вода кип?ла отъ жары л?тняго вечера. Въ барк? люди вспот?ли и каждый старался освободиться отъ липкаго прикосновенiя сос?да. А этотъ челов?къ дрожалъ, стуча зубами въ ужасныхъ припадкахъ лихорадки, какъ будто для него мiръ былъ окутанъ в?чной ночью. Поддерживавшiя его женщины громко протестовали, видя что никто изъ пассажировъ не двигается. Должны же они дать ему м?сто! Это больной работникъ. Кося рисъ онъ заразился проклятой альбуферской перемежающейся лихорадкой и ?халъ теперь въ Русафу л?читься въ дом? какихъ?то родственниковъ. Разв? они не христiане? Хоть каплю состраданiя! Одно м?стечко!..

И дрожавшее отъ лихорадки привид?нiе повторяло, какъ эхо, прес?кавшимся отъ озноба голосомъ:

– Хоть каплю состраданiя!

Его втолкнули въ барку, но эгоистическая толпа не разступилась передъ нимъ. Не найдя нигд? м?ста, онъ опустился на дно барки, среди ногъ пассажировъ, въ отвратительной обстановк?, причемъ лицо его касалось грязныхъ башмаковъ и запачканныхъ иломъ сапогъ; народъ, казалось, привыкъ къ такимъ сценамъ. Барка служила р?шительно для всего. Она перевозила съ?стные припасы, больныхъ и мертвецовъ. Каждый день она набирала больныхъ, перевозя ихъ въ предм?стье Русафы, гд? обитатели Пальмара, лишенные всякихъ медицинскихъ средствъ, л?чились въ наемныхъ квартиркахъ отъ перемежающейся лихорадки. Когда умиралъ б?днякъ, не влад?вшiй собственной баркой, гробъ ставили подъ скамейку, и пассажиры отправлялись въ путь одинаково равнодушно, см?ясь и разговаривая, толкая ногами останки покойника.

Когда больной спрятался на дн? барки, снова поднялись протесты. И кого еще ждетъ одноухiй? Разв? еще кого?нибудь недостаетъ? И вдругъ вс? почти пассажиры встр?тили взрывами см?ха парочку, выходившую изъ дверей трактира Сахара, у самаго канала.

– Дядюшка Пако! – кричали многiе. Дядюшка Сахаръ! Трактирщикъ, огромнаго роста челов?къ, толстый, страдавшiй водянкой, шелъ маленькими подпрыгивающими шажками, то и д?ло жалуясь, по д?тски вздыхая и опираясь на свою жену Нелету, маленькую женщину съ безпорядочными рыжими волосами и живыми зелеными глазами, мягко ласкавшими своимъ бархатомъ. О! Знаменитый Сахаръ! Всегда онъ боленъ и жалуется, а его жена, съ каждымъ днемъ все бол?е красивая и очаровательная, царитъ изъ?за своего прилавка надъ вс?мъ Пальмаромъ и Альбуферой. Онъ страдаетъ бол?знью богачей: у него слишкомъ много денегъ и онъ пользуется слишкомъ хорошей жизнью! Стоитъ только посмотр?ть на его брюхо, на его красное, какъ м?дь лицо, на его щеки, которыя почти скрывали его круглый носъ и заплывшiе жиромъ глаза. Такой бол?знью, пожалуй, каждому захочется страдать! Вотъ если бы ему пришлось зарабатывать себ? кусокъ хл?ба, стоя по поясъ въ вод? и кося рисъ, онъ не почувствовалъ бы себя больнымъ! – Съ трудомъ поставилъ трактирщикъ одну ногу въ барку, слабо вздыхая, все попрежнему опираясь на Нелету, ворча на толпу, изд?вавшуюся надъ его бол?знью. Онъ знаетъ, какъ чувствуетъ себя. О Боже! И онъ устроился на м?ст?, которое ему уступили съ той угодливостью, съ которой деревенскiй людъ относится къ богачамъ, между т?мъ, какъ его жена нисколько не смущалась шутливыми комплиментами т?хъ, кто находили ее такой возбужденной и хорошенькой.

Она помогла мужу открыть большой зонтикъ, поставила рядомъ съ нимъ корзину съ провизiей, хотя путешествiе не продолжится и трехъ часовъ, и попросила наконецъ перевозчика какъ можно больше заботиться о ея Пако. Онъ на н?которое время отправляется въ свой домикъ въ Русаф?. Тамъ его будутъ л?чить хорошiе врачи. Б?днякъ немного боленъ. Она говорила все это улыбаясь, съ невиннымъ видомъ, лаская глазами смягчившагося перевозчика, который при первыхъ колебаяiяхъ барки закачался, какъ будто былъ сд?ланъ изъ желатина. Онъ не обращалъ никакого вниманiя на насм?шливое подмигиванiе толпы, на ироническiе взгляды, которые переходили отъ жены на трактиршика, сид?вшаго сгорбившись на своемъ м?ст? подъ зонтикомъ и вздыхавшаго со скорбнымъ ворчанiемъ.

Перевозчикъ уперся длиннымъ шестомъ въ берегъ и барка поплыла по каналу, сопровождаемая голосомъ Нелеты, продолжавшей съ загадочной улыбкой просить вс?хъ друзей, чтобы они позаботились о ея муж?.

По мусору на берегу всл?дъ за баркой поб?жали курицы. Стаи утокъ махали крыльями около носа, взбаломутившаго зеркальную гладь канала, въ которомъ верхомъ внизъ отражались хижины и черныя барки, привязанныя къ садкамъ съ соломенными крышами вровень съ водой, украшенными наверху деревянными крестами, которые точно должны были водившихся въ ней угрей поставитъ подъ покровительство неба.

Выйдя изъ канала, почтовая барка стала скользить между рисовыми плантацiями, огромными полями жидкаго ила, покрытыми колосьями бронзовой окраски. Жнецы, погруженные въ воду, подвигались впередъ съ серпами въ рук? и маленькiя лодки, черныя и узкiя, какъ гондолы, воспринимали въ свои н?дра снопы, чтобы отвести ихъ на гумно. Посредин? этой водяной растительности, представлявшей какъ бы продолженiе каналовъ, поднимались то тамъ, то зд?сь, на илистыхъ островахъ, б?лые домики, съ трубами. То были машины, орошавшiя или высушивавшiя смотря по надобности поля.

Высокiе берега скрывали с?ть каналовъ, широкiя шоссе, по которымъ плыли нагруженныя рисомъ парусныя барки. Ихъ корпуса оставались незримыми и большiе треугольные паруса скользили надъ зеленью полей, въ вечерней тишин?, какъ призраки, идущiе по твердой земл?…

Пассажиры разсматривали поля глазами знатоковъ, высказывая свое мн?нiе объ урожа?, и жал?я судьбу т?хъ, земля которыхъ пропиталась селитрой, уничтожавшей рисъ.

Барка сколъзила по тихимъ каналамъ съ желтоватой водой, отливавшей золотистымъ цв?томъ чая. Въ глубин?, подъ прикосновенiемъ киля, водоросли наклоняли свои головки. Благодаря царившей кругомъ тишин? и зеркальной глади воды т?мъ явственн?е слышались вс? звуки. Когда разговоръ прекращался, ясно раздавались жалобные вздохи больного подъ скамейкой и упорное ворчанье Сахара, борода котораго упиралась въ грудь. Отъ дальнихъ почти невидимьгхъ барокъ доносились, усиленные тишиной, звуки удара весломъ о палубу, скршгь мачты и голоса рыбаковъ, ув?домлявшихъ о своемъ присутствiи, чтобы изб?жать столкновенiя на поворотахъ каналовъ.

Одноухiй перевозчикъ оставилъ шестъ. Перепрыгивая черозъ ноги пассажировъ, онъ бросался отъ одного конца барки къ другому, устанавливая парусъ, чтобы использовать слабую вечернюю бризу.

Барка въ?хала въ озеро, въ ту часть Альбуферы, которая была залолнена камышемъ и островками, и гд? приходилось плыть съ предосторожностью. Горизонтъ расширялся. По одну сторону видн?лась темная волнистая линiя сосенъ Деесы, отд?лявшей Альбуферу отъ моря, почти д?вственный л?съ, тянувшiйся на ц?лыя мили, гд? пасутся дикiе буйволы и живутъ большiя зм?и, которыхъ очень немногiе вид?ли, но о которыхъ вс? съ ужасомъ говорятъ въ ночной часъ. На противоположной сторон? – безграничная равнина рисовыхъ полей, теряющаяся на дальнемъ горизонт? у Сольяны и Суеки, сливаясь съ отдаленными горами. Напротивъ – камыши и островки, скрывавшiе свободныя части озера. Барка скользила между ними, зад?вая носомъ водяныя растенiя, касаясь парусомъ тростниковъ, выдававшихся съ берега. Спутанныя темныя склизiкiя растенiя поднимались на поверхность, подобно липкимъ щупальцамъ, опутывая шестъ перевозчика, и глазъ тщетно старался проникнуть въ угрюмую больную фауну, въ н?драхъ которой копошились животныя, созданiя ила. Взоры вс?хъ выражали одну и ту же мысль. Кто упадетъ туда, не скоро выберется.

Стадо быковъ паслось на берегу, среди камышей и болотъ, на границ? съ Деесой. Н?которые изъ нихъ, переплывъ къ ближайшимъ островкамъ, погрузившись по самый животъ въ грязь, жевали жвачку среди тростника, и когда двигали тяжелыми ногами, то вода издавала громкое бульканье. Н?которые были большiе, грязные, съ боками, покрыгыми корой, съ огромными рогами и слюнящейся мордой. Они дико гляд?ли на нагруженную барку, скользившую между ними, и при каждомъ движенiи ихъ головъ кругомъ разлеталось облако большихъ комаровъ и снова усаживалось на ихъ кудрявыхъ лбахъ.

На небольшомъ разстоянiи, на возвышенiи, представлявшемъ ничто иное, какъ узкую полосу ила между двумя пространствами воды, пассажиры барки увид?лiи сид?вшаго на корточкахъ челов?ка.

Жители Пальмара знали его.

– Смотрите, Пiавка! – вскричали они. – Пьяница Пiавка!

И размахивая шляпами, они громко крича спрашивали его, гд? онъ выпилъ утромъ и не думаетъ ли онъ зд?сь переночевать. Пiавка оставался неподвижееъ, потомъ, выведенный изъ терп?нiя см?хомъ и криками пассажировъ, всталъ, сд?лалъ легкiй пируэтъ, ударилъ себя н?сколько разъ по задней части т?ла, съ выраженiемъ презр?нiя, и снова съ серьезнымъ видомъ прис?лъ.

Когда онъ всталъ, раздались еще бол?е громкiе взрывы см?ха, вызванные его страннымъ видомъ. На шляп? красовался высокiй султанъ изъ цв?товъ Деесы, а на груди и вокругъ лица вис?ли гирлянды изъ л?сныхъ колокольчиковъ, растушихъ среди береговыхъ тростниковъ.

Вс? говорилй о немъ! Что за типъ этотъ Пiавка! Другого такого не было въ деревняхъ на озер?! Онъ твердо р?шилъ не работать, какъ работаетъ большинство людей, говоря, что трудъ есть оскорбленiе Бога, и ц?лый день искалъ кого?нибудь, кто пригласитъ его выпить. Онъ напивался до пьяна въ Перелльо, чтобы выспаться въ Пальмар?. Онъ выпивалъ въ Пальмар?, чтобы на другой день проснуться въ Салер? и, когда бывали праздники среди обитателей материка, его можно было вид?ть въ Силь? или Катаррох?, гд? онъ разыскивалъ среди землед?льцевъ Альбуферы челов?ка, который его угостилъ бы. Было по истин? чудомъ, что его не нашли мертвымъ на дн? какого?нибудь канала посл? столькихъ путешествiй п?шкомъ въ состоянiи полнаго опьяненiя, по самой окраин? рисовыхъ полей, узкой, какъ острiе топора, по каналамъ, погрузившись по самую грудь въ воду, и по колеблющемуся илу, куда никто не рискнулъ бы отправиться, разв? только въ барк?. Его домомъ была вся Альбуфера. Инстинктъ сына озера спасалъ его отъ опасностей и часто ночью, являясь въ трактиръ Сахара, чтобы выпросить себ? стаканчикъ, онъ хранилъ на себ? липкiе сл?ды и запахъ ила, точно настоящiй угорь.

Прислушиваясь къ бес?д?, трактирщикъ кряхтя бормоталъ. «Пiавка! Ну и безстыдникъ! Тысячу разъ онъ ему запрещалъ заходить…» Пассажиры см?ялись, всломиная странныя украшенiя бродяги, его страсть покрывать себя цв?тами и в?нками, какъ дикаръ, какъ только въ его голодномъ желудк? начинало д?йствовать вино.

Барка въ?зжала все дальше въ озеро. Между двумя линиями тростяика, похожими на молъ гавани, видн?лось обширное пространство гладкой блестящей, голубовато – б?лой воды. Это была собственно Альбуфера, свободное озеро, по которому на значительномъ разстоянiи другъ отъ друга были разбросаны группы тростника, гд? искали себ? прiютъ пресл?дуемыя городскими охотниками озерныя птицы. Барка плыла вдоль Деесы, гд? участки ила, покрытые водой, постепенно переходили въ рисовыя поля.

На маленькой лагун?, окаймленной возвышенiями изъ ила, челов?къ кр?пкаго т?лосложенiя, стоя въ барк?, высыпалъ изъ корзинъ землю въ воду. Пассажиры съ удивленiемъ смотр?ли на него. То былъ дядюшка Тони, сынъ дядюшки Голубя, и въ свою очередь отецъ Тонета, прозваннаго Кубинцемъ. При упоминанiи этого имени многiе посмотр?ли насм?шливо на трактирщика, продолжавшаго кряхт?ть, какъ будто ничего не зам?чая.

Во всей Альбуфер? не было лучшаго работника, ч?мъ дядюшка Тони. Онъ р?шилъ во что бы то ни стало стать собственникомъ, им?ть свои рисовыя поля и не жить рыбной ловлей, какъ дядюшка Голубь, стар?йшiй изъ рыбаковъ Альбуферы. И такъ какъ семья помогала ему только по временамъ, утомленная грандiозностью предпрiятiя, то онъ одинъ наполнялъ землей, прiивезенной изъ далека, глубокую яму, уступленную ему богатой барыней, не знавшей, что ей д?лать съ ней.

Для одного челов?ка это была работа ц?лыхъ л?тъ, быть можетъ ц?лой жизни. Дядюшка Голубь см?ялся надъ нимъ, сынъ помогалъ ему только изр?дка, но сейчасъ же уставалъ. Тони же съ несокрупшмой в?рой продолжалъ свое д?ло съ помощью только Подкидыша, б?дной д?вушки, которую его покойная жена взяла изъ воспитательнаго дома, д?вушки робкой и трудолюбивой, какъ онъ самъ.

«Богъ въ помощь, дядюшка Тони! Не унывай! Скоро выростетъ рисъ на его пол?!» И барка удалялась, тогда какъ упрямый работникъ поднялъ голову лишь на мгновенiе, чтобы отв?тить на ироническiя прив?тствiя.

Н?сколько поодаль, пассажиры увид?ли на маленькой барочк?, похожей на гробъ, дядюшку Голубя около ряда колышекъ, гд? онъ опускалъ свою с?ть, чтобы ее вынуть на сл?дующiй день.

Въ барк? обсуждали вопросъ, девяносто ли л?тъ старику или онъ приближается въ сотн?. И чего только не видалъ онъ, не покидая Альбуферы! Сколькихъ людей онъ зналъ! И они повторяли преувеличенные народнымъ легков?рiемъ разсказы о его фамильярныхъ дерзостяхъ съ генераломъ Примъ, которому онъ служилъ перевозчикомъ во время его охоты на озер?, о его грубости съ важными барынями и даже королевами. Какъ будто догадываясь объ этихъ комментарiяхъ и пресытявшись славой, онъ продолжалъ стоять сгорбившись, разсматривая с?ти, показывая спину въ блуз? съ широкими кл?тками и черную шляпу, нахлобученную до самыхъ сморщенныхъ ушей, казалось, отд?лявшихся отъ головы. Когда почтовая барка подъ?хала, онъ поднялъ голову, показывая черную продасть беззубаго рта и круги красноватыхъ морщинъ вокругъ глубоко лежавшихъ глазъ, въ которыхъ св?тилась искорка ироническаго блеска.

В?теръ св?ж?лъ. Парусъ вздувался и нагруженная барка при каждомъ толчк? наклонялась, такъ что вода забрызгивала спины т?хъ, кто сид?лъ на краю. Около носа вода, разс?каемая сильными ударами, издавала съ каждымъ разомъ все бол?е громкое бульканье. Барка находилась теперь въ самой настояшей Альбуфер?, въ безграничномъ простор?, лазурномъ и гладкомъ, какъ венецiанское зеркало, въ которомъ отражались въ опрокинутомъ вид? барки и отдаленные берега съ слегка извилистыми очертанiями. Казалось, въ глубин? озера несутся облака, какъ хлопья б?лой шерсти. На берегу Деесы н?сколько охотниковъ, сопровождаемые собаками, отражались въ вод? головою внизъ. Въ томъ направленiи, гд? находился материкъ, м?стечки Риберы, благодаря большому разстоянiю, казалось, плыли по озеру.

В?теръ, съ каждой минутой кр?пчавшiй, изм?нилъ поверхность Альбуферы. Волненiе становилось ощутительн?е, вода принимала зеленый цв?тъ, похожiй на цв?тъ моря, дна озера уже не было видно, а на берегахъ, покрытыхъ толстымъ слоемъ песка и раковинъ, волны оставляли теперь желтую накипь п?ны, мыльные пузыри, сверкавшiе на солнц? вс?ми цв?тами радуги.

Барка скользила вдолъ Деесы и передъ ней быстро проносились песчаные холмы съ домиками сторожей на верхушк?, густыя зав?сы кустарниковъ, группы покривившихся сосенъ, странныхъ на видъ, словно куча подвергшихся пытк? т?лъ. Пассажиры, воодушевленные быстротой ?зды, возбужденные опасностью, при вид? того, какъ барка однимъ бокомъ касалась самого озера, прив?тствовали криками другiя барки, про?зжавшiя вдали и протягивали руки, чтобы почувствовать ударъ волнъ, поднятыхъ быстрымъ ходомъ. У руля вода образовывала воронки. На недалекомъ разстоянiи носились дв? темныя птипы, которыя то нырялйи, то посл? долгаго промежутка вновь показывали свои головы, развлекая пассажировъ своими прiемами ловли рыбы. Тамъ дальше, въ заросляхъ на большихъ островахъ изъ тростника лысухи и зеленыя шейки при приближенiи барки улетали, но медленно, какъ бы чуя, что народъ этотъ мирный. Н?которые пассажиры при вид? ихъ раскрасн?лись отъ волненiя. Какъ ловко можно было бы ихъ подстр?лить! Почему запрещаютъ стр?лять безъ разр?шенiя, какъ каждому захочется? И между т?мъ, кауъ воинственные среди пассажировъ возмущались, со дна барки слышался стонъ больного, и Сахаръ, опаляемый лучами заходившаго солнца, проскальзывавшими подъ его зонтикъ, вздыхалъ, какъ ребенокъ.

Л?съ, казалось, уходилъ къ самому морю, оставляя между собой и Альбуферой обширную низкую равнину, поросшую дикой растительностью, м?стами разъединенной гладкою блестящей полосой маленькихъ лагунъ.

Равнина носила названiе Санча. Среди кустарниковъ паслось стадо козъ, подъ присмотромъ мальчика, и при вид? его въ памяти д?тей Альбуферы воскресла легенда, давшая равнин? ея имя.