Вирус

– Что это там такое? Машина?

Мы въезжаем в город, сделанный из картона и пластика, – пустые здания напоминают игрушечные домики. Домики Барби.

Продуктовые лотки обтянуты брезентом. Светофоры на перекрёстках горят фиолетово-чёрным. Кругом всё бурое, землянистое и угольное. На улице темно, поэтому наши преследователи включают фары, превращая свой автомобиль в две святящиеся точки, две кометы.

– Видишь эти носогубные складки? – спрашивает Лили. В руках она держит фотографию одной из своих поклонниц. Говорит:

– Когда всё закончится, я могу вас познакомить. Она любит собак, таких маленьких, как плюшевые игрушки.

Лили спрашивает, люблю ли я животных?

Мы едем по разбитой дороге. Время от времени на пути нам встречаются аптеки, которые мы грабим.

– Посмотри на эту девушку. У неё так сильно опущены веки. Неудивительно, что муж сбежал от неё.

Лили листает фотоальбом. Трещины на асфальте напоминают морщины на лицах, которые я успеваю увидеть краем глаза. Когда машина наезжает на какую-нибудь ямку, мы подпрыгиваем, и из альбома выпадает новая фотография. Лили берёт её в руки и говорит:

– Посмотри на эту ужасную мимику.

Ещё одна яма. Мы снова подскакиваем. Лили показывает средний палец в камеры видеонаблюдения.

Я мысленно сожалею, что разрешил Лили ехать со мной – она нарушает спокойствие, игнорирует правила, она не похожа на смертельно больного человека.

Смертельно больные люди не могут себе позволить переступать черту.

Неизлечимый вирус – это не скоростная трасса, мы не должны ехать по встречке и превышать скорость, смертельный вирус – это испытание, пройдя которое можно получить ещё один шанс.

– Эта девушка участвовала в моём шоу каждую неделю. Ей изменял муж. Говорил, что она слишком толстая.

За нами продолжают следовать две кометы, рассекая ночную темноту, излучая голубоватый свет.

Лили спрашивает:

– Разрешишь мне порулить?

Мы останавливаемся у плаката с надписью:

«Затми своим блеском солнце».

Под надписью во весь рост изображён молодой парень, одну руку он выставляет вперёд, чтобы прорекламировать часы, другой рукой приподнимает белую футболку, отрывает её от эластичного тела, гладкого, как линолеум. Парень показывает кубики пресса, чуть ниже – тёмная полоска волос, ведущая от пупка до кожаного ремня Gucci. Пушистые кудри в районе паха стелются плавно, перетекают в надпись:

«Красота в гармонии»

Снизу кто-то приписал розовой краской:

«Будь впереди на шаг, узнай больше».

Парень с рекламного плаката улыбается белыми ровными зубами, взгляд отстранённый, устремлён куда-то поверх фотокамеры. Лили говорит, что у него нет ни одной носогубной складки, ни одного изъяна.

Я думаю об этих плакатах и чувствую, как моё лицо покрывается апельсиновой коркой, каждый рекламный слоган выскакивает на коже ядовитым жёлто-зелёным угрём – раздражением и обидой, воспоминанием о прежней жизни. Эти рекламные плакаты – как заживающая рана на теле, которую постоянно хочется чесать.

Бугорки на лице расширяются и воспаляются, они нашёптывают мне истории о моей умопомрачительной карьере, высыпают на лбу розовыми прыщиками.

Лили давит на газ, и рекламный плакат растворяется в полумраке, достаётся на растерзание прошлому: темнота съедает надпись «красота в гармонии», уничтожает золотые часы, искривляет улыбку парня, убивает его идеальные трицепсы.

Мы уезжаем далеко-далеко. Покидаем территорию высокой моды.

«Прямо, прямо и ещё раз прямо!»

Узнав о диагнозе, я перестал носить яркую одежду, готовить на завтрак куриную грудку и заниматься в тренажёрном зале; я распрощался с душистым сельдереевым фрешем, листовым салатом и сушёным лососем. Я перестал быть антихолестериновой иконой. Я стал культивировать в себе образ обычного человека.

Фотомодель с плаката погребена в придорожной мгле.

Мы покидаем территорию высокой моды.

«Если хочешь найти меня, никогда не сворачивай», – написано на плакате.

Лили вытаскивает из ежедневника фотографии толстых девушек, которых бросили мужья. Лили говорит:

– Им наплевать на твой кариес.

Она говорит:

– Эти девушки будут счастливы пожертвовать всем ради тебя.

Безобразные чудовища, угловатые и неуклюжие, невзрачные и плоские – вот кого показывает Лили, вот кого она пророчит мне в жёны. Одиноких слоних с крокодильей пастью.

Лили говорит:

– Давай смотреть правде в глаза! Выглядишь ты не очень привлекательно.

Лили спрашивает:

– Как давно ты был у дантиста? Что случилось с твоими зубами?

Мои сломанные зубы – обломки космического корабля, которые дрейфуют по орбите.

Лили показывает мне фотографию одной из своих поклонниц и говорит:

– Посмотри. Она настолько страшная, что её муж покончил с собой.

Мы въезжаем в новый город, и нас по-прежнему преследует свет автомобильных фар. Лили оборачивается – яркие вспышки отражаются в зеркале. Лили говорит:

– Поехали ко мне, там нас никто не найдёт.

ГЛАВА 10

Моя мать тащит меня по зелёному коридору, мне всего шесть, и сопротивляться в этой ситуации бесполезно. Сколько себя помню, моя мать говорит одно и то же всю жизнь: