Из ВДВ СА в аэромобильные войска ВСУ. ВДВ после распада СССР

Из ВДВ СА в аэромобильные войска ВСУ. ВДВ после распада СССР
Влад Озер

Из содержимого этого тома читатель узнает некоторые подробности о распаде СССР на примере развала ВДВ в одной из десантных дивизий, дислоцированной на юге Украины.

Из ВДВ СА в аэромобильные войска ВСУ

ВДВ после распада СССР

Влад Озер

© Влад Озер, 2019

ISBN 978-5-4496-7538-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Возвращение в Болград

Владимир Озерянин (http://www.proza.ru/avtor/vladius)

см. ФОТО: КЭП, командир полка, п-к В. Вознесенский.

Народная мудрость гласит, что нельзя дважды ступить в одну и ту же реку, но и здесь бывают исключения. Можно, если вода стоячая. Так и я ступил второй раз в 299 полк.

Для начала отгулял очередной отпуск за текущий год. Благо, в пределах ВДВ пока еще ничего в службе не порушилось. Пока восстанавливал «подорванное» в средней Азии здоровье, потихоньку присматривался к тому, что творится в бывшей «моей» дивизии. Здесь последствия госпереворота отразились не столь сильно, как в 105 ВДД. Само по себе соединение было мощное, со своей длинной военной и мирной историей, и дух советского воспитания был достаточно силен. Любое неосторожное касание со стороны вновь формируемых руководств России и Украины могло обойтись для них непредсказуемыми последствиями. Офицерский коллектив дивизии был взбудоражен и на взводе, не смотря на то, что она находилась на периферии, но даже на БМД и колесной технике могло зайти далеко.

Поэтому на верхах для выпуска пара было придумано временное название СНГ и дивизия пока- что перебывала в эфемерном подчинении единого командования этих стран, как и ракетные войска стратегического назначения. С развалом Союза 98 воздушно-десантная дивизия просуществовала в Болграде еще два года. В дивизии за время моего отсутствия появился новый начальник политотдела. Вместо старого «балетмейстера» А.Г., пришел молодой и нахрапистый, полковник Крамарев. (Злые языки утверждали, что он свою фамилию в свое время переделал из галичанской, которая в детстве звучала как Крамарив).

Он, в отличии от Ферганского начпо Лопухи, не поддался новым московским веяниям, не растерялся, не плакал, как его азиатские коллеги, а сохранил в кулаке всех своих подчиненных, фактически удержал дивизию от преждевременного развала.

Отпуск, как обычно, пролетел быстро и незаметно. Отлежался, оклемался, пора и к службе приступать в новом для меня качестве. За время бездельничания навел справки о положении дел в полку и непосредственно в медицинской службе полка и дивизии. Оказывается, что моего предшественника уволили за дебошь и беспробудное пьянство. Средний медицинский персонал, те, у кого было рыло в пушку, узнав о моем возвращении в полк, разбежались кто- куда. Мадам Шуликова успешно перебазировалась санитарным инструктором в батальон материального обеспечения (ОБМО). Прапорщик Пизанкина осталась в полку, но перебралась из своего уютного гнездышка-физкабинета в зенитно ракетный дивизион. Ее бывший покровитель и воздыхатель, командир полка К.В., пока я околачивался в Азии, благополучно перевелся в мир иной. Двойные половые нагрузки, командование полком и беспробудное пьянство оказались непосильными, даже для закаленного организма десанта.

В полку рулил, какой – то очередной командир полковник Вознесенский. К нему – то, в первую очередь, и направил стопы свои, дабы представиться, но оказалось, что он болеет, и находится в инфекционном отделении гарнизонного госпиталя. Ну, что же, мы люди не гордые, посетим командира и в заразном бараке, но прежде всего навещаю моего старого знакомого, майора Бочарова, начальника инфекционного отделения. От него узнаю, что мой теперышний, как его называют в полку, кэп, находится здесь на излечении по поводу так называемой «лихорадки Ку» или по другому – коксиеллез.

Болезнь не смертельная, но довольно неприятная, как и все инфекции. О существовании очага этой заразы в Болградском районе я имел информацию давно. Пути передачи и заражения у нее различные, но чаще всего через такой местный продукт, как брынза. А так как он сожительствовал с одной местной «красавицей», то и ничего удивительного.

Стучусь в одноместный бокс. На голос разрешения, захожу в палату. Высохший до почернения, с запавшими щеками и черными кругами под глазами, полковник сидел на кровати с опущенными на пол ногами. В наброшенном для проформы на плечи халате захожу, приветствую полковника и негромко, с учетом места нахождения, представляюсь. Полковник, сидя, подает мне вялую кисть. И смотрит круглыми выпученными глазами далеко не дружелюбно.

– Присаживайтесь, товарищ капитан. Извините, что я вынужден знакомиться с вами в несоответствующей обстановке. Вы как, тоже будете гоняться за мною по полку с ружьем?

– Ни в коем случае, товарищ полковник. Если между нами когда- либо и возникнут проблемы, то надеюсь, что мы сможем решить их более мирным путем.

Мне уже доложили, что мой предшественник, майор Заворуев, действительно, в состоянии белой горячки покушался на жизнь командира полка. Также я догадывался о том, что кэпа уже по всей видимости просветили насчет того, что я начинал в этом полку службу лейтенантом. И у кое-кого остались обо мне не самые приятные воспоминания. Вот отсюда -то и его настороженность в глазах.

По – быстрому обсудив текущее состояние медицинского обеспечения в полку, мы расстались. Командиру до выписки из стационара оставалось еще пару дней, а я потопал принимать дела и должность, хотя это громко сказано, принимать нечего и не у кого. Предшественник уже на пенсии, но без пенсии, начальника МПП вообще пока нет. Временно все и за всех исполняет обязанности начальник аптеки прапорщик Елена Королева. Смазливая, двадцати восьми лет бабенка. Вся ее красота, как у вокзальной шлюхи: синяки вокруг глаз и жирно намазанные красной помадой губы. Бывший когда -то при мне начальник аптеки прапор Недялков, отбывал ссылку в артиллерийском полку в Веселом Куту фельдшером дивизиона. Он, находясь в состоянии белой горячки, стрелял в жену и соседей из ракетницы, за что его по просьбе жены и большому блату, не уволили, а только заперли к черту на кулички.

Сдаю свое предписание в строевую часть. Мое появление в форме на территории полка воспринимается неоднозначно. Кто в курсе, а их меньшинство, с пониманием. Кто уверен, что я служу в Фергане, с удивлением и догадками. Надо сказать, что за четыре года отсутствия, тех кто вообще меня помнит осталось совсем немного. Почти не изменился за это время состав прапорщиков и майоров. Они вечные и постоянные, но и лишних вопросов никто особо не задает, потому как все прекрасно понимают, что произошло в стране, а потому возможны самые невероятные перетрубации с офицерским составом ВДВ.

А вот и родная территория медицинского пункта. Уютной прохладной тенью встречают меня липы и черешни скверика вокруг МПП. Изумрудной синевой от растворенного в ней медного купороса улыбается вода, построенного когда- то под моим руководством, бассейна. С докладом на крыльцо выходит незнакомая дежурная медсестра.

Собираю на пятиминутку весь немногочисленный коллектив. Знакомлюсь с теми, кто меня не знает. Ставлю задачи по неуклонному и полноценному медицинскому обеспечению повседневной жизнедеятельности личного состава полка, потому как, не смотря на все, что происходит в мире и вокруг нас, полк и дивизия продолжают интенсивно заниматься боевой подготовкой по расписанию.

В отличии от 105 ВДД в стране-Узбекии, откуда я только прибыл, здесь пока вообще нет никаких разговоров о том, кому дивизия должна принадлежать. Процесс находится в подвешенном состоянии. В Верховной Раде Украины пока что преобладающее большинство принадлежит коммунистам, а те, как известно, вроде как за союз с Россией, но идет интенсивное перетягивание каната. Вчерашние коммуняки, учуяв запах жирного бабла от предстоящего большого хапка, потихоньку уничтожают, по примеру главного пропагандона коммунизма в Украине КраДчука свои партбилеты и переходят в лагерь, так называемых дерЬмократов.

Первые, по настоящему «боевые» законы, направленные против нас, военных, Рада приняла, чтобы устранить раз и навсегда конкурентов. Первое – это деполитизация армии, с запретом состоять военнослужащим в какой -либо партии. Второе- запрет военнослужащим заниматься каким – либо бизнесом. Вот и чудненько! Большая группа более-менее неглупых конкурентов вышиблена из седла. Конечно, далеко не до всех панов -ахвицеров доходит смысл принятых законов, но это уже их проблемы.

Мы все еще продолжаем получать денежное содержание в советских, но уже почти ничего не стоящих рублях. Я активно поглощаю новости из газетной макулатуры и телеящиков. Все что происходит в Москве и Киеве, мне мало понятно, но я помню слова зампотылу артиллерийского полка еще в ГСВГ подполковника Сабоды, повторенные им неоднократно на политзанятиях четырнадцать лет назад. Еще тогда, иногда возникала и поднималась крамольная тема об отделении Украины от СССР на основании записанного в тогдашней конституции права на самоопределение. И когда комсомолец третьего дивизиона, хохол, прапорщик Запорожец настаивал на том, что, мол, как бы хорошо жила Украина, если бы была самостоятельной, мудрый полковой воришка уже тогда доказывал, что в свободном плавании Украина пропадет, как дождевой пузырь в луже. И я был с ним тогда и сейчас согласен, но из всех украинских СМИ в настоящий период лились медоточивые басни о том, как мы теперь жирно заживем, уйдя из – под ига москалей. Стало появляться незнакомое слово – ваучер, а в след за ним появился и купон-тампон. Бабушки по подъездам шептали мантры о том, что лишь бы не было войны, а все остальное переживем. Бабушкам повезло, почти все они дожили свой век в более-менее тихой обстановке.

Когда я пишу эти строки, на востоке Украины полыхает самая настоящая братоубийственная война. Погибло официально более десяти тысяч человек.

А пока во дворе стоял 1992 год. Замполиты, которые теперь уже стали воспитателями, снова, в очередной раз «перестроились» быстрее всех, а на занятиях по «выховной»* работе бормотали заклинания о какой – то соборности Украины.

Ну, а я активно впрягаюсь в службу. И никто меня не спрашивает, нравится мне мое нынешнее положение или нет. Офицеры полка, которые меня помнят, считают, что я как – то быстро и странно продвигаюсь по служебной лестнице. Пришел, мол, четыре года назад сюда младшим врачом полка, где – то отлежался в верхних штабах пару лет, а вернулся старшим врачом полка. Которые меня не знают, тем вообще по барабану.

Новый здесь для меня начмед дивизии Александр Голобородько, попытался как – то наскоком подмять, но ему от этого стало очень больно, потому что я чуть ли не открытым текстом, в присутствии его подчиненных и посторонних на территории медицинского батальона послал вдаль. После этого он долго куксился и вообще сторонился, но через пару месяцев глядя на мою службу он кардинально изменил свое отношение ко мне.

Потихоньку доукомплектовываю штат медицинской службы полка. Прислали по замене нового начальника медпункта по фамилии Сотников. Прибыл из академии молодой лейтенант по фамилии Бочаров на должность младшего врача полка. Средний медперсонал, фельдшера и медсестры сами ежедневно приходят и просятся на службу. Отбираю среди них лучших, на свое усмотрение. Жизнь в медпункте закипела. Мне стало легче дышать. На должность санитарки попросилась еще относительно молодая местная гагаузка с мужским характером. Она могла не только шваброй грязь размазывать, но при необходимости и стенку замуровать и розетку починить. Затеваю давно необходимый ремонт мед пункта. Как всегда, средств для этого в части нет. На свои закупаю всю необходимую сантехнику для ванной и душевой в санпропускнике. Санитарка с парой солдат все это монтирует.

В процессе сталкиваюсь в медпункте со странным солдатом —фельдшером, двадцати годков. Такой весь из себя парниша. На меня пытается не реагировать, обходит стороной. Числится по штату в медпункте. В казарме не живет. На вопрос:

– А где живешь, солдат?

Лицо отворачивает и сопит. Навожу справки. Оказывается, он по ночам проживает у той самой начальницы аптеки. Открыто сожительствует. Раскапываю сие неподобство и узнаю, что вся полковая верхушка в курсе, но почему – то закрывают глаза и потворствуют.

Вызываю к себе в кабинет аптекаршу. Спрашиваю в лоб:

– Извините, а что за дела?

Она в истерике. Начинает орать, как свинья в заборе:

– Да вы, да ты, да вы знаете, кто я такая!? Да я когда служила в госпитале, операционной сестрой! Так я самому Паше Грачевупрямо на операционном столе отдавалась! Да я тебя в порошок сотру!

Ах, вон оно что, ну понятно, почему даже во всем принципиальный кэп делает вид, что ничего не замечает, но у меня такие номера не проходили никогда. И не пройдут.

Это же ЧП в полку, ходячее. Это какой же пример для всего остального личного состава! Сильно я засомневался, что сам Грачев станет подписываться за этот ходячий кусок дерьма. Оказывается, что эту шмару с неизвестно от кого нагулянным ребенком, уже давно бросил муж, старлей. Она прошла рым и крым, а вот теперь пригрела в своей норе солдата срочной службы. Мне шептуны доложили, что в ее однокомнатной квартирке из-за грязи и мусора можно перемещаться только прыжками из точки в точку.

Ставлю вопрос ребром перед командиром. Солдата в тот же день переводят в 217 полк, естественно, на казарменное положение. Прапорщица, в засаленном кителе, с сигаретой в зубах зло рычит в мою сторону. И затевает перевод в Кировоградскую бригаду спецназа, поближе к месту своего появления на этот свет, и в скором времени уезжает. На аптеку возвращается отбывший срок наказания, ссыльный Недялков.

Лечебно-профилактический процесс в полку шлифую до механизма швейцарских часов. Никому не скулю и не плачусь. Бывшим врагиням, типа прапорщицы Пизанкиной в ЗРАДНе, и сержанту Шуликовой в ОБМО, делаю вид, что ничего не помню, и вообще никаких проблем между нами никогда не возникало. Они в это верят, и становятся за меня горой, агитируя и остальных в мою пользу. Командиров рот и батальонов ненавязчиво ставлю на свое место в плане отношения к профилактике заболеваемости и отношения к заболевшему солдату. Даже командир, долго крысившийся в мою сторону из-за предшественника, и тот постепенно оттаял и оценил.

Управление – это непрерывный, сложный процесс получения, переработки информации, принятия решения, отдачи распоряжений, контроля и помощи в их реализации, т.е. это непрерывный процесс воздействия органов управления на объекты управления.

Под управлением медицинской службой принято понимать целенаправленную деятельность начальников (командиров) и органов управления медицинской службой по поддержанию постоянной боевой готовности ее подразделений, частей и управлений, подготовке их к медицинскому обеспечению боевых действий и руководству ими при выполнении поставленных задач. И т. д. в этом же духе, на пару страниц текста.

А вот вам и работа НМС во время по подготовке к войне, и непосредственно во время военное:

В условиях современного боя, характеризующегося высокой напряженностью, маневренностью, резкой изменчивостью обстановки, к управлению предъявляют определенные требования: оно должно быть устойчивым, непрерывным, оперативным, и скрытым.

Устойчивость и непрерывность управления достигается: постоянным знанием реально сложившейся обстановки; правильным уяснением задачи, поставленной командиром дивизии (полка) и старшим медицинским начальником; своевременным принятием решений и четкой постановкой задач подчиненным; наличием связи с подчиненными, непосредственным командиром и вышестоящим начальником медицинской службы… И снова несколько страниц печатного текста. Эти документы необходимо периодически освежать, отрабатывать. На это тратится уйма служебного и личного времени. Об этом знают только те, кто сам все прошел.