Жизнь, нарисованная небом

Вот именно сейчас Ост понял: «Задачу своей жизни выполнил! Передал в правильные руки управление кораблём». Раньше он сомневался, а теперь он уверен и может спокойно уйти на покой в чертоги Одина. Чуть в стороне, киты, при полном спокойствии на просторах безграничной морской глади, проводили свадебный ритуал, выпуская множество фонтанов. Это было непередаваемое зрелище.

– Надо же?!! – наполненный восхищением вымолвил капитан. – Киты вернулись?!! – Он произнёс это с таким спокойствием, как будто ничего и не произошло.

Ещё в далёкой древности, Ост слышал это от своего деда. А тот в свою очередь от своего прадеда: «Сюда заходили киты каждый год на бракосочетание». Но со временем море обмелело, и киты заходить перестали.

– А ведь раньше, киты каждый год заходили сюда, – обрадованно повторил глава рода указывая, куда-то на восток, – там у них Родина!..

В те далёкие времена у скандинавов не было проблем с едой. Одного добытого кита хватало на всё селение. А не то, что на семью. И селения то были – ох, какие большие?! Дед мог до бесконечности рассказывать, про те сказочные времена, о которых он мог знать только понаслышке.

Когда Скандинавские горы освободились от тяжести льдов, поднялась подводная гряда и перегородила вход в Белое море и киты перестали приходить в эти края. Народы Скандинавии охватил голод. На чём только можно германские племена покидали поросшие лесом не приветливые горы, совершенно не приспособленные для земледелия. Каждый год. Каждое десятилетие, на протяжении целого тысячелетия, толпы изголодавших и обездоленных: кимвров, тевтонов, бургундов, готов, алеманов, саксов, да разве всех их перечислишь, пересекали Балтийское море в надежде сыскать на просторы Европы, что-нибудь съестное.

– Вы, знаете?!! – продолжал дед. – А ведь борьба стихий, которою мы сегодня видели явление редкое, но не впервые случившаяся.

Дед опять принялся рассказывать о том далёкое время, свидетелями которого были его предки ещё более далёкие, чем во времена китобоев.

– Тогда тёплое течение не устояло в противоборстве холодному и разбилось на два рукава, – сообщил Ост.

По закону сохранения энергии в природе существует баланс. Если где-то убыло, значит, где-то прибыло. Второй рукав направил свои тёплые воды к ледяному острову. Обогрел его, остров зазеленел и стал зваться Гренландия. А Незамерзающее море покрылось ледяным панцирем.

– И закрылся выход рыбаков в море, продолжал вещать дед-воин. – И если бы не китовый промысел в закрытом море, то люди бы не выжили. Ныне же, как видите всё наоборот – Гольфстрим устоял.

Ласково светило солнце. Моряки не заметили, как попали в окружение стай китов. Самцы величаво красовались, показывая дамам свою мощь. Они, набрав воздуха, ныряли на глубину, оставляя, после себя, большие круги и начинали петь. Их монотонное натуженное пение сотрясало. Эти звучания не были слышны. Но ощущались, какими-то не понятными человеческими фибрами. Через состояние окружающей среды, через состояние окружающего мира. И эта атмосфера завораживала! Клокотала внутри людей, поглощая всех и всё, во власть этого воздействия. Солнечные лучи, отразившись от нежно-голубых торосов, слепили глаза. Сегодняшняя буря поразила капитана своей мощью. Он даже испугался, что не переживёт её и уйдёт из жизни, без оружия в руках, и не попадёт в рай Валгаллы.

– Ауст!.. – рассказчик обратился к правнуку. – А это ведь не простой знак. Ты первый раз вышел в море. Но я сразу увидел в тебя, как только дал тебе рулевое управление, что ты настоящий кормщик. Кормщик от Бога. Все остальные сопутствующие знаки: возвращение китов и борьба стихий, посланная Одином на твоё испытание, лишь подтверждает это. Тебя ждёт ВЕЛИКОЕ БУДУЩЕЕ!!

Все собравшиеся были согласны с суждениями деда. Благодаря Аусту, они не утонули в морской пучине, как рабы без оружия и у них всё ещё остаётся надежда – попасть в рай и провести остаток своей жизни в компании прекрасных Валькирий. Дед сходил в трюм и вернулся наверх, в полном облачении воина.

– Я принял решение, – заявил он. – В обход своего сына, в обход своего внука и в обход всех своих старших правнуков передать штурвал управление кораблём Аусту.

Команда молча поддержала выбор главы рода. Дед весь поход наблюдал за умелыми действиями, своего младшего внука, но самого способного в морском вождении корабля. Передать капитанство не по старшинству, а через голову и даже не одну, было не простым решением, но здравым и правильным.

По иерархии рода кормчим мог стать самый старший, самый опытный, так издали повелось. Но стечение обстоятельств наложили свой отпечаток. Ост видел в этом знак – триумф, специально для него приготовленный Одином. Он подошёл к Аусту и вручил ему право на управления кораблём и тут же со словами: «Один!! Я иду к тебе!» Взмыв руками вверх, он шагнул в море. В одной руке он держал обнажённый меч, во второй кружку для эльфа. Перед ним раскрылся бескрайний простор Севера. Мощь, залитая ярким полярным солнцем и множеством фонтанов. Море тут же поглотило воина в тяжёлых доспехах.

Все как по команде спустились в трюм и, облачив на себя доспехи, вернулись на палубу, прихватив с собой и бочонок с пивом. Разлив по чаркам веселящий напиток, они воздали дань уважения ушедшему от них воину Осту. И свои послания-просьбы Одину, чтобы Бог принял их товарища в свои чертоги. Выпили и за нового кормчего. Невдалеке проплывали айсберги. Ледяные каравеллы, отправляясь в свободное плавание, лучезарным, сплошным радужным потоком света приветствовали нового капитана. Массивные самцы продолжали петь, сотрясая море и сердца важно плавающих рядом невест. Иногда морские гиганты подходили к кораблю совсем близко, и возникало ощущение, что разворачиваясь, кит вот-вот ударит по судну и причинит ему не поправимый урон. Но, они, умело координируя своим телом, ни разу не коснулся корабля. Перед всплытием киты выпускали огромный фонтан и вырывались из морской пучины, как исполины. Набрав воздуха, они, вновь, уходили под воду, продолжая наполнять округу своим пением и этот звук бил по корпусу корабля и отдавался в сердцах моряков, разбегаясь по телу, наполняя его отвагой.

Путину рыбаки решили завершить. Благо весь улов, что летал с ними по воздуху, благополучно вернулся на корабль, не только бочки, но и тот, который они не успели, ещё разложить в приготовленную тару.

«Курчавая Голова» после столь важных событий решил: «Только с Аустом его дочь Идэн может обрести полное счастье и семейный покой».

– Вдвоём мы судно будем строить долго, – резонно рассудил Форсет. Отец, прекрасно знал, что по возвращению родственников Ауста с моря – юноша непременно зашлёт к ним с Хиль сватов.

– Дамы! – с порога известил о своём появлении «Курчавая Голова» и, поцеловав, улыбающуюся жену добавил, – у нас гости! А где, дочь?

– Что-то ей нездоровиться, – сообщила «Мать Природы». – Уже, который день не выходит!

– Сейчас вылечим! – громогласно заявил муж.

– Смотри, какое я ей лекарство привёз! – и он указал во двор, где запланированный жених, уже принялся тесать сосновую мачту будущего корабля.

ГЛАВА II

Языки пламени принялись лизать поленья, брошенные Идэн в костер. Просушенные остатки строительства, ярко вспыхнув, точно хворост, неистово запылали. Пламень, взмыв вверх, обдало ей лицо приятным согревающим жаром. Комья вара растапливались. Растекались по днищу чёрного ведра и, превратившись в жидкость забулькали, образуя пузырьки. Пузырьки лопались на поверхности чёрного вара, издавая своеобразные хлопки. Идэн боковым зрением тайно наблюдала за Аустом. Красивый ладно сложенный парень шкурил топором очередное бревно. Вот, уже который день, она любуется им, видя, как он умело превращает, когда-то высоченные сосновые стволы в доски. Юноша, также украдкой, поглядывал на неё. Когда их взгляды встречались, они одновременно отводили их в сторону. Вар хлюпал, подымался темной пеной, готовый вот-вот пойти через край. Надо было сообщить Аусту, чтобы он забирал ведро, но девушка стеснялась.

– Больше ждать нельзя! Иначе убежит, – рассудила Форсет.

– Смола готова, – наконец-то набравшись смелости прокричала она. Но так тихо, что даже сама удивилась: «Как от стеснения у неё сел голос?» Но, он услышал её. Точнее – давно уже ждал её позыва, Ауст слышал её и чувствовал…

– Сейчас заберу, – задорно прокричал Игл. Он бодро спрыгнул на землю и поспешил к кострищу, надевая на ходу кожаную рукавицу.

Горячая живица, лишившись огня, побулькивая, издавала последние хлопки. Надо было скорее смолить, пока она не застыла. Ауст энергичными движениями руки промазывал борта и швы корабля. Окунув кисть в ведро, он быстро её переворачивал, чтобы не растрачивать вар понапрасну. Когда жидкости в ёмкости, осталось меньше половины девушка, принялась поливать, остаток варки через край. Пускала её тонкой струйкой, для более удобного просмаливания.

– Как, ты, умело льёшь вару! – похвалил парень её старания. – Как истинный, умелый корабел?!!

Идэн залилась румянцем и засияла, радостным блеском обворожительных, красивых глаз.

Каждое утро, Ауст и Идэн с нетерпением ждали начало работы, чтобы поскорее увидеться. Она не выходила к общему столу. Стеснялась, что родители могут заметить, её неравнодушие к гостю.

Работа спорно двигалась. Корабль, из-за дня в день, набирал рост. Идэн и Ауст, уже не стеснялись друг друга. Они, по долгу, мирно беседовали совершенно на разные темы. И, что удивительно, Идэн ни разу, не вспомнила о Хальве. Словно и не было – этих долгих, мучительных дней скрывания на чердаке.

Стоя рядом друг с другом, они забивали гвозди. Шпаклевали и красили борта, убеждаясь в сходстве своих характеров. Встречаясь глазами, они уже, не отводили взгляда, а продолжали смотреть друг от друга. Смотрели друг другу, осознавая, что между ними зарождаются отношения сладостные, трепетные, счастливые и долгие. Несмотря на трудность работы, от которой у них немели руки и ноги, и болело все тело. Они были довольны совместным выполнением возложенных на них задач и не сожалели об этих лишениях. Именуя это не иначе, как счастье. За это время, что они провели вместе, они узнали друг о друге, как им казалось, всё; словно пробыли вместе целую вечность. Но, даже не смотря на это, сердце Идэн продолжало неистово колотиться внутри.

– Почему, от его присутствия, так бьётся сердце? – спрашивала она себе. И сама же отвечала на этот вопрос: «ЭТО ЛЮБОВЬ!!»

Увлечённые работой и друг другом, они не заметили, как пришла Белая Ночь. Солнце не заходило за горизонт. Оно, лишь перемещалось с востока на запад, оставаясь где-то у них за спиной, где-то на севере. И лишь, чтобы оставить за ночью, её исконное и подтвердить астрологическое время суток, на небосводе величаво появлялась яркая – жёлто-оранжевая, а порою даже и голубая – Луна.

В один из таких сказочных вечеров Ауст соорудил качели. Он взял длинный такелаж. Привязал канат к могучей ветви раскидистой сосны. Для удобства сидения посередине положил доску.

Идэн, точно птица, парила над землёй. С каждым очередным взмахом она улетала в убегающую высь. Ветер, обжигая, бил ей в лицо. От резкого взлёта радостного свистело в ушах. А чарующая высота создавала иллюзию бесконечного пространства, до самых небес. Её широко раскрытые глаза, наполнились неописуемым счастьем. Она заворожённо смотрела вперёд. В бесконечную голубую даль неба, залитого золотистыми лучами Солнца и магическим светом, таинственной чарующей Луны. Охваченное восторгом, лицо Идэн сияло. Щеки порозовели. Она смеялась, радостно и от души, погружённая в этот сказочный аромат стихии. Молодость раскрылась в ней, обнажая её и наполняя. Со всей, присущей, лишь ей – молодости – чарующей обаятельностью и весёлой, ликующей, притягательной непосредственностью. Скользя, между пространством Выси и Земли, Форсет с каждым взмахом улетала все выше и выше. Ветер разлетался по сторонам. Взлёты приобрели такую скорость, что напоминали мотание маятника. С такой стремительностью, что Идэн нельзя было рассмотреть. И если бы не светящиеся на лету глаза, то можно было бы подумать, что это носится по небу не видимый фантом в раздувающихся одеждах. Глаза её светились, точно звезды на небе. Волосы растрепались и следовали за ней, словно шлейф. Одежды клокотали на ветру, словно буря полоскала их. Как стихия полощет стяг или парус на корабле викинга. Она наслаждалась полётом. Это была её среда. Её стихия. Её воздух. Светлые, пшеничные волосы девушки, с лёгким рыжим налётом в небесных лучах отливали янтарём. Ауст любовался ею. Как прекрасна, величава и могущественна была она в этом полете. Безудержно улетая в лазурную высь и возвращаясь обратно, подобно морю, во время разыгравшегося шторма. Морю бескрайнему и неукротимому.

– Ой – й – й!!! – испускала она восторженный вскрик и улетала, ещё выше в небо и тут же со свистом проносилась обратно, чтобы вновь взмыть, набирая очередную высоту. Она ликовала и наслаждалась полётом и музыкой разносившейся по округе.

Ауст, как то, из ветки выстругал рожок. Украсил его, не замысловатой резьбой. Получилось, очень, даже красиво и удобно играть. Сейчас, он сидел на бугорке и играл, какую-то лирическую мелодию. Музыка порою переходила в воинственный марш и возвращалась обратно к нотам певучим и растянутым. Так, меняя темпы, он играл для неё, сидя на своём возвышении. В вышине, под самыми сводами высоченной сосны мелодия звучала торжественно. А в самой, наивысшей точке своего полёта, звучание было величаво на столько, что Идэн хотелось затормозить – остановить время. Остановить своё пребывание в этом пике и наслаждаться и наслаждаться этими звуками. Находясь в таком состоянии, она отчётливо видела и верила, в уготованную ей с Аустом прямую дорогу. И идти, поэтому пути, они будут вмести твёрдым шагом. Она считала, что в их создающихся отношениях, заложена такая безмятежная, безукоризненная и ясная уверенность. Уверенность крепкой, дружной семьи. С приятной сытостью. Всеобщим удовольствием и достатком. И само собой разумеется – любовью и любованием друг другом. От всего этого, нахлынувшего счастья, ей хотелось плакать. С Хальвом у неё, таких ощущений не возникало. Хотя, знала она его – уйму лет. И, как ей казалось, досконально. Но, чувство туманной дымки, не покидали её на протяжении всего времени их общения. Может поэтому, она, так довольно-таки, безболезненно пережила его обман и расставание. Нет! Она любила Хальва. Иначе не были бы, пролиты, те реки слез. Не было бы тех бессонных ночей, проведённых в проёме чердачного, слухового окна. Но, сейчас, ей казалось то время чем-то далёким, далёким и, даже, происходившее не с ней.

– Да, – трезво рассудила она. – Любовь к Хальву была у неё первой. А первая любовь – это, что-то наподобие ветряной оспы – болеют в детстве, однако шрамы остаются на всю жизнь. У неё этих шрамов не было. Должно быть, правило ветрянки в её случае действовало безукоризненно: «Чем раньше переболеешь – тем меньше шрамы». Или же лекарь попался правильный и его чудо-концентрированная зелёнка сделала своё дело, не оставив следов. По крайней мере, она чувствовала, что любовь к Хальву не оставила – ни на её теле, ни на её сердце – ни каких последствий. Хальв был хорош, иначе бы она не полюбила его. Но в нём не было – того решительного – «НЕТ», каким обладал Ауст. Хальв был ведомый, нежели этот загорелый и ладно слаженный корабел с харизмой явного северянина.

Бедность княжеского двора понудила Ирвинга Старшего породниться с богатым бондом Филиппом. Не в состоянии противиться отцу Хальв женился на старой деве. Сразу же после свадьбы, он отбыл со своею женою в отведённый отцом удел, негодуя на свою слабость. Отведённый отцом удел оказался заброшенной заимкой в горах. Да и, сам отъезд, больше, напоминал бегство. Бегство от всех и от самого себя. В первую очередь Хальв Ирвинг бежал от стыда своего неудачного супружества. Не такой он представлял свою семейную жизнь. Прозябая в лесной глуши, среди бочонков браги и пива, он время от времени думал об Идэн. Рассуждал: «Как бы у них было всё хорошо?!» Он любил её и продолжал любить, но, ни разу не подумал о причинённой ей боли.

– Да! – рассудила Форсет. – Хальв это не Ауст?!!

Внимание Ауста размягчило сердце Идэн, согрело и дало ей уверенность, как она считала, на всю оставшуюся жизнь.

– Любит! – говорило ей сердце, и Идэн была с этим полностью согласна. Луна и Солнце продолжали занимать, своё место на небосводе. Небесное противостояние двух светил, музыка Ауста и пение множества крошечных птичек превратили окружающий мир в волшебный сад.

– Алтарь любви, – подумала она. Ей казалось, что – это всё для неё и в её честь. В траве, множество цикад и кузнечиков, приветствовали Форсет своим стрекотанием. Где-то, в глубине чащи неустанно куковала кукушка.

– Кукушка!!! Кукушка!!! Сколько мне жить?? – прокричала девушка.

Наполненная радостным порывом, юная особа принялась загибать пальцы, попеременно меняя руки. Когда, подошёл очередной черёд – смены руки, Форсет задумалась: « Какую руку подставить для дальнейшего учёта своих долгих летоисчислений?»